Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану - Федор Литке

19 июля они снялись с якоря и поплыли к северу вдоль пролива. Ветер вскоре сделался опять противный, но они продолжали лавировать до вечера по глубине 5—15 сажен, грунт – синий ил. Продолжая лавировку в следующие дни, подошли они 23 числа к островкам Белым, на которые Лудлов съезжал и нашел, что они состоят из гипса, совершенно обнаженного. На одном из островков находится соленое озеро. Ветры еще два дня продолжались неблагоприятные, но 25 числа подул ветер от SO, с которым они за один день пришли в северное устье Костина Шара и остановились на якоре между островами Вальковым и Ярцевым, на север от пролива, отделяющего последний остров от Междушарского и известного под названием Железные Ворота. Глубина в этом месте 23 сажени, грунт – синий ил; вообще по Костину Шару не нашли они нигде менее пяти сажен, грунт по большей части синий ил. Лудлов съезжал на острова Вальков и Ярцев, но об исследованиях его мы ничего не знаем. В Вальковом становище находилось в это время судно Беломорской компании, на Новой Земле зимовавшее.

В Костином Шаре Поспелов обсервовал широту места 71°05', которая весьма мало различается от новейших определений. Наловив птиц и запасшись яйцами их, вышли они 28 июля поутру из Костина Шара в море и поплыли вдоль берега к северу. Ветры стояли тихие и переменные, отчего плавание их было довольно медленным. На четвертый день подошли они к устью Маточкина Шара. Лудлов желал остановиться в губе Серебрянке, где ему надлежало производить минералогические исследования свои, но так как эта губа совершенно открыта с моря, то и должны они были идти в самый пролив и остановились в тот же день в губе Староверской, находящейся в южном береге в 2½ милях от устья Шара.

Они нашли тут становую избу с баней в довольно хорошем состоянии, которую и заняли. Вокруг лежало несколько карбасов, оставляемых обыкновенно промышленниками на местах их промыслов; один из них надлежало исправить и вооружить для перевозки Лудлова в губу Серебрянку, отстоящую от Староверской в девяти итальянских милях. Дело это кончили к 4 августа, и Лудлов тогда же отправился в свой путь; но на другой день возвратился, не в состоянии будучи выгрести против довольно большого от NW волнения. 6 августа к вечеру отправился Лудлов вторично и 7-го к полудню уже возвратился, исполнив возложенное на него дело. В столь краткое время успел он «обойти в разных высотах до снежной границы весь берег, окружающий губу Серебрянку; он не нашел ни малейшего признака, чтобы там когда-нибудь производилась горная работа, и ни малейшего вида серебряных руд; только нечаянно увидел он на поверхности кусок свинцового блеска, «во ста центнерах которого находился, может быть, золотник серебра»[75]. Лудлов замечает весьма справедливо, что название этой губы вовсе не доказывает, чтобы окрестности ее действительно содержали серебро, поскольку оно может быть обязано своим происхождением обманчивому виду берега, состоящего из талькового сланца, слюды и «кошечьего серебра».

По возвращении в Староверское становище Лудлов продолжал осматривать окольные берега. На северной стороне пролива нашел он серу и медный колчедан. По его мнению, «в случае возвышения цены на медь, можно камни, ее содержащие, перевозить в Лапландию[76], где при изобилии лесов переплавка их не будет стоить значительных издержек». Лудлов, вероятно, подразумевал южнейшие округа Архангельской губернии, поскольку Лапландия в этом отношении есть одна из беднейших стран на свете. Он оспаривает также мнение, будто бы горы Новой Земли есть продолжение Уральского хребта, потому что южная половина Новой Земли совершенно ровна, и что горы начинаются с 75° широты; что направление их с О к W, между тем как Уральский хребет идет от SW к NO[77]. Лудлов думает, невзирая на собственный малый успех, что Новая Земля заслуживает точнейших исследований минералогических; он полагает, что на берегах Маточкина Шара есть малахит, потому что промышленники наши, по словам кормщика Мясникова, находили там зеленую краску. Между тем Поспелов, страдавший во все это время простудой, готовил судно к походу и, по обычаю Новоземельских мореходов, срубил из выкинутого леса крест около восьми футов вышиной, который с приличной надписью поставил близ избы. 12 августа донес он Лудлову о готовности судна. Лудлов, объявив, что не имеет надобности оставаться на Новой Земле далее, приказал ему сняться с якоря и плыть ближайшим путем в Архангельск.

Первые двое суток плавание их было успешным и покойным; но с 17 августа начались крепкие ветры, частью им противные, 20 августа, миновав Святой Нос, вступили они в Белое море. 22 числа, встретив у острова Сосновца сильную бурю с запада, должны были спуститься в Трехостровское становище, где простояли до 30 августа. В это время Лудлов ездил берегом в Панойское селение. Выйдя снова в море, дошли они благополучно до реки Золотицы; но оттуда буря заставила их опять возвратиться и лечь на якорь за островом Сосновцем. 2 сентября с северо-восточным ветром вышли опять под парусами, но в тот же день встретили крепкий противный ветер. Не будучи более в состоянии переносить жестокую морскую болезнь, Лудлов приказал высадить себя на берег в деревне Ручьях (на половине расстояния между Зимними Горами и Вороновым Носом), решаясь ехать в Архангельск берегом, а Поспелову предоставил следовать туда же морем. Последний в тот же день вышел в путь при попутном ветре, с которым 5 сентября прибыл в реку Двину.

Поспелов подробно заносил свое плавание в журнал. Не имея ни одного помощника, не имел он и возможности сделать точной описи виденных им берегов Новой Земли, но, заметив с самого начала несходство данных ему карт с истиной, брал он часто пеленги, замечал положение берегов и по этим данным составил неплохую карту Новоземельского берега от Костина Шара до Маточкина, с видами, весьма хорошо изображавшими общую окрестность горных хребтов этого пространства берега. Все эти документы представил он в Правление Беломорской компании. Были ли они представлены куда-нибудь далее, мне неизвестно, но знаю то, что труды Поспелова, жившего с того времени и по сегодняшний день безвыездно около Архангельска, остались безо всякого внимания, а Лудлов, возвратившись в Санкт-Петербург, удостоился счастья быть представленным государю императору и всемилостивейше был награжден чином маркшейдера[78]. Ни тот, ни другой путешествия своего в свет не издавали. Оно сделалось впервые известным через Берха, поместившего в журнале «Сын Отечества» (1818 год, № 45) его краткое описание, составленное со слов Лудлова. Статья эта, сверх некоторых пристрастных суждений на счет Поспелова, содержит многие погрешности в числах, именах и происшествиях, доказывающие, что Лудлов журнала не вел, а говорил только по памяти. Поспелов доставил мне в 1822 году в оригинале свой журнал, карту и виды, копии с которых представлены мной в Государственный Адмиралтейский департамент.