Виражи чужого мира - Вера Чиркова

— Ну и что? — рядом даже дыхание затаили.

— Ну и ничего.

— Он был с тобой грубым? — подозрительно прищурила глаза Селин.

— Нет, — честно ответила я, подумала и добавила: — Он просто был не тем человеком.

И пусть расшифровывают мои слова так, как им нравится. В то, что девушкам удастся заподозрить истину, я даже близко не верила.

— Значит, — подвела итог прямолинейная американка, — ты отказала и он пошел к ней?

Я только плечами пожала. Откуда мне знать, он пошел к ней или кто-то другой?

— Понятно, — буркнула рыженькая и решительно взялась за вилку.

А псковитянка лишь усмехнулась и демонстративно отвернулась к героине дня, всем своим видом показывая свое глубочайшее недоверие.

На этот раз я не стала долго засиживаться за столом. Помня, что ужина тут не бывает, прихватила со стола вазу с сухим печеньем и отправилась в свою комнату.

Вошла и обомлела — у меня были гости. Вернее, гость. Стоял, разложив по сундуку листы с набросками, и смотрел. На этот раз на нем не было чалмы, а неизменную маску он держал в руке.

— Принесла? — обернулся он на скрип двери, понял, что ошибся, и мгновенно натянул свой камуфляж на голову. — Ты так быстро пообедала? Еда не нравится?

— Спасибо, еда замечательная, — вежливо сказала я, подходя поближе.

Бросила взгляд на руки мужчины, державшие лист бумаги, и ухмыльнулась — зря он маску надевал.

— Ты хорошо рисуешь, — буркнул посетитель.

— Спасибо за комплимент, — вот знала, что совершаю большую глупость, но меня просто подмывало устроить маленькую проверку, — и за лечение. Рука сразу перестала болеть.

Я уже поставила на столик вазочку и подошла к окну — взглянуть хоть на небо, раз ничего другого не видно, а он все молчал.

Потом все же не удержался и с насмешкой глухо пробурчал:

— У тебя хорошая память на лица.

— И на руки тоже, — ухмыльнулась я. Гулять так гулять.

— Что? — Он взглянул на свои руки и вдруг спрятал их за спину. — Вот гарх!

— И даже на ту веснушку, что между указательным и средним пальцами правой руки, — добила я.

Мужчина быстро отвернулся, поднес руки к глазам и несколько секунд рассматривал, потом вздохнул и снова повернулся ко мне.

— Спасибо за совет, — так же язвительно сказал он, — теперь я всегда буду ходить в перчатках.

— Пожалуйста, — великодушно кивнула в ответ, ехидно думая про себя, что вряд ли это так важно.

Ведь не догадался никто из тех, кого они покупали раньше, значит, и дальше вряд ли кто догадается.

— А можно вопрос в оплату за совет?

— Ты привыкла получать плату за советы?

— Скорее это вы привыкли все покупать, вот и разговариваю на привычном для вас языке.

— Ты понимаешь, что дерзишь повелителю? — очень ласково поинтересовался мой гость.

— Знать бы только которому, — кротко вздохнула я.

На этот раз он молчал еще дольше, а едва собрался что-то сказать, как дверь распахнулась и влетела Селин. Пробежала по инерции несколько шагов, прежде чем сообразила, что именно видит перед собой. Точнее, кого. Ее глаза округлились всего на миг, уже в следующую секунду американка пришла в себя и деловито прищурилась.

— Ваше величество, можно задать вопрос? — А хватка у нее, как у папарацци.

— Нельзя, — сквозь зубы рыкнул целитель и мстительно добавил, глядя мне в глаза: — Даже за оплату.

Развернулся и стремительно пошел прочь.

Ну, отрицательный результат тоже результат, вздохнула я, глядя ему вслед.

— Я сразу поняла, что ты сказала правду, — торжествующе сообщила Селин, — а они твердят: врет, врет… Надо было их сюда привести.

— Не надо, — мне тяжело было это говорить, но и смолчать не смогла, — они все равно уже согласились… в душе. Только наживешь врагов. А тебе с ними еще пять лет рядом жить.

— Ты уверена, что я сдамся?! — Девушка смотрела на меня осуждающе.

— Селин… — Я наконец решилась. — Тут очень странные законы. И очень жесткие, если ты еще не догадалась. Боюсь, что мне не все время будут прощать дерзости, скоро им надоест, и они начнут меня наказывать. Но я собираюсь идти до конца, пока возможно. Все, больше я ничего не скажу… извини.

Американка еще некоторое время смотрела на меня, ожидая продолжения, но я все яснее сознавала, что не имею права сказать вслух те единственные слова, что защищают в этом мире знатных женщин вернее пистолета. Потому что это были особенные слова, для внутреннего, так сказать, пользования, а вовсе не для попаданок.

И додуматься новичку, что именно нужно говорить, практически невозможно. Я и сама сразу ничего не поняла, только теперь запоздало догадалась, на что так прозрачно намекали Дэсгард и служанка зейра Жантурио. И за то, что он все же пытался намекнуть и потом караулил под дверью столовой, я простила ему половину обид. Но только половину.

Как я и предчувствовала, в эту ночь меня беспокоить не стали. Конечно, кувшин я, несмотря на все рассуждения, с вечера к ручке двери все же привязала. Чтобы утром самой же и отвязать.

Сама умылась, сама оделась, сама заправила постель. Съела несколько печений, запила холодной водой и села рисовать, ожидая, когда придет служанка или принесут завтрак. Однако ничего так и не дождалась. Ни Лотти, ни еды.

Сжевала еще печеньице, подумала и пошла понадежнее прятать остальные. Все указывало на то, что дальше меня решили воспитывать другими методами.

А еще, пока я прятала печенье, мне вдруг стукнуло в голову очень нехорошее подозрение. Учитывая, как дальновидно продуманы тут методы моральной обработки невест, можно было с большой дозой вероятности сказать, что далеко не все мы — свеженькие.

Короче, среди нас определенно есть подсадные утки, которые задают тон всем мероприятиям, громко восхищаются и вообще настраивают непосвященных дурочек на нужную волну.

Если принять это как данность, сразу становится понятно, как повелителю удалось создать такой ажиотаж с этим получением браслетов. Ведь девушки просто обязаны были засомневаться, а вместо этого абсолютно все схватили побрякушки.

А если пойти в этих рассуждениях дальше, можно легко догадаться, что совсем необязательно всем кротихам играть одинаковую роль. Некоторые могут и поддакивать недовольным, стремясь войти в доверие и быть в курсе планов.

И от осознания того, что теперь я не могу никому доверять до конца и мне нечего надеяться ни на чью помощь, настроение, бывшее и до того подавленным, стало просто отвратительным.

Вот кем-кем, а одиночкой я никогда не была. Всегда рядом был кто-то, кто заботился, лечил, помогал, оберегал и выслушивал. Папа, тетка Лиза, учителя, одноклассники, домработницы и даже рабочие в экспедициях. А сейчас я впервые в жизни вдруг почувствовала себя одинокой, как пальма в пустыне. И такой же беззащитной.