Код Твайфорд - Дженис Халлетт

Голос 2: Кто ОНИ?

Голос 1: Это мы и собираемся выяснить, Смити.

Голос 2: Качу ствол, опять тайны. Ты говорила, эти тайны могут быть (…) еще со времен Второй мировой войны.

Голос 1: Ага.

Голос 2: Люси=

Голос 1: Что ты ей рассказал?

Голос 2: Ничего. Она помогает мне найти книги, которые, ну ты понимаешь, легко читать при дислексии.

Голос 1: «Код да Винчи», «Библейский код» и «Энигма»? Те, что я подобрала в парке на скамейке.

Голос 2: Так это ТЫ. Спасибо (..) я (..) был немного рассеян в тот день и=

Голос 1: Да ты был в ж[НЕЦЕНЗУРНО]пу пьян, Стив. А то, надеюсь, ты бы заметил меня у себя на хвосте. Не смотри на меня так, надо было убедиться, что больше тебя никто не пасет. Эта Люси=

Голос 2: Она не верит в код.

Голос 1: Хорошо. Потому что если у компьютерных задротов не получилось, то обязательно получится у нас, Стив. Благодаря таинственной карте в том спрятанном ларце. На ржавой старой Volvo™ мы поедем на заброшенную авиабазу в Дорсете. Если у Эдит Твайфорд и была тайна, мы ее раскроем.

(00:00:18)

Голос 2: Поверь мне, Донна, некоторые тайны (..) их лучше не знать. Стой. Тсс. Качу ствол, у нас будет (…)

Аудиозапись 89

Дата: 17.06.19 23:53

Качество записи: хорошее

Входящий звонок.

Вызывающий абонент: Сообщение для Максин. () Взяли меня, но. Я (…) я в порядке, только здесь (). В общем, я не буду (…) ох, нет, (я) не могу.

Звонок завершен.

Аудиозапись 90

Дата: 18.06.19 00:04

Качество записи: хорошее

{вдох::::} {выдох::::} Уже пятнадцать часов, как я ничего не записывал. Все, о чем перетирали в машине по дороге к авиабазе. Я думаю. Так много, я даже не. Попробую все вспомнить, пока я (…) здесь.

Значит, только я сказал тому уе[НЕЦЕНЗУРНО]ку, куда ему засунуть его гр[НЕЦЕНЗУРНО]ную работу, как Донна стучит в дверь и мы едем на бывшую базу королевских ВВС в Дорсете. Контур в центре карты. Собираем несколько часпиковых пробок, болтаем о коде.

За ночь я подметил кое-что на обложках моих книг о Супершестерке и, пока мы толкаемся в заторе на М3, как бы невзначай показываю ей. Красные шерстяные джемперы. Бледные, неяркие цвета. Как тот дядя в доме Твайфорд сказал, какой-то окрас тих в «Шестерых на золотом холме». Донна удивленно вздыхает, а потом как рассмеется. Впервые на моей памяти она сподобилась на что-то большее, чем улыбка.

Да она и вправду гениальна, говорит Донна. И он тоже. Спрашиваю, кто ОН, и Донна рассказывает мне о муже Твайфорд, Эдварде Барнсе – этаком пиджачке на удаленке. Ко всему прочему, он был докой по части рисования. Иллюстрировал ее книги. Донна машет картой – четырьмя перевернутыми и склеенными картинками – и заявляет. Они команда.

Я обмер, а Донна ухмыляется себе под нос и бубнит окрас тих, окрас тих, и так много раз подряд. Что имел в виду тот любезный дяденька? Донна замолчала. Даже глядя на дорогу я вижу, как она колеблется – сказать мне или оставить при себе.

Останови, приказывает она, сейчас покажу. Качу ствол. Да и мне по-любому нужно посс[НЕЦЕНЗУРНО]ть. Заезжаем в торговый центр по дороге и садимся там в Косте. Сейчас покажу, что такое акростих, говорит Донна на полном серьезе и открывает книгу на определенной странице. Вижу, что все поля исписаны пометками. Еще она какие-то бумажки насовала между страницами и стопудово еще кучу времени провела, просто вглядываясь в слова. По мне аж мурашки зловещие забегали.

Итак, когда те пострелята приходили в каталажку со своими большими буквами, они учили нас по-особому смотреть на слова. Слова имеют ритм, говорили они, прямо как музыка, и помогали нам видеть эти такты по отдельности, перед тем, как составить вместе. Потому что мы, дислексики, не видим деталей, как обычные люди, нам надо приспосабливаться, и вот теперь я именно так на слова и смотрю – как на волны музыки.

Донна показала мне кое-что совсем иное. Она говорит, акростих – это когда ты берешь первую букву каждого слова в предложении и делаешь из этих букв новую фразу.

Она показывает (…) вот. Послушай только, Максин.

«О, Рыжик! – воскликнула вдруг непоседа Айрис. – Софи, можно я его поцелую?» Дети всегда любили его гладить, а когда они тискали его – он сладко мурчал.

«Рыжик блохастый, а целовать его – лишнее. Айрис, я остерегаюсь. Таксидермист оказался престранным, работу испортил. Оставь. Забудь, отойди от кота лучше», – ответила Софи.

Звучит как вполне обычная книга, да, Максин? Но Донна говорит, там есть два акростиха-триггера, между которыми в первых буквах слов зашифровано секретное послание. Она говорит, Твайфорд использует слово КОТ, чтобы указать на подсказку. Возьми первые буквы слов «когда они тискали» и получится КОТ. Дальше мы видим следующие слова: Рыжик блохастый, а целовать его – лишнее. Айрис, я остерегаюсь. Таксидермист оказался престранным, работу испортил. Оставь. И если из всех этих слов взять первые буквы – а из Рыжика – две, так как слова на Ы нет – то получится фраза РЫБА ЦЕЛАЯ ОТОПРИ О. Далее в тексте появляется еще один кот, но уже как отдельное слово, что означает конец фразы.

Искать надо между котами, заявляет Донна. Где-то между ними – акростих-подсказка.

Оказывается, не все коты ведут к подсказкам. Только если их ДВА в одном куске текста. Один кот – это ложный след. Чтобы было сложнее разгадать код, даже если догадаешься о его существовании. Те компьютерные задроты дотумкали до этого еще в девяностых, говорит она.

Я поражен, так ей и говорю, но пытаюсь увидеть сам. Нэйтан бы увидел. Донна пролистывает мои книги Твайфорд и приходит к выводу, что если на обложке есть что-то бледного, тихого цвета, то есть окрас тих, это означает, что внутри есть акростихи. Стой, тсс.

Аудиозапись 91

Дата: 18.06.19 00:28

Качество записи: хорошее

Пришлось остановиться. Кто-то шел мимо. Буду шептать. Видок у меня довольно подозрительный. Какой-то тип, весь грязный, в черной вонючей жиже, высохшей крови, один в старой машине. Так, на чем я остановился?

Значит, допиваю кофе и мы снова отправляемся в путь. Вот здесь от города уже и следа не остается. Трава, слякоть, деревья, запахи, блеяние, мычание. На перекрестке Донна приказывает мне съехать на обочину. Вот здесь, говорит, должен быть заброшенный вход на авиабазу. Похоже на то, ведь именно в этом месте у дороги стоит грубо высеченный мемориальный камень, фута три высотой, у подножия которого несколько потрепанных венков из пожухлых бумажных маков.