Хитрованы - Евгений Сухов

С именем «князя» Долгорукова была связана прогремевшая на всю Москву афера с конезаводом.

Заполучив документы на открытие в Москве конного завода, Долгоруков попутно открыл контору по найму на работу служащих завода: чиновников, конторщиков и прочих специалистов, знающих толк в казенных бумагах и лошадях. В нескольких газетах было напечатано объявление о таковом найме, обозначен залог, каковой должны были, как и положено, внести претенденты на службу в обмен на предоставление высокооплачиваемой работы на конном заводе, и в контору валом повалили желающие.

Вольдемар принимал всех и каждого. Желающие служить на конном заводе и получать за это превосходное жалованье охотно расставались с залогом в тысячу рублей, после чего получали должность.

Поскольку завод находился покуда в зачаточном состоянии, «в фазе появления», как говорил сам Долгоруков, у новых служащих никакой работы не было.

– Будет, – успокаивал их Долгоруков, – погодите. Скоро завалю вас работой по самое темечко. Еще вопить будете!

– А жалованье? – спрашивали вновь принятые служащие.

– А жалованье вам всем будет выплачено независимо от того, была у вас в данный месяц работа или нет, – раздавал щедрые обещания «князь» и «племянник».

Наконец, полностью укомплектовав завод служащими и получив на руки что-то около тридцати тысяч, Вольдемар Долгоруков исчез. Говорили, что он уехал в Италию с Эдмондом Массари, своим приятелем и тоже «червонным валетом», к родственникам последнего. А служащие конезавода, которого, как оказалось, не существовало в природе, остались с носом. То есть их просто надули!

Однако эта история имела продолжение. В Риме Долгорукову попалось на глаза одно газетное сообщение, что конный парк итальянской армии совершенно устарел, требует обновления и немедленнейшей реорганизации. Поскольку в последнее время Долгоруков надел на себя личину конезаводчика и она ему пришлась впору, он решил посмотреть, насколько она ему будет впору в Италии. Заимев нужные связи, «князь» и «племянник московского генерал-губернатора» представился итальянскому правительству как крупный русский конезаводчик и предложил себя в качестве поставщика лошадей для кавалерии и артиллерии. Причем предложил не кому-нибудь, а самому военному министру. Министр же предложил «князю» составить проект по обновлению конного парка итальянской армии и план поставок лошадей.

– Если проект и план нас устроят, вы получите такой заказ, который позволит заработать вам лично целое состояние, – заверил его министр.

Владеть «целыми состояниями» Вольдемар любил, поэтому охотно согласился.

– Хорошо, – ответил он военному министру, а еще через пару дней как проект, так и план были подготовлены.

– Не буду скрывать, это просто замечательно! – сказал, ознакомившись с бумагами Долгорукова, военный министр и передал проект обновления и план поставок на рассмотрение Особой комиссии при итальянском военном министерстве в Риме. Комиссия же признала план русского конезаводчика настолько рациональным и дельным, что по распоряжению самого итальянского короля Долгорукову персонально была поручена поставка лошадей для всей армии.

«Князь» получил весьма значительный аванс и принялся за поставку лошадей. Их он брал в аренду у разного рода владельцев и конезаводчиков, выплачивая, естественно, меньшую цену, нежели настоящая стоимость лошадей. Посему некоторое время лошади в итальянскую армию поступали исправно по плану и были лучшего качества. На Долгорукова не могли нарадоваться. Он уже стал считаться довольно крупной фигурой даже в среде видных государственных деятелей Италии. Всеволоду Аркадьевичу, будь он натуры иной и менее авантюристической, можно было бы на этом и остановиться: закрепить политический капитал и преспокойно делать карьеру в военном министерстве Италии, однако у «червонного валета» склад характера был иной. Отработав аванс и заручившись полным доверием военного министра и его окружения, Вольдемар получил для закупки остальных лошадей огромную сумму. И в одно солнечное и безоблачное утро исчез из Рима, как, впрочем, и из королевства, именуемого Италией. Полиция ринулась на поиски мошенника, но попробуйте найти «племянника московского генерал-губернатора», которого и в природе-то не существует. В общем, итальянская афера наделала много шума в дипломатических кругах и кое-как была замята, что значило прекращение уголовного дела относительно Вольдемара Долгорукова. И эта афера сошла ему с рук, хотя он и попал под негласный надзор полиции везде, где бы он ни появлялся. Вернувшись в Россию, он отсидел за мошенничество полгода и вышел на свободу, уже никем не преследуемый и готовый к новым махинациям и авантюрам. Так что в среде «червонных валетов» он был весьма и весьма примечательной фигурой.

В гостиницу «Европейская» Ленчик пришел запорошенный снегом и долго очищался от него в прихожей. Затем твердым шагом направился к служащему, что ведал журналом для приезжих и встречал вновь прибывших постояльцев, записывая их в этот журнал и выдавая им ключи от нумеров.

– Добрый день, – поприветствовал Ленчик-студент служащего.

– Здравствуйте, – ответил тот. – Чем могу служить господину студенту?

– Мой дядя… Он остановился у вас, – произнес Ленчик уверенно и посмотрел в глаза гостиничного служителя чистым и пронзительно-голубым взором, который, естественно, не умел лгать. – Он сказал мне прийти к нему и назвал нумер, но я, – здесь Ленчик сделал виноватое лицо, – забыл его. Вы не поможете мне?

– Отчего же, помогу, – ответил портье и спросил: – В некотором роде это наша обязанность… А кто ваш дядя?

– Его зовут Всеволод Аркадьевич Долгоруков, – спокойно сказал Ленчик. И выжидающе посмотрел на гостиничного служителя.

– Сей момент, – ответил портье и открыл книгу для приезжих. Немного полистал ее, ткнул пальцев в строчку и произнес: – Ага, вот. Нумер восемнадцатый.

– Ну, конечно же, восемнадцатый, – обрадованно воскликнул Ленчик и благодарно посмотрел на служителя. – Спасибо вам.

– Это было не очень трудно, – ответил служитель.

– А… дядя… Он сейчас у себя? – спросил Ленчик.

– Да, – сказал служитель.

– Ну, так я пройду?

– Конечно, – ответил служитель и ободряюще улыбнулся.

Он ведь тоже когда-то был студентом, учился на юридическом факультете. Правда, всего-то год, покуда его не отчислили за участие в студенческих беспорядках: группа студентов, приняв на грудь приличное количество померанцевой водочки, устроила бузу в актовом зале. Им не нравился новый университетский устав, запрещающий курить в аудиториях во время лекций, распивать горячительные напитки в стенах университета и устраивать несанкционированные ректором сходки. Утихомиривать студентов пришел университетский инспектор, которого мало что оскорбили словесно, так еще и поколотили до крови и малость попинали ногами. Вызванный им полицейский наряд арестовал студентов – здесь тоже не обошлось без драки – и препроводил в следственную тюрьму, после чего приказом ректора все участники бузы были из университета отчислены. Восстановиться не удалось и пришлось искать работу. А привычку бузить тюрьма отбила…

Восемнадцатый нумер находился на втором этаже, от лестницы налево четвертая дверь.

Ленчик подошел к двери, не без труда унял небольшой мандраж, который вдруг появился, и постучал.

– Войдите, – донеслось из-за двери, и Ленчик открыл дверь.

– Здравствуйте.

– Добрый день, – ответил на приветствие Долгоруков и внимательно посмотрел на вошедшего. – Чем могу служить, господин студент?

Взгляд Всеволода Аркадьевича стал насмешлив. Заметив это, Ленчик немного смутился.

– Я не студент, – сказал он.

– Заметно, – улыбнулся Долгоруков. – Итак?

– А почему заметно? – спросил Ленчик.

– Вы немного не так держитесь, – ответил Всеволод Аркадьевич.

– То есть?

– Студенты – народ весьма развязный, – произнес Долгоруков. – Или нет, я бы сказал иначе… Отвязный. Они считают себя лучше других и, главное, умнее других. С годами это проходит… А другие – это все остальные, кто не студенты. Многие из них считают себя умнее профессоров, которые им преподают. Мол, все профессора – ретрограды, и их давно пора менять. Ими, студентами, что в скором времени и произойдет. Всенепременно. Они уверенны и самоуверенны, это как хотите… Их суждения – это всегда истина в последней инстанции. Они дерзки и безапелляционны. Чего, – Всеволод Аркадьевич снова окинул взглядом Ленчика, – никак не скажешь о вас. Ежели бы вы были в действительности студентом, то, разговаривая со мной, испытывали бы внутренне превосходство и каким-нибудь образом дали мне это понять.

– Как? – быстро спросил Ленчик, понимая, что человек из нумера восемнадцать совершенно прав: расположение поменялось на искреннее восхищение.