Рожденные Смершем - Николай Николаевич Лузан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начальник Особого отдела НКВД СССР
Юго-Западного фронта
старший майор госбезопасности
Н. Селивановский».
Глава 5
Из огня да в полымя
СОВЕРШЕНО СЕКРЕТНО
НАЧАЛЬНИКУ ОСОБЫХ ОТДЕЛОВ НКВД СССР
КОМИССАРУ ГОСУДАРССТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
3-го РАНГА
Тов. АБАКУМОВУ
СПЕЦСООБЩЕНИЕ
По агентурному делу «ЗЮД» — о возвращении из тыла противника агента «ГАЛЬЧЕНКО».
«В расположение Особого отдела НКВД 6-й армии вернулся из тыла противника агент «ГАЛЬЧЕНКО».
«ГАЛЬЧЕНКО», по заданию ОО НКВД 6-й армии в январе с.г. посылался в тыл противника по внедрению в немецкие разведорганы.
Выполнив это задание, «ГАЛЬЧЕНКО» в начале февраля с.г. возвратился из тыла противника, будучи завербованным немецкой разведкой в гор. Славянске.
Вторично, с соответствующими дезинформационными материалами, «ГАЛЬЧЕНКО» был послан в тыл противника 1 4 апреля с.г., оттуда возвратился 1 7 мая с.г.
Вернувшись из тыла противника, «ГАЛЬЧЕНКО» привел с собой двух немецких шпионов — ЧУМАЧЕНКО и ПОГРЕБИНСКОГО, которые нами перевербованы. Он также принес ряд данных о разведоргане 1 7-й немецкой армии, о положении на оккупированной противником территории; о предателях и изменниках Родины; сведения о расположении воинских частей и т. п.
С учетом изложенного полагаю целесообразным дальнейшую работу по агентурной разработке абвергруппы1 02 осуществлять в рамках дела «ЗЮД».
Начальник Особого отдела НКВД СССР
Юго-Западного фронта
старший майор госбезопасности
Н. Селивановский
№ 4/2/71 2 от 1 8.05.42 г.
Поздним вечером шифровка была отправлена в Москву. Затем в течение часа Петр Прядко, Николай Селивановский, Павел Рязанцев и старший оперуполномоченный 2-го отдела капитан Владимир Ильин в деталях дорабатывали замысел операции «ЗЮД». Камнем преткновения стало предстоящее участие в ней офицера штаба 6-й армии «Борисова». Его надежность и готовность к выполнению задания не вызывали сомнений. Основная трудность заключалась в информационном обеспечении «Борисова». В этом вопросе армейское командование со скрипом шло навстречу подчиненным Селивановского, и им приходилось буквально зубами выгрызать у штабников хоть какие-то сведения, которые могли бы представлять интерес для немецкой разведки. Наконец, определившись с перечнем дезинформационных материалов, участники совещания разошлись отдыхать.
На следующий день, ранним утром Рязанцев вместе с Прядко, по пути к ним присоединился Ильин, поднялись в кабинет Селивановского. В нем было непривычно тихо. На столе молчала батарея телефонов, из соседней комнаты доносились ритмичный стук шифровального аппарата и убаюкивающее журчание эфира в наушниках радиостанции. Все это говорило опытному военному человеку, что обстановка на линии фронта не претерпела существенных изменений.
Наступление группировки «Клейста» натолкнулось на упорное сопротивление советских войск.
Рязанцев, Ильин и Прядко вздохнули с облегчением. Чего нельзя было сказать о самом Селивановском, владевшее им внутреннее напряжение выдавали плотно сжатые губы и тревожный огонек, время от времени появлявшийся в глубине глаз. Это не было связано с замыслом операции «ЗЮД», она продолжала успешно развиваться и вышла на качественно новый уровень. Контрразведчики получили уникальную возможность вести оперативную игру с гитлеровской спецслужбой сразу на двух полях: на чужом — через Петра — в случае его возвращения в абвергруппу 102, и на своем — с помощью перевербованных Чумаченко и Погребинского.
В том, что разведгруппа Прядко пользовалась полным доверием в абвере, Селивановский не сомневался. Расшифровка последней радиограммы, поступившей от Гопф-Гойера, служила тому подтверждением. В ней он не скупился на обещание наград и предлагал Петру не только активизировать получение информации от офицеров штаба 6-й армии «Борисова» и «Карпова», а и ускорить вербовку «Борисова». Ради этого Гопф-Гойер готов был рискнуть — самолетом прислать с ним посылку с деньгами и вторую радиостанцию.
Такая многообещающая заявка абвера подогревала здоровое честолюбие Рязанцева и Ильина. То, что предлагал Гопф-Гойер, предвосхищало их самые смелые замыслы: открывалась возможность подключения к оперативной игре «ЗЮД» еще одного исполнителя — «Борисова», имевшего доступ к совершенно секретным сведениям. В этом случае она вышла бы на стратегический уровень. Глаза Рязанцева и Ильина азартно блестели, им не терпелось высказать свои предложения. Однако их оптимизма не разделял Селивановский. В радиограмме Гопф-Гойера его внимание привлекло не столько предложение Петру, связанное с вербовкой «Борисова», сколько требование добыть любой ценной и в кратчайшие сроки данные о резервах Юго-Западного фронта и состоянии войск после четырех дней боев на южном фланге.
«…Южный фланг? О нем говорил и Рухле! Неужели? Только не это», — тревога снова сжала сердце Селивановского.
Она жила в нем с того самого дня, когда состоялся обстоятельный разговор с начальником оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта полковником Иваном Рухле. Он со своими выкладками расчета сил и средств, как собственных, так и противника, а также резервов аргументированно доказал, что наступление советских войск на Харьков в достаточной степени не подготовлено и может захлебнуться. Подтверждение его выводам Селивановский находил в сообщениях, поступавших из различных оперативных источников, в том числе и данных, добытых «Гальченко». Они не оставляли сомнений в том, что в абвере осведомлены о замыслах командования Юго-Западного фронта. Все вместе взятое наводило Селивановского на мысль, что немцы готовят сюрприз, который пока оставался для него загадкой. При встрече с командующим фронтом маршалом Семеном Тимошенко и членом Военного совета Никитой Хрущевым он высказал эту свою обеспокоенность. Они сочли ее необоснованной, а аргументы несостоятельными. Разговор приобрел резкий характер, выдержка изменила Хрущеву, вспылив, он заявил, что Селивановский «раздувает из мухи слона», а самого Рухле обозвал паникером.
В начале мая Селивановский снова попытался обратить их внимание на возможность провала наступления. Но и эта его попытка не увенчалась успехом, каждый остался при своем мнении. Не найдя у них понимания, он не попытался отстоять свою позицию перед непосредственным начальником — руководителем особых отделов НКВД комиссаром госбезопасности 3-го ранга Виктором Абакумовым. Тот рекомендовал не сгущать краски и обещал довести его обеспокоенность положением на Юго-Западном фронте до начальника Генштаба. После доклада Абакумову прошла неделя, а Селивановский не замечал изменений в позиции Тимошенко и в диспозиции советских войск.
12 мая 1942 года Тимошенко начал наступление, на четвертые сутки оно почти по всем направлениям натолкнулось на упорное сопротивление немцев и румын. Сбывался наихудший
