Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга - Николай Зенькович

Павлу Буре, правнуку царского часовщика и извест­ному хоккеисту, 27 лет. Кумир российских невест, мил­лионер. По сумме контракта — 5,5 миллиона долларов в год — занимает четвертую строчку в мире.

— Когда вы почувствовали, что стали знамени­тым?

— С первого дня в Ванкувере. Обо мне так много писали в газетах, что люди ждали моего приезда. Буквально на следующий день мы с приятелем взяли машину и заблудились. Остановились на обочине, спрашиваем у прохожего, как проехать? А он в ответ, обращаясь ко мне: «О, это ты вчера приехал к нам в город?» В общем, с этого момента, где бы я ни появлялся, чувствовал себя в Ванкувере «своим». А в Москве...

— ...Вас и так знали.

— Ко мне на улице подошел парень, ткнул па­льцем и спросил: «Эй, а ты вправду Буре или его двойник?»

ЗВЕЗД УЗНАЮТ ПО ЛИМУЗИНАМ

Лимузин — эксклюзивный признак респектабель­ности и богатства. Но даже западные звезды ездят на них пару раз в году — на вручение премии «Оскар» и по случаю других неординарных событий. Знаток светской жизни журналистка Ольга Мухина утвержда­ет, что даже Мадонна не имеет в собственности лиму­зина, а берет его напрокат. Цена аренды в сутки в Нью-Йорке— всего 180 долларов.

Но это на Западе такие скромники. В России, как известно, все наоборот. Здесь настоящего артиста уз­нают по цвету его личного лимузина.

Пальму первенства здесь держит Алла Пугачева. На день рождения она получила от Филиппа Кир­корова в подарок удлиненный «Линкольн», аналога которому нет в мире. Цвет автомобиля — бело-пер­ламутровый. На солнце он отливает розовым, при вечернем свете — серебром. На голубом потолке золо­тые звезды. Салон розовый. На полу ковер из чистой шерсти с вышитыми по специальному заказу в Любер­цах буквами «Филипп плюс Алла».

Белый с голубым отливом «Линкольн» у Маши Распутиной. Он — «для комфорта и чтобы поспать». Детройтское чудо напичкано кондиционерами, обогре­вателями, компьютерами.

Семиместный «Линкольн» и у нанайского папы Бари Алибасова. Тоже из Америки. «Академики» Са­ша и Лолита разъезжают на лимузине ярко-красного цвета. А певица Наташа Штурм предпочла черный «Линкольн». Произошло это во время финансового кризиса 1998 года: «Когда грянул кризис и все начали тратить деньги по мелочам, мне захотелось купить что-нибудь большое и весомое».

«Большое и весомое» обрастает фольклором.

Как-то Наталья Штурм ехала по городу, увидела зоомагазин и скомандовала водителю остановиться. Но такой громоздкой машине не так-то просто по­пасть из крайнего левого ряда в правый на пятиполос­ном Варшавском шоссе. Пока водитель перестроился, дал задний ход, остановился и припарковался, магазин закрылся на обед.

«Академик» Саша однажды приехал к стоматологу лечить зубы.

— Лежу, — рассказывает, — в кресле с какой-то железной распоркой во рту. Вдруг открывается дверь, входит Ярмольник и говорит: «Я же просил троллей­бусы на стоянку не ставить».

Так за лимузином закрепилось еще одно прозви­ще — «троллейбус». Раньше его называли «общагой на колесах».

ГАИ лимузины не останавливает: в Москве их все­го пять, и их узнают по цвету.

ОРЕХОВ ЗАМЕТИЛ ПРОПУЩЕННУЮ ЗАПЯТУЮ В ЗАКОНЕ — И ЕЛЬЦИН СНЯЛ СВОЮ ПОДПИСЬ

Для непосвященных: Руслан Орехов — начальник Главного государственного правового управления ад­министрации президента России. Отец кремлевского правоведа был главным врачом стоматологической поликлиники, которая раньше обслуживала ЦК Ком­партии Казахстана. Сын среднеазиатского дантиста сделал головокружительную карьеру в Москве. Его слушается даже президент Ельцин:

— В 91-м году каждый, кто заходил в кабинет президента, приносил с собой проект указа. Президент не обязан знать, корректно какое-либо предложение юридически или нет. И если ему что-то приносят и убеждают — то он может и подписать в обход нашего управления... Первоначально Борис Никола­евич все это дело подписывал. Потом начиналась се­рия скандалов — мы требовали переписать указ. И я, честно говоря, не работал бы здесь, если бы Борис Николаевич не занял нашу позицию. Подписав до­кумент, он отправляет его к нам. Если документ юри­дически безграмотный, то мы дает объяснительную президенту, почему его нельзя выпускать. Бывали слу­чаи, когда после нашего отрицательного заключения президент снимал свою подпись. Один раз возвращали даже закон, где была пропущена запятая...

КТО НА КОГО ПОХОЖ

Юрий Николаев, ведущий популярных телепрог­рамм «Утренняя почта» и «Утренняя звезда» на ОРТ, своеобразно поздравил еженедельник «Антенна» с вы­ходом двухсотого номера. Объяснив, что популяр­ность — это узнаваемость и стремление увидеть еще раз, проиллюстрировал это на себе, любимом:

— Когда-то очень давно, когда я только начал появляться на экране, отправился в сберкассу. Ком­мунальные услуги оплатить. Там — перерыв. Стою жду. В джинсах, маечке — лето. Рядом женщина стоит. Смотрела-смотрела и заявляет: «Вы так похожи на Юрия Николаева!» А я не знаю даже, как реагировать, говорю: «Почему это я на него похож? А может, это он — на меня?» Возмущению дамы не было предела: «А вы кто такой? Его по телевизору показывают, а вы кто такой?!»

ПАПА ТАК И СЕЛ У ТУМБЫ

Елена Степаненко — жена Евгения Петросяна. Ро­дилась в Волгограде, окончила ГИТИС в Москве, стала эстрадной артисткой.

Первый ее номер назывался «Я афиша». Героиня торговала билетами и зазывала зрителей: купите биле­ты! На Пугачеву! На Толкунову! В Детский театр!.. И при этом изображала тех, кого рекламировала...

— Первые гастроли с этим номером были у меня как раз в Волгограде! — рассказывает мастер эстра­ды.— Представляете, висит в родном городе огром­ная афиша: «Звезды советской эстрады». Там были Гелена Великанова, Шуров и Рыкунин, Тонков и Вла­димиров, Брунов... И моя фамилия, так как она длин­ная, почему-то была в середине. Папа мой шел с база­ра с сеткой, подошел, прочитал: «Звезды эстрады... Елена Степаненко...»— так у этой тумбы и сел...

О своем необыкновенном успехе в 1998 году: — Последняя поездка была у нас с Петросяном в Новгород. Наш звукооператор слышал, как какая-то женщина, выходя после концерта, громко говорила спутнице: «Да я лучше килограмм сосисок не куплю, а схожу на концерт и буду потом вспоминать и смеять­ся!» И я тоже так считаю! Да, кризис! Но все равно мы живем-то один раз! Давайте как-то из этого кризиса выходить. Хотя бы в своей семье, с друзьями, в компа­нии. Для начала на концерт сходите, посмейтесь!

УЖЕ ДАВНО ПРОЧЕЛ ВСЕ КНИГИ

У Филиппа Киркорова спросили:

— Вы читали роман Александры Марининой «Ре­квием»? Все убеждены, что герои книги — эстрадная прима Стелла и ее молодой муж — очень похожи на вас с Аллой Борисовной...

— Я удосужился прочесть только одну страницу, на которой якобы описывается наша пара. Что ж, если госпоже Марининой эта маленькая страничка помогла сделать хорошую рекламную кампанию и продать тираж ее очередного шедевра, я рад. Наша семья всег­да помогает неимущим.

— А вообще, вы любите читать?

— Люблю, но за последние пять-шесть лет в силу своей загруженности не прочел практически ничего нового. Особо сильно из-за этого не переживаю, по­тому что в свое время перечитал все, что только можно было.

ДАЖЕ КИЛЛЕР РАССЛАБИЛСЯ

У Иосифа Кобзона спросили:

— В свое время вы заявили, что на вас готовится покушение. Даже назвали фамилию киллера — Беляев. Чем все закончилось?

— А ничем. Мой друг генерал Громов позвал аф­ганцев: «Надо защитить Иосифа». Я ведь в Афгани­стан приехал одним из первых и ушел в числе послед­них. Это позволяет мне надеяться, что «афганцы» меня уважают. Все было более чем серьезно. Ко мне пришел конкретный человек и сказал: «Вас убьют из гранато­мета в вашем 1-м Смоленском переулке, на повороте с набережной». «Афганцы» — люди опытные. Осмот­рели место, приметили в доме напротив полукруглое окно на чердаке. Поднялись, у окна лежал примятый матрац. Это не убежище для бомжа — там сидел кил­лер, готовился к убийству, но что-то ему помешало. А может, кто-то из домашних сказал этому майору Беляеву: «Не надо. Кобзон — нормальный человек, певец, отец»,— и он расслабился.

ЧЕГО ИСПУГАЛСЯ КАРИМОВ

Еще о Кобзоне.

— Что это за история в Узбекистане во время про­щального тура?— спросил корреспондент у маэстро.

— Узбекистан для меня не просто одна из респуб­лик бывшего СССР. Моя семья во время войны жила под Ташкентом, узбеки нас спасли. И в прощальном туре я запланировал в Узбекистане несколько концер­тов. Каримов запретил все! Мне потом рассказывали, как один из президентов СНГ за рюмкой говорил ему: «Что ты делаешь, это же Кобзон». А он ответил: «Я Иосифа люблю, но после его концертов народ выйдет на демонстрацию».

Каримов — авторитарный президент, запретил все оппозиционые движения. Наверное, испугался: как бы Кобзон не экспортировал демократию в Узбекистан!