Украина 1991-2007: очерки новейшей истории - Георгий Касьянов

«Создание украинцев» начиналось как восстановление культурных прав титульной нации еще на исходе советской власти. В октябре 1989 г. под давлением национально-демократической интеллигенции был принят «Закон о языках в УССР», о котором говорили, что он «дает право иметь право» и который фактически заменил конституционную норму об украинском языке как государственном и конкретизировал ее целым рядом важных положений, усиливавших статус украинского языка. Статус русского языка остался нерушимым.

В июле 1990 г. через неделю после провозглашения Декларации о суверенитете УССР украинцы получили «право иметь право» свою национальную историю — Политбюро КПУ утвердило Республиканскую программу развития исторических исследований, одним из пунктов которой было введение отдельного школьного курса истории УССР (который уже в следующем году плавно перешел в курс истории Украины).

С обретением независимости наряду с огромным общественным возник масштабный государственный запрос на украинизированную историю, в результате чего были созданы первые школьные и вузовские учебники по истории Украины, отделявшие собственно украинскую историю от ранее общей истории СССР. Практически уже в первой половине 1990-х годов был создан стандарт написания национальной истории, воспроизведенный в школьных курсах и учебниках, представлявший историю Украины как историю этнических украинцев. Другие народы, жившие на территории современной Украины и рядом с ней, в лучшем случае служили фоном для этнонациональной истории, в худшем — представлялись как враги украинской государственности. Такое переписывание истории было характерно практически для всего постсоветского пространства и служило одним из базовых компонентов построения наций на основе идеи титульного этноса. Тогда же были заложены основы масштабной индустрии украиноведения — о характере ее создания и движущих силах говорит тот факт, что, например, в вузах кафедры истории КПСС превращались в кафедры истории Украины (или политологии). На первых курсах высших учебных заведений был введен нормативный семестровый курс истории Украины, по сути, выполнявший такую же функцию, как и в свое время курс истории КПСС, — идеологическую. В 1993 г. группа бывших преподавателей научного коммунизма выступила с инициативой введения в программу ряда предметов с обобщенным названием «научный национализм» — инициатива подверглась уничтожающей критике со стороны здравомыслящей интеллигенции и была остановлена. В том же году по указанию Л. Кравчука возник проект создания 15-томной академической истории украинского народа, который не был реализован из-за нехватки средств.

С начала 1990-х начался процесс украинизации системы образования — фактически, речь шла о приведении ее в соответствие с новой ролью титульной нации. В общем, организационные условия для проведения масштабной украинизации школы были почти оптимальными: система управления образованием представляла собой строгую вертикальную централизованную иерархию, которая позволяла жестко контролировать выполнение распоряжений центральных органов. Администрация школ и учителя, воспитанные еще в традициях советской системы образования, были приучены к неукоснительному выполнению директив, в том числе идеологических. Родители также вполне доверяли авторитету образовательной системы и психологически были готовы воспринять идею обязательного и массового внедрения государственного языка в систему обучения. Таким образом, если бы административная украинизация школ сопровождалась серьезной финансовой поддержкой государства, фундаментальной переподготовкой учителей и продуманной системой пояснительных мер, она была бы весьма эффективной. Однако именно тут появились сложности.

Экономический кризис привел к резкому уменьшению финансирования образования. Согласно украинскому законодательству, на образование должно выделяться не менее 10 % валового внутреннего продукта. На практике эта цифра колебалась в пределах 3,8–5 %, при том, что сам ВВП постоянно уменьшался, соответственно, уменьшилась доля затрат на образование в нем. Разумеется, это не могло не сказаться на политике украинизации образования: она происходила на фоне постоянной нехватки средств, падения жизненного уровня учителей, развала материально-технической базы школ. Отсутствие средств компенсировалось административным нажимом, приказами и инструкциями. От учителей требовали перехода на преподавание на украинском языке, однако мало заботились об их переучивании. От администрации школ требовали отчетов, но не обеспечивали ее необходимыми средствами на украинизацию. Впрочем, при этом образовательная бюрократия центра придерживалась принципа разумной постепенности в украинизации школы в регионах — там, где сопротивление населения было особенно сильным и где оно встречало поддержку местной бюрократии (Донбасс, Крым), административный нажим ослабевал и использовались непрямые методы воздействия — например открытие классов с украинским языком обучения в русских школах, расширение в школьных программах объема спектра украиноведческих дисциплин (география, история Украины, украинский язык и литература, курс «Я и Украина» в начальных классах), увеличение количества места для приема на украиноведческие специальности в вузы. Добавим, что при вступлении в вузы в 1993 г. был введен обязательный вступительный экзамен по украинскому языку (сочинение).

Согласно закону о языках 1989 г., обучение и воспитательный процесс во всей образовательной системе Украины должен был осуществляться на украинском языке. В местах компактного проживания национальных меньшинств разрешалось создание школ с преподаванием на их языках. Изучение украинского было обязательным с первого класса во всех школах страны. Впрочем, как и русского. С 1 сентября 1993 г. по распоряжению министерства образования доля учеников первых классов, обучающихся на украинском языке, должна была соответствовать доле украинцев в составе населения региона — этим закладывался фундамент полной украинизации образования этнических украинцев. Заметим, что и неукраинское население вполне лояльно относилось к обязательному изучению в школе украинского языка и даже к тому, чтобы их дети обучались в украинских школах, — в 1992 г. по результатам опроса родителей-русских 54 % были готовы отдать детей в украинские школы во Львове, 65 % — в Киеве и всего 9 % — в Симферополе (правда, здесь 54 % признали, что их детям необходимо изучать украинский язык).

Окончательный перелом в украинизации системы образования произошел при президенте Л. Кучме, который пришел к власти, используя, среди прочего, лозунг о русском языке как втором государственном, но уже скоро отказался от этой идеи в обмен на поддержку национал-демократов в борьбе с «левыми» в парламенте. Административная украинизация школ дополнилась более солидными структурными изменениями (например, выстроилась система учебного книгоиздания, обеспечивающая по заказу государства школы учебниками на украинском языке). К 2003 г. на украинском языке обучалось 73,5 % школьников и почти 90 % студентов (в начале 1990-х студентов, получавших знание на украинском, было 37 %). Таким образом, в средней школе этот показатель немного «не дотягивал» до соответствия удельному весу этнических украинцев в составе населения (77,8 %), а в высшей школе — даже превышал его. Насколько эти официальные данные отражают реальное состояние дел, сказать трудно — серьезные сомнения, в частности, вызывает показатель в 90 % студентов, якобы обучающихся на украинском языке. Независимых исследований, с помощью которых можно было бы проверить эти данные, не проводилось. Формально образование стало украиноязычным, и в этом смысле оно превратилось в мощный способ превращения украинского в язык государства и нации. Как свидетельствует каждодневный опыт, неформально на значительной территории страны (за исключением западных регионов) утвердилась ситуация функционального двуязычия: язык преподавания и общения с администрацией — украинский (или суржик), язык внеслужебного общения — русский (или суржик). В то же время усилилась региональная специфика языкового разделения образовательной сферы. К концу 1990-х годов резко снизилось количество русских школ в западных областях Украины (в Тернопольской и Ровенской их не осталось вовсе). Увеличилось количество украинских школ на востоке и юго-востоке. Однако именно здесь сохранялась ощутимая диспропорция между удельным весом этнических украинцев в составе населения и количеством школ с украинским языком преподавания. В Донецкой области украиноязычные школы в 2003 г. составляли 18,4 % от общего количества школ, удельный вес украинцев по переписи 2001 г. — 56,9 %. В Луганской области, где в составе населения украинцы составляли 58 %, обучение на украинском языке предоставляли 27 % школ. В Крыму эта диспропорция была еще большей — на 24 % местных украинцев приходилось 0,7 % украиноязычных школ[90].