Загадка о тигрином следе. Экспедиция в логово оборотня - Антон Кротков

Быстро одевшись, Одиссей поспешил на улицу вслед за Вендельмутом. Ещё не рассвело и первые взлетевшие машины уже растворились в тёмном небе. Судя по отдалённому гулу, они должны были находиться теперь где-то над Волгой. Два последних пилота-перебежчика заканчивали разбег. За мчащимися по снегу аэропланами бежал полуодетый командир авиаотряда и что-то кричал им вслед, но из-за сильного шума моторов его слов было не разобрать. Поднимаемая пропеллерами снежная вьюга валила мужчину с ног, задирала ему гимнастёрку. Он выглядел жалким неудачником, простофилей, прошляпившим своё войско.

Вскоре выяснилось, что перебежчики вошли в сговор с охраной аэродрома и вылили на землю остатки топлива. Напоследок они также вывели из строя оставшиеся самолёты, чтобы исключить вероятность преследования. Экспедиционный аэроплан тоже оказался безнадёжно испорчен. В его мотор засыпали песку и поломали крылья…

Угроза нарастала как снежный ком. Около полудня на аэродром прибежал страшный обгоревший человек. Он рассказал, что служит счетоводом на расположенном в пяти верстах отсюда армейском вещевом складе. По словам едва живого бухгалтера, его склад подвергся нападению многочисленных погромщиков из окрестных деревень. Они сразу убили часового. Затем налётчики забаррикадировали снаружи двери складской конторы и подожгли, а тех, кто пытался выпрыгнуть в окна, жестоко убивали. Счетовода спасло то, что его признал один из погромщиков, которому этот совслужащий помог в каком-то деле. Выпрыгнувшего из окна счетовода пощадили, знакомый вывел его с территории склада и велел поскорее скрыться, чтобы никто больше не опознал его, как «большевистского прихвостня». Но вместо этого, единственный выживший поспешил сюда на аэродром, чтобы поднять тревогу. Поднимающийся в небо, в той стороне, откуда прибежал вестник, густой чёрный дым, подтверждал его рассказ.

Счетовод очень рассчитывал на то, что на его склад немедленно вышлют команду солдат – разогнать смутьянов. И таким образом будет спасено хотя бы что-то из имущества, за которое он тоже отвечал. Однако принесённое им известие лишь усилило панику на аэродроме. Все стали разбегаться.

Командир авиаотряда даже не пытался организовать оборону, как-то сплотить вокруг себя оставшихся подчинённых. Он никого не удерживал, даже ближайших сотрудников своего штаба! С безучастным видом местный начальник наблюдал, как его охваченные паникой люди улепётывают в разные стороны, на ходу спарывая с шинелей знаки различия.

Казалось у горстки застрявших на аэродроме членов экспедиции не осталось надежды: мотор их самолёта был испорчен; его топливные баки пусты; обе дороги в город перерезаны мятежниками, а по глубокому снегу далеко не убежишь.

Генерал философски изрёк:

– У некоторых восточных племён, если человеку так не везёт, принято менять имя. Может и нам, чёрт побери, прибегнуть к данному рецепту, как к последнему средству. Во всяком случае ничего другого мне в голову не приходит.

Генерал достал браунинг и проверил обойму…

Даже многоопытный разведчик не сумел разглядеть никакой логики в действиях, а точнее в бездействии авиационного начальника. Генералу, как и Лукову казалось, что потрясённый бегством своих лётчиком командир авиаотряда впал в прострацию. Но как выяснилось чуть позже, в его поведении имелся тонкий расчёт. Оказалось, главный лётчик только ждёт, чтобы поблизости не осталось лишних людей, которые могли бы претендовать на места в единственной «спасательной шлюпке». Ею оказались самодельные аэросани, укрытые от чужих глаз в большом сарае на задворках аэродрома. Никто, кроме командира о них либо не знал, либо из-за возникшей паники о санях все забыли. Что за Кулибин смастерил это чудо техники из авиационных запчастей и разного металлического хлама хозяин машины не сообщил. Однако немец быстро оценил аппарат, восторженно окрестив его «вундермашин». Гибридный двигатель снегохода функционировал не на бензине, а на… дровах и отработанном моторном масле, что в сложившихся условиях было спасением.

Происходящее напоминало бегство от приближающейся разрушительной природной стихии – лавины или урагана. В спешке никто не догадался прихватить с собой оставленные в доме меховые авиационные комбинезоны и унты из оленьего меха, которые ещё могли пригодиться в пути. Каждый спасался в том, что было на нём одето в данный момент, и не заглядывал далеко вперёд.

Итак, короткие торопливые сборы, и вот уже все сидят на своих местах за исключением комиссара. Лаптев куда-то исчез. Немец уже прогрел двигатель и готов дать газ. Наконец, появляется комиссар, он не один. С собой Лаптев тащит здоровенный чемодан и невесту. Генерал жёстко и одновременно с некоторым сарказмом объясняет ему, что в машине нет ни одного дюйма свободного пространства, и, что если галантный кавалер желает, он может уступить даме своё место.

На этот раз комиссар даже не пытается спорить, а проявляет удивительную для его упрямого вздорного характера понятливость. Он объявляет невесте, что разлюбил её и потому ей предстоит самой позаботится о себе. В качестве отступного жених вручает покинутой женщине переставший быть ему нужным чемодан с полученным в подарок от симбирских чекистов барахлом.

Но брошенная невеста безутешна и не хочет оставаться. Она рыдает и обнимает сапоги решившего покинуть её жениха. Сцена душераздирающая. Одиссей не выдерживает. Не спрашивая разрешения начальства, он начинает выбрасывать из саней ящики с ценным экспедиционным имуществом, чтобы освободить немного места для ещё одной пассажирки. Вильмонт удивлённо косится на творящего форменное безобразие подчинённого, но пожимает плечами и только изрекает:

– Очаровательно!

Через три с половиной часа безостановочного «полёта» по заснеженной целине путешественники добрались до ближайшей станции. Командир авиаотряда сразу куда-то исчез, даже не попрощавшись.

Благодаря мандату с высокими подписями московских вождей членам экспедиции быстро удалось устроиться в воинский эшелон. Однако, на станцию поезд должен был прибыть только после полуночи. Коротая часы вынужденного ожидания, генерал зачем-то раздражал «пламенного большевика» Лаптева рассказами о своём жандармском прошло.

– Я можно сказать, природный феномен – усмехался старый генерал, на гусарский манер покручивая ус. – В охранке я успешно ловил вашего брата революционер, чтобы отправить на каторгу или прямиком на виселицу. А теперь вот служу революции. Сам, признаться, этому удивляюсь.

После недавно полученного от генерала болезненного урока комиссар пока побаивался лишний раз открывать в его присутствии рот. Подавленное раздражение притихшего смутьяна развлекало Вильмонта. Он поинтересуясь, куда пылкий жених всё-таки сплавил свою обожаемую невесту. Лаптев действительно уже успел избавиться от своей спутницы, похоже, рассудив, что баба в пути станет ему не столько отрадой, сколько обузой. Тем более что в любой момент можно было обзавестись новой «походной женой».

Гордого любимца московской публики все эти подначки «царского сатрапа» страшно злили, но ему приходилось изображать благодушие и даже пытаться отшучиваться в ответ на язвительные выпады начальника. Но в глазах Гранита Лаптева плескалась ненависть к классовому врагу, которому удалось подсуетится и достать себе охранную грамоту за подписью самого Дзержинского. Луков так и слышал, как Гранит мысленно говорит собеседнику: «Ну ни-и-чего, сука, мы ещё с тобой поквитаемся!».

Поезд, в который сели экспедиционеры, шёл с довоенной скоростью, хотя по этим местам уже не раз прокатилась война. Луков был удивлён, ведь он столько всего слышал о разрухе, царящей на железных дорогах. Но на их пути ни разу не встала преграда из разобранных рельсов или взорванного моста; на станциях паровозная бригада быстро пополняла запас дров и воды. Одиссея это конечно радовало, но с другой стороны он не мог понять, почему восставшие мужики не разрушают «чугунку», по которой из других волостей и губерний большевики гонят против них свежие войска и вывозят хлеб? Отчего мятежники позволяют красным бронепоездам беспрепятственно рыскать по своей земле? Казалось бы – взорви и разметай колею, и военная машина карателей будет надолго остановлена!

В теплушке, куда определили членов экспедиции, ехал взвод красноармейцев. Никакого другого занятия у путешественников, кроме как спать, да слушать солдатские разговоры, не было. Так что вскоре Одиссей уже был в курсе всех дел расположившихся по соседству пехотинцев. Один из них был родом с Украины, а второй как раз из здешних мест. Из незатейливых мужицких рассказов Луков и узнал, как большевикам удаётся поддерживать в идеальном порядке железнодорожное полотно и станционную инфраструктуру.