Заставь меня остаться - Юлия Гауф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хочу тебя до смерти затрахать, вот и рожа зверская. Боюсь навредить. Держусь.
— Мазохист, — я оплела его бедра ногами.
— Хочешь сверху?
— Нет. Устала, — я раскапризничалась с улыбкой на лице. — Хочу лежать бревном и кайфовать!
Мой поток красноречия заткнули губы Марата. Его поцелуй соленый, с моим вкусом, и это добавляет яркости моменту. Его бедра двигаются мощнее, поцелуй становится мокрее, и это… черт, это заводит!
— Глотай! — прохрипел он, задвинул бедрами член так глубоко, что запустил утихший было оргазм по новой.
Сглотнула. Посмотрела на Марата жадно. Он откровенно мною любуется. Впитывает распухшие от поцелуев и от его члена губы, блестящие глаза. Всё, что он видит.
Вид у меня, наверное, тот еще. Затраханный.
Жмурится. Толкается в меня, распирает своей эрекцией. Я стону, растворяюсь в этом новом витке безумия, держусь за плечи Марата, словно без него упаду. Шепчу зачем-то:
— Я сейчас… сейчас кончу…
— Только не в меня! — прорычал он.
Я открыла глаза в немом шоке, и… рассмеялась. В унисон с Маратом. Смеюсь, и получаю оргазм, и это оказывается круто, хоть и болезненно.
А следом излился Марат. В меня. И его тела стало слишком много. Чувствую, что хватит пока, это уже слишком, если продолжим — наврежу ребенку. Скинула его с себя, отодвинулась, вернее попыталась.
— Куда? — лениво спросил, удерживая. Руку вытянул, и заставил меня лечь на неё. — Вот так и лежи. Не рыпайся, Аль.
— Грубиян и юморист. «Только не в меня» — хихикнула, вспомнив его фразочку, и мы снова рассмеялись. — Надо Счастливчика проверить. Покормить. И снова в душ, и вообще…
— Я сам всё сделаю, лежи пока. В душ потом сходишь, — Марат чуть сдвинулся, мы лицом к лицу.
Его ладонь исследует моё тело. Уже не хватает, не щипает, не распаляет. Он просто обозначает, что вот он, здесь, рядом. Что я ему принадлежу.
Марат затрагивает мягкие соски. Взвешивает груди, и опускается ниже. На живот, который он гладит с трепетом. Я и мечтать о подобном не могла. Казалось раньше, что он полюбит ребенка только когда он родится, или когда станет разумным, говорящим и ходящим существом, но никак не зернышком внутри меня. Но я вижу, что это не игра и не притворство.
Марат любит нашего малыша. И ждёт его.
Неужели нам нужно было пройти через всё это, чтобы стать по-настоящему близкими? И что будет завтра?
— Марат, нет, — брыкнулась, когда его ладонь накрыла лобок.
— Не трону больше. Отдыхай. Спи, хорошая моя, — прошептал, убаюкивая.
Я и правда устала. Выключаюсь. Прижимаюсь к нему, хоть мне и невыносимо жарко — лето, вдобавок Марат как печка, но мне сейчас это и нужно. Он. Он нужен. С этой мыслью я проваливаюсь в полудрему.
Мне нужно подумать, принять важное решение. Я не хочу мстить Марату, не хочу наказывать его. Жизнь одна — и у него, и у меня. Это не черновик. Мне хорошо с ним, он отец моего ребенка. Смогу ли я завтра подтвердить Марату то, что говорила до накрывшего нас безумия, что это на один раз? Что это прощание? Я ведь не смогу забыть то, что он сделал. Пусть не своими руками, но виноват Марат. Равно как папа не своими руками сделал Егора инвалидом.
Но, может, завтра я проснусь, и пойму, что мы переступили через это? Марат мне рядом нужен!
Это какой-то замкнутый круг…
Я провалилась в сон.
Глава 20
МАРАТ
Алика заснула. Лежал, ждал, пока она вырубится, и дышать боялся. Лишь бы не спугнуть! Лишь бы она не очнулась, и не выставила меня вон!
Встал, покормил поскуливающего щенка, и вышел вместе с ним на балкон. Я — чтобы, наконец, покурить, а пёс — чтобы не сидеть дома целый день, как плюшевая игрушка.
— Ну что, пора? — сжал телефон в ладони, выдохнул резко, и разблокировал его.
Побыл маленько ссыклом, и хватит.
Сообщений — тьма. Так, по тендеру, с этим разберусь завтра… Продажа недвижки в Штатах… в ближайшие лет пять въезд мне закрыт, значит, нужно продавать… работа, работа, Наташины слезливые сообщения… Влада! Как же ты заебала, Влада!
«Прекращай. Меня не интересует» — написал ей, проигнорировав совсем уж отчаянные фотки.
Раньше просто сиськи присылала, а сейчас — звезду крупным планом. Меня и раньше подобная порнуха не цепляла, а сейчас и вовсе мерзко.
Иду дальше по сообщениям. Секретарша обещает накидаться антибиотиками, и выйти на работу… нет уж, пусть дома сидит. Ответственная, блин, идиотка.
Просматриваю по порядку всё, что уже нарыли на мою охрану. Чисто. Идеальные сотрудники. И понимаю же, что у любого идеального рука может дрогнуть, но что-то царапает, и заставляет сомневаться во всех. Что-то я и сам упускаю из внимания. И, кажется, стоит только вспомнить, как я пойму… что пойму? Хер знает!
«Ищи дальше. Копай под них, под их родственников, жен, любовниц» — написал я проверенному безопаснику.
Дальше сообщение от Руслана. Самое, мать его, стрёмное — его открыть, и прочитать. Но сделать это нужно. Придется.
«Стабилизировали. Критический момент позади, Егор был нестабилен, отсюда и временное резкое ухудшение. Если сутки пройдут без ухудшения состояния, то брата попытаются вывести из комы. Вероятность того, что Егор очнется, высокая, но никто ничего не гарантирует. Выдыхай, брат. Я пошёл бухать. И тебе советую отпраздновать, пусть даже такое сомнительное событие»
Выдыхай?
Выдохнул, и рассмеялся тихо и нервно. Живой брат, крепкий. Теперь-то уж точно очнется! Может, и на ноги встанет! Пусть встанет! Пусть рано или поздно морду мне набьёт за все мои факапы, как в детстве и юности бывало, когда я получал леща от Егора практически ежедневно.
А отпраздновать? Так я уже отпраздновал, пусть и не зная заранее хорошую новость.
Преодолевая брезгливость, убрал за щенком, хотя был порыв Алику разбудить, но… нет. Она точно ребенку няньку не захочет нанимать, а дети не цветами пахнут. Это я по Алисе хорошо уяснил. Так что с брезгливостью придется что-то делать. Потренируюсь на щенке.
Сполоснулся, и с наслаждением лег рядом с Алей. Она даже не проснулась, хотя меня час не было. Кровать хреновая, подушки слишком высокие, неудобные, но мне по кайфу лежать вот так: Алика уткнулась в мою грудь носом, обняла. Я вечность так могу
