Невозвратный билет - Маша Трауб

на коляску, кроватку, распашонки. Так ему и сказала. Что он самый замечательный и я знала, что он обрадуется. Дима посмотрел на меня как на полную идиотку и сказал, что это деньги на аборт. И дети ему не нужны – ни девочка, ни мальчик. Что он не собирается уходить из семьи и никогда не планировал. Считал, что меня все устраивает, и лишь поэтому со мной встречался так долго – я была беспроблемной. Нет, я не устроила скандал, не зарыдала, не бросила ему деньги в лицо. Сделала аборт. В хорошей клинике. Ничего не чувствовала. До сих пор ничего не чувствую. Как тогда уснула под наркозом, так до сих пор под ним и нахожусь. У меня нет ни детей, ни мужа. Есть кот. Больше я никого не смогла полюбить так, как Диму. До сих пор его люблю. Всех мужчин с ним сравниваю. Идиотка, загубившая себе жизнь? Да, так и есть. Сегодня я могла бы сидеть с дочерью и отмечать ее десятилетие. Испекла пирог и вставила в него свечи. Каждый год так делаю. Только не задуваю. Смотрю, пока они не догорят, и представляю, какой была бы моя девочка.

У меня две дочери. Старшей двадцать один, младшей – восемь. Они – мое счастье, моя радость. Лизонька-старшая и Лизонька-младшая. Старшую я потеряла. Меня никто не заставлял идти на аборт, я сама пошла. Никому не сказала. У меня был жених, мы планировали свадьбу. На встрече выпускников я увидела Стаса – свою первую любовь. Мы познакомились, когда он сидел дома в гипсе, а я принесла ему учебники. Он играл для меня на синтезаторе и пел. Я влюбилась в него сразу же. Мы считались парой с десятого класса, все об этом знали и ждали, что поженимся, как только нам исполнится восемнадцать. Но детская влюбленность прошла. Я работала, Стас искал себя – играл в группах, писал музыку. Мы расстались спокойно и незаметно. Потом я встретила Вадима. Он был надежным и верным. У него все было расписано на годы вперед. Я знала, какая меня ждет жизнь, и мне это нравилось. Никаких сюрпризов, как со Стасом, от которого не знаешь чего ждать. И вдруг эта встреча выпускников. Не собиралась идти. Но на нее пригласили нашу директрису Дину Львовну, классную Светлану Анатольевну, вся параллель собиралась. Ребята из разных городов специально на встречу приехали. Мне вдруг захотелось вырваться, повидаться с одноклассниками, посмеяться со школьными подругами. Да и директрису с классной хотела увидеть – они много для нас сделали. Стеной стояли, переживали за каждого ученика. Стас совсем не изменился. Он играл на гитаре, пел, шутил, был душой и заводилой вечера. Я опять хохотала до истерики. Мы сбежали к нему – он так и жил в том же доме. Даже в его комнате ничего не изменилось. Мне было хорошо от легкости. Я помню, что хохотала всю ночь. Стас меня смешил. И все было так, как после выпускного – мы молодые, пьяные, влюбленные. Да, я была счастлива в ту ночь и не жалею о ней ни секунды. Когда я поняла, что беременна, у меня возник единственный, банальный и пошлый вопрос – от кого? От Стаса или от Вадима? Решила не рисковать и сделала аборт. Вышла замуж за Вадима, родила дочь, которую назвала Лизой. Это имя мы придумали со Стасом, когда мечтали, что поженимся. Он как-то сказал, что ему всегда хотелось иметь дочь Лизу. С Вадимом мы прожили пять лет и развелись – я задыхалась от его планов, контроля. Почему решилась на развод? Потому что перестала смеяться вообще. Была серьезной, строгой, уверенной. Но не способной на радость, дурацкий хохот без причины. Раньше всегда хохотала, только палец покажи. И вдруг как отрезало. Лиза, наша с Вадимом дочь, росла неулыбчивой. Даже грустной. Вадим считал, что дочь растет серьезной, сознательной, сосредоточенной. Ему нравилось, что Лиза похожа на него – не припомню ни одного случая, чтобы Вадим рассмеялся в голос. Или хохотал, пока слезы на глазах не выступят. Я вдруг поняла, что должна научить дочь смеяться. Просто так, на пустом месте, от ерунды, от любой шутки, до истерики, до колик в животе. А это было возможно только без Вадима. Так и объяснила ему. Он не понял. Сейчас я не замужем. Стаса больше не видела. Одноклассники говорили, что он переехал куда-то за город. Вроде пишет музыку. Мне он не звонил. Я ему тоже. Почти каждую ночь думаю – а если бы родила тогда? И наплевать, от кого. Как бы сложилась моя жизнь? И знаю ответ – я была бы мамой двух дочек.

Я читала эти посты, отложив тетради для проверки. Слезы лились сами по себе. Да, Настя была права – я ничего в этом не понимаю. Просто потому, что у меня не случилось даже такого счастья – знать, что беременна и ношу ребенка. У меня не было ни одной беременности, поэтому я не понимала, что такое – пойти на прерывание. В моей медицинской карте давно был записан диагноз – бесплодие. Если честно, я даже завидовала женщинам, которые чувствовали, что это такое – знать, что ты станешь матерью. Они жили дальше, рожали детей, теряли мужей, разговаривали со своими нерожденными детьми. У меня был муж, но мне не с кем было поговорить. Решилась бы я родить от первого встречного? Случайного любовника? Да, не задумываясь. Но у меня и такого не случилось. Вся моя жизнь была посвящена маме, Степану, ученикам, Насте и ее детям. Другим людям в ней места не нашлось. Может, поэтому я хотела найти отца? Узнать, что у меня есть братья, сестры, племянники, пусть и сводные. Отдавая себе отчет в том, что мама и муж для меня давно чужие люди, у учеников свои семьи, а Настя – лучшая подруга, но не сестра по крови. Для ее детей я все же не тетя, а мамина подруга.

– Прости меня, – позвонила мне Настя. В ней было это качество, которого я была лишена: умение первой пойти навстречу, попросить прощения, признать вину, способность забыть обиду и жить дальше.