Диагноз – бессмертие. Одержимые бессмертием - Мария Симонова

Чтобы вывести Жен из задумчивости, ронин, подойдя неслышно сзади, чмокнул ее в щеку и протянул бокал. Выпей, мол, девочка, расслабься. Она охнула от неожиданности, резко повернулась. Он приложил палец к губам. Проверил «Мидас» — мигает желтый диод, значит, синтез еще не закончен. Вывел на коминс данные — времени до окончания реакции еще десять минут, ингредиентов в достатке. О'кей. Взял Жен за руку и отправился в ванную.

Не ванная, а почти целый бассейн. Запустил воду из всех кранов. Старое как мир средство от прослушивания — звук льющейся воды. Из ксивника на поясе достал пучок проводов. Часть подвел к коминсу, часть — к датчикам. Теперь два слова для Жен. Приблизил губы вплотную к ее уху — вода водой, да только в ванных, как правило, устанавливаются системки, почти напрочь отсекающие ее звук.

— Девочка! Теперь самое важное. Мы здесь только на ночь. — На мгновение оторвался, запуская загрузку психотипа Левински в обработку. Вновь приник:

Завтра утром мы прыгнем отсюда далеко–далеко, где никто нас не достанет. Найдем ту деталь, а там… Райская жизнь. Поверь мне. Но нам нужно продержаться эту ночь. Всего несколько часов. И все должно быть натурально. Чтоб ни один пес ничего не заподозрил даже. Вот об этом и думай. Ты умница, у тебя все получится. Брось свои рефлексии, черт с ней с твоей практикой, с квартирой. Если выпутаемся, у тебя все это будет вдесятеро. Это я тебе обещаю. Но сегодня нам надо выжить.

Ронин пообещал бы ей сейчас и золотые горы в придачу, и личный мир с пятью миллионами подданных, и безграничный кредит в банке Цюриха. Лишь бы она не сорвалась. И уповал на ее закалку. Честолюбие и психологическую устойчивость. И на опыт врача.

— Как думаешь, наш яйцеголовый не очухается раньше времени?

Неловко повернув голову, она прикоснулась губами к его уху, прошелестела едва слышно:

— Нет, только если завтра к семи утра. Я купила все необходимое для дальнейшего восстановления.

Он повернулся, поймав себя на желании погладить ладонью ее шею. Эти интимные перешептывания в ванной надо бы закруглять, иначе добром не кончится.

— Хорошо. А сейчас выпей еще и расслабься. Заодно можешь заказать себе наряд к ужину. Денег не жалей — наш дорогой друг Грабер платит за все. Ты не вернула ему карту?

Она отрицательно помотала головой.

Он в последний раз уткнулся в ее ухо» с трудом удержавшись, чтобы не поймать губами мочку, — самоконтроль и еще раз самоконтроль!

— Ну и умница. Иди и займись собой. Ты должна выглядеть на все двести процентов, а мне еще нужно входить в образ. Занятие не из приятных.

Отстранился и надел на лоб ленту сдатчиками, а на глаза стереоочки. Время пошло.

* * *

Извечный женский ритуал нанесения «боевой» раскраски приводит в чувство любую женщину. Когда ро–нин, нет, уже почти что совсем Гарри Левински, покинул ванную комнату, он был просто ослеплен. Жен превзошла сама себя — простое белое платье, повязка на волосах и колье розового жемчуга, такой же браслет на левой руке. Хотя нет, еще почти невесомые туфельки. И все. Все, Но глаза, но посадка головы, жесты! Казалось, она парит в пяти сантиметрах от роскошного напольного ковра.

Ронин на секунду замер в дверях. Шагнул несколько неуклюже, походкой Левински, взял ее за руку:

— Тебе идет белое, Жен, очень идет… — Хотелось зажмуриться, потрясти головой, до того новой показалась ему сейчас Жен. — А ведь я никогда не приглашал тебя на ужин в ресторан, Жен. Это моя ошибка.

Мелодично и деликатно тренькнул коммуникатор:

— Ваше высочество, ужин готов. Когда вы соизволите спуститься в ресторан?

Одновременно в дверь вошел. начальник охраны Шуров, пария второй категории:

— Сэр, ресторан мы проверили. Все чисто. Прикажете отдельный кабинет?

— Да, пожалуй… — прогундосил ронин. Достал из нагрудного кармана зеркальные очки, памятуя, как легко по глазам вычислил его в центре Алекс. Нацепил их на переносицу.

— И еще, сэр… Там в холле собралось несколько писак. Какие будут распоряжения? — Шуров явно ждал приказа удалить из холла всех представителей тараканьей профессии. Ронин поднял руку:

— Журналисты? Только этого мне сейчас и не хватало. Пошлите ребят, чтоб вымели все эту сволочь ко всем чертям. Чтоб ко времени, когда моя дама будет готова, духу их тут не было. Никаких подтверждений моего присутствия, Никаких! Полная конфиденциальность!

— Но, сэр… Режим инкогнито уже нарушен. И если я применю силу, то мне необходимо будет сослаться на ваш прямой приказ… Свобода печати, сэр… — Начальник охраны мялся, но для порядка гнул свое. Ронин не мог его винить за это, но наложенный типаж поведения брал верх:

— Послушайте, Шуров, — пришепетывая, сказал ронин. — Как вы думаете, на кого вы сейчас работаете? Кто ваш наниматель? Может быть, они?!! — Он ткнул рукой в сторону дверей. Наймит вытянулся по стойке «смирно». — Или нет? Вы–пол–няй–те. Немедленно. Да! Кстати, сами установите, кто из персонала их сюда приманил. И разберитесь с этим, но без членовредительства. — Ронин отхлебнул из бокала и подмигнул растерянной Жен: — Ладно. Извините, Шуров, я погорячился. Но обстоятельства, эта женщина… — Он легонько поклонился в ее сторону. Шуров кивнул, стараясь не смотреть в глаза шефа, но ронин почувствовал, как сменилась в нем настороженность и агрессия к тупому зажравшемуся нанимателю неким подобием удивления, а затем пришла легкая растерянность. Все–таки не часто перед париями извиняются в наше время. — Надеюсь, вы меня понимаете, Шуров? Я тоже не очень–то люблю эту братию, но приходится пока мириться с их наличием. Господин Президент по своему великодушию дал слишком большие свободы некоторым категориям лиц. Вот когда… — И будто бы спохватился, но Шурову хватило даже намека. Отношения налажены, и теперь шеф охраны полностью на стороне подопечного. Даже легкая улыбка мелькнула на губах. Странно, отчего это именно парни испытывают жуткую неприязнь к журналистам? Интересно, ведь кажется, что именно наймиты должны бы становиться самыми отчаянными журналюгами и папарацци, но нет. Не встречалось ни одного парии–журналиста. Ронин взял Жен за руку:

— Ну–с, мы выходим, дорогая. Хе–хе. — Секьюрити скрылся за дверью. Ронин быстренько вызвал Грабе–ра: — Чем занимаешься, партнер?

— Смотрю новости, — вяло проговорил Грабер. Ага, значит, занят любимым делом — в экран пялится.

— Ну–ну. 'Смотри внимательнее и, если права наследования признают, сразу же сообщи мне. Я хочу за это выпить. Может быть, даже скажу тост.

— Не увлекайтесь… хм–хм, Гарри. — Грабер не то чтобы умолял, но несколько просительных ноток проскользнули в его голосе. Не хочется ему, бедняжке, под дуло микроволнового ружья, ох как не хочется.

Ронин дал отбой и протянул Жен левую руку крендельком. Личный лифт доставил их на ресторанный : этаж. Распахнулись широкие створчатые двери, и они ; шагнули наружу, словно бросаясь в омут. Собственно, так оно и было — никто, даже сам господин Президент не смог бы сейчас сказать, чем закончится эта авантюра. Может быть, выстрелом лучевика. Но телохранители тут же окружили со всех сторон, растягивая силовой колпак, отчего внешние звуки приглушились, стали почти неразличимы.

Ресторан не выглядел очень роскошным, ну разве что метрдотель — мощный, под два метра ростом, похожий на гориллу, нацепившую фрак. Мэтр плавно–неуклюже поклонился, повел рукой в сторону отдельного кабинета. Там, по бокам дверей стояли в напряженных позах двое из «Эгиды». Ронин покрепче сжал локоть Жен — пока ничего не предсказывало опасности, а сокрушительные подбородки охранников выражали решимость любую опасность предотвратить грудью. Ну–ну.

Они прошли в небольшой, метров этак сорок квадратных, банкетный зальчик. После президентских апартаментов он показался даже как бы тесноват. Что это? Возникает привычка к роскоши?

По–прежнему поддерживая Жен под локоток, ро–нин прошел к столу, привычно отметив, что из сервировки можно будет в случае чего использовать в качестве оружия. Остался доволен — стол был сервирован настолько богато, что он даже не представлял себе назначения половины предметов. Не представлял в смысле использования в процессе обеда. Раз–з–беремся.

Зато посреди стола расположился детектор ядов. Это тоже приятно. Все–таки подобострастное отношение к сановным особам невозможно оценить, не испытав на себе. Обслуга, а ее, включая мэтра, насчитывалось около десятка человек, только что в рот не заглядывает. Видно, что колобок–хозяин отдал весьма жесткие распоряжения.

Охранники прошли к двери в кухню и замерли там статуями. Ронин оглядел стол — место предстоящего пиршества. Выпятил губу. Сейчас заложенные в его память рефлексы Левински практически не требуются:

вряд ли кто из присутствующих воочию наблюдал Гарри, а уж тем более анализировал его манеру поведения. Но программа работала вне зависимости от его сознания. Он подозвал метрдотеля движением пальцев: