Дочь Белого Волка - Андрей Белянин

Эд спрыгнул с седла, обнял Ребекку за шею и быстро поцеловал в мягкий храп. Белая кобылка смущённо опустила длиннющие реснички. Центурион вытаращился так, словно решил расширить кругозор путём максимального выкатывания глазных яблок. Проходя мимо, я плечом задвинул ему нижнюю челюсть на место и поманил за собой беспечного бога.

– Пройдёмся пешком, надо поговорить наедине.

– А-а?

– А этим двоим тоже есть о чём побеседовать друг с другом. Ты, кстати, в курсе, к чему ведут невинные поцелуи с животными?

– У меня нет глистов. – Эд разом пресёк все возможные инсинуации, но быстро пошёл вслед за мною, догадываясь, что чёрный жеребец будет сейчас чинить суровые разборки, а лезть под раздачу копытом чревато черепно-мозговой травмой или уютным местечком на кладбище…

– Что будем делать, когда Сколл и Хати заявятся оба?

– Не представляю. Честно говоря, Ставр, мы с ними и в лучшие времена не особенно ладили. Эти два недопёска слишком много о себе мнили. Дескать, мы приближённые слуги великого Фенрира! Телохранители! Готовые по его указу сожрать холодное светило Севера! Их никто не любил из молодых богов, но отец считал, что нам надо быть ближе к природе и не отталкивать её животную сущность…

– Я думал, Фенрир выбрал их по другим причинам. Ну там за храбрость, благородство, боевые качества.

– Да брось, Ставр, волки не аристократы леса. Это хорошо организованные убийцы с кровавым креном на паранойю. Лесным дворянством всегда считались королевские олени. Иногда лоси. У некоторых народов медведи, вспомним хоть столицу Германии или Испании. Но волки – это… это скорее как вольные рыцари-рейтары, не подчинённые никому и не служащие ничему, кроме интересов собственной стаи. Киплинг чрезмерно романтизировал социальную активность волков, как и их участие в общественной жизни джунглей…

– Мне совершенно параллелен твой уход в этнос, – вежливо перебил его я. – Сейчас более важно понять, как нам их остановить.

– Шутишь? – недоверчиво тряхнул кудряшками дядя Эдик. – Они же не материальны, что ты им сделаешь? Развеешь феном для сушки волос? Ставр, это призрачные волки! Не разрубишь, не прострелишь, не проткнёшь, не задушишь!

– Не ори.

– Я не ору. Вернее, это я ещё не ору, а когда начну орать, ты оглохнешь! Знаешь, до какого резонанса я могу довести свой божественный визг?! Да у наших противников щиты лопались, паруса рвало в клочья, шлемы сминало, прямую кишку в узел завязывало…

– А это вариант, – на мгновение задумавшись, опомнился я. – Стопорись, милый друг, вот с этого момента поподробнее.

– Ты мне не веришь?

– Верю! Более того, мне кажется, что твои вокальные данные сейчас наше единственное спасение! Ты ведь не против повизжать?

– К чему ты клонишь? – чуть покраснел Эд. – Девчачий визг не особо приличествует суровому воину, но если речь идёт о берсерке, то он вправе издавать любые звуки, ибо его разум плывёт в иных мирах и ему вторит победный вой обнажённых валькирий на вороных жеребцах.

– Спасибо. Очень образно. Даже поэтично, твой отец гордился бы успехами сына, – сдержанно похвалил я, прикрывая ему рот. – Слух волка тоньше человеческого раз в шесть?

– В двенадцать! А что?

Я молча развернул Эда за плечи и, не оборачиваясь, пошёл к лошадям. Кажется, сегодня мы будем готовы к приёму нежеланных гостей. Центурион и Ребекка терпеливо ждали нас на окраине мёртвой деревни. В десятке шагов от них, по-прежнему прикрывая вход в деревню, облизываясь, гуляли волки Серого Брата. Ещё раз царапнуло псевдоиндийское имя в стиле героев «Книги джунглей». Надо бы потом как-нибудь переименовать – в Белый Клык, что ли? Джек Лондон всегда нравился мне больше…

– Всё в порядке?

– Да, пока никто не покушался, – нервно косясь по сторонам, подтвердил мой конь. – Хотя на филейные части облизываются все. Интерес чисто гастрономический.

– Мог бы не уточнять.

– А вдруг тебе интересно?

– Не решай за меня, ладно? – Я поманил к себе вожака стаи.

Тот быстро встал рядом, помахивая хвостом и подставляя холку под поглаживание. От последнего я отказался – не хватало мне только сцен ревности между этими двумя милашками.

– Хочу вас познакомить. Вот этот вороной конь – мой большой друг и верный напарник, его зовут Центурион.

Волк вежливо наклонил голову, на что чёрная скотина даже ухом не повела, сохраняя аристократическое высокомерие.

– А это мой новый союзник Серый Брат… Белый Клык. Ну, пока ещё не знаю, не придумал, может, ещё как переименую.

– Воруешь имена у классиков литературы?

– Центурион, ты не мог бы просто быть вежливым? – не обращая внимания на его сарказм, попросил я. – Запомните друг друга и считайте, что, пока мы не разберёмся с призрачными волками, вы друзья. Уговорил?

Оба одновременно покачали головами: один утвердительно, другой отрицательно. Ну, собственно, этого можно было ожидать, а когда вообще бутерброд дружил с брюхом? Вот именно, крепкий, упитанный и большой Центурион в глазах стаи волков никак не мог считаться равноправным другом – он был едой! Очень соблазнительной, кстати. Ну и чтоб обе наши лошади вдруг начали считать серых хищников друзьями и союзниками – это тоже из области ненаучной фантастики…

– Я не прошу вас любить друг друга и жаловать, но! На данный момент мы заключили превентивный военный договор против общего противника. Поэтому обойдёмся без пожимания лап и копыт, но просто кивнём, так?

Волк и конь недоверчиво посмотрели на меня, потом оба сделали важный вид полномочных представителей своего вида и дружно кивнули. Как говорится, и на том огромное русское мерси!

– В ночь Хати и Сколл придут к замку Кость. Мы встретим их там, пусть твои волки не пытаются их остановить, но по-прежнему не пропускают к нашим стенам никого из людей.

Вожак утвердительно рыкнул, исполнившись серьёзности задания, Центурион сделал морду из серии «ёксель бант, и эта псина туда же?! Седой пекинес-переросток с блохами в боекомплекте…», но вслух ничего не сказал. А мне на миг стало страшно интересно: почему у нас лошади говорят, а волки не могут?

Вроде бы их пастью произносить слова не менее удобно, и язык длинный, так почему бы и нет? Вон те же призраки чешут, не задумываясь, а живым волкам, значит, нельзя?! Как жаль, что профессия граничара накладывает на человека ряд жёстких ограничений: мы вправе охранять и защищать этот мир, но не дерзаем понять, почему он такой и можно ли как-нибудь изменить его в лучшую сторону. Мы воины, а не учёные. Кому как, а мне в этих рамках вечно тесно…

– Возвращаемся домой, – запрыгнув на спину Центуриона, приказал я. – Сегодня нас ждёт весёлая и, быть может, даже артистическая ночь. В общем, если услышите пение, закрывайте уши, ройте окоп и прячьтесь с головой, пока не накрыло!

Серый Брат помахал мне лапой, едва ли не салютуя в манере римских гладиаторов, и, обернувшись к своим, резко прорычал что-то в повелительном тоне. Волки ответили слаженным воем, в едином порыве сорвались с места и исчезли в лесу. Как я понимаю, это отнюдь не значит, что они сняли охрану. Просто следить из засады всегда удобнее и проще. Не будем им мешать по-своему исполнять мои приказания: всё-таки звери не люди, у них всё немного иначе…

Мы вернулись в родной замок Кость неспешной прогулочной рысью. Эд разглагольствовал о своих прошлых победах и походах, я же большую часть пути просто отмалчивался, мне нечего было ему сказать. А криво улыбаться, в сотый раз слушая одно и то же, крайне утомительно.

Во-первых, большая часть героических деяний его ближайшей родни достаточно точно описана в Старших Эддах. Ничего такого уж нового он мне не сообщит, разве что малозначительные детали, да и те скорее всего хвастливо преувеличены.

Нет, я не спорю, что он и тогда был велик, и сейчас парень хоть куда! По крайней мере, если бы он выступал на гладиаторских боях, я бы знал, на кого делать ставку десять к одному.

Собственно, если без шуточек, то он был единственным правомочным наследником старины Одина. Случись что с отцом богов, именно наш скромный псих дядя Эдик наследовал бы трон Асгарда, и, быть может, именно поэтому моя жена собиралась его убить. Ничего личного, никаких обид, просто борьба за власть…

– Ставр, тебе не кажется, что у нас проблемы? – Мой родственничек по жениной линии толкнул меня рукой.

– Да?! – не сразу опомнился я, вглядываясь в остроконечные вершины башен. На самой высокой, сторожевой, плескался чёрный флаг. Приглядевшись, можно было узнать в нём плащ Седрика. Ну вот какого северного мха им так неймётся?

Замок встретил нас подозрительной тишиной, чёрными тряпками, скорбными лицами слуг и воинов. Опустивший голову Седрик стыдился поднять на меня глаза.

– Кто? – тихо спросил я.

– А у вас крепкое сердце, сир?

– Хельга… – ахнул я.

– Вы с ума сошли?! – ужаснулся он, широко перекрестился, призывая в свидетели само Небо, и продолжил: – Как у вас вообще язык не отсох говорить такие вещи?!