Вспоминалки - Владимир Рыскулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Под сенью девушек в цвету»
Когда я учился в 1-ом классе, к каждому из наших мальчиков приставили шефа — девушку из 8-го. Нам они казались совсем взрослыми и необыкновенно красивыми. Они гуляли с нами в лесу, играли и вообще заботились о нас. Мы воспринимали их как вторых мам или старших сестёр, а, может, даже были в них влюблены. В конце 2-го класса девушка, которая опекала меня, решила перейти в другую школу. Она пришла ко мне попрощаться ночью, подарила красочную книжку «Кот в сапогах» на французском языке и поцеловала в щёчку.
Поскольку моя сестра старше меня на два года, мне приходилось общаться с её подругами. Когда после 1-го класса мы вместе поехали с ней в ведомственный пионерлагерь, я не вылезал из её группы, на что мои вожатые махнули рукой. Через месяц сестра уехала в Москву, а я остался, однако её девчонки продолжали опекать меня. За оградой лагеря, в доме отдыха, находился в это время мой двоюродный дядя. Я попросил его, чтобы меня тоже забрали домой. Когда в тёмном кинозале я услышал свою фамилию (потом на хозяйственном автобусе меня отвезли в Москву), я сидел рядом с выходом, на коленях у одной из бывших подружек сестры, и смотрел фильм.
Дачу мы тоже снимали ведомственную, в одном и том же месте. За стенкой, на втором этаже, у нас жила семейная пара, родители трёх взрослых дочерей. Младшей, с тихим, несколько беспомощным голоском и красивой, было двадцать лет. Четыре года она не замечала меня среди дачной детворы, а потом вдруг обратила на меня внимание (в 7-ом классе я уже начал отращивать длинные волосы) и даже призналась моей бабушке, что если бы я был постарше, она начала бы ухаживать за мной. Однажды она увидела меня в поле, возле дачи, и предложила поехать с ней на другую станцию купаться. Там мы расположились на диком пляже. Вначале она стеснялась раздеваться, потом мы устроились на взятом с собой одеяле. Мы не купались, а просто загорали и разговаривали. Я знал, что девушек надо развлекать. Поскольку я много читал книг не по возрасту, для меня не составляло труда говорить на любые, в том числе взрослые темы. Короче, я усиленно развлекал её и даже спел по её просьбе несколько песен. Однако я сильно не обольщался, понимая, что она взяла меня на речку в качестве телохранителя, но всё равно было приятно.
Затем соседка позвала меня с сестрой на танцы. Для этого нам пришлось, минуя несколько дачных посёлков, пройти три километра до следующей станции. Вначале я чуть не ввязался в драку с каким-то хулиганом, который сделал вполне безобидное замечание в адрес моей сестры. Он был обрит наголо, как будто только что отсидел пятнадцать суток, и года на три старше меня. Тогда сестра подошла, сказала, что я — её брат, и увела меня от него. Потом мы весело танцевали (тогда в широкую моду среди молодёжи входил танец 7-40) и поздно ночью пришли домой, вызвав неудовольствие мамы. После 9-го класса мы отдыхали на ведомственной даче, которая находилась на другой железнодорожной ветке, а вернувшись на прежнее место после 10-го, я встретил её на улице, уже в интересном положении. За это время она вышла замуж и больше со мной не общалась.
Французский и Тарковский
В районной олимпиаде по французскому языку участвовали только я и моя одноклассница. На городскую послали меня. В коридоре школы, где она проходила, собрались десятиклассники. Я тут же познакомился с симпатичной девушкой. Отвечали мы почти одновременно, и я слышал, как учителя восхищались её свободной речью на французском. Когда поинтересовались, откуда у неё такие знания, она сказала:
— Я жила с родителями в Париже.
Потом мы с ней долго гуляли по городу, зашли в кинотеатр и уже вечером расстались. Спустя пару недель я поехал на вручение грамот. Я несколько опоздал и, когда занял место в зале, увидел, что моя новая знакомая сидит с подругой в одном из передних рядов, недалеко от прохода. К моему удивлению, меня вызвали на сцену и вручили поощрительную грамоту. Среди учителей я узнал вдруг женщину, которая преподавала у нас французский в младших классах. Она сказала:
— А этот юноша — молодец, хоть и учится в интернате.
Разницу в преподавании между школой и интернатом я понял во время вступительных экзаменов в МГУ, когда все мои отличные оценки оказались хорошими.
Когда я проходил мимо знакомой девушки, она кивнула мне и негромким голосом поздравила. После этого я немедленно вышел из зала, потому что торопился на новый фильм Тарковского «Зеркало». Вокруг него возник небывалый ажиотаж, поэтому я, выстояв длинную очередь, купил билет заранее. Однако в кинотеатр я опоздал, и контролёр повела меня к директору (женщине). Поощрительную грамоту я держал в руках (я не взял с собой пакет, поскольку не ожидал, что меня наградят) и предъявил её в качестве оправдания, поэтому мне разрешили войти в переполненный зал. Опоздал я ненамного. Фильм недавно начался, но первые зрители уже по одному покидали кинозал. Потом они выходили группами, а к середине фильма повалили толпой. В результате осталось всего несколько десятков человек. Я честно просидел до последних титров: у меня была в то время привычка досматривать фильмы и дочитывать книги до конца; к тому же, 50 копеек на билет (хоть и в новый широкоформатный кинотеатр) были большой суммой для моих карманных денег. Словом, публика тогда этот фильм не поняла.
«Американские делёжки»
Одним из проявлений юношеского буйства и веселья в нашем классе были так наз. «американские делёжки». Однажды девять ребят наградили тортом, и надо было его аккуратно разрезать на равные куски. Идти за ножом на кухню, в другом здании, поленились, поэтому долго и неумело разрезали его ручкой столовой ложки. Куски получались неровными и безбожно крошились. Один из наших учеников, отличавшийся совершенно непредсказуемым поведением, молча следил за этой
