Осенняя охота - Екатерина Златорунская

по мере приближения к Евле снег усиливался, словно они перемещались с увеличенной скоростью из осени в зиму. Йохан волновался: скорее всего, следы – крови, обуви, биологического происхождения – уничтожены и вряд ли помогут собаки.

Патрик больше не задавал вопросов, он наполнился ожиданием. Йохан чувствовал исходящие от него волны беспокойства.

Йохан увидел издалека оранжевые ленты временного ограждения далеко вокруг по деревьям и пост полиции на съезде с трассы. Шел снег.

Комиссар Норлинн оказался младше Йохана лет на семь, с легкой примесью наглости в голосе и повадках.

– Это муж?

Йохан представил Патрика, и Норлинн присоединил его к группе поисковиков, давая на ходу инструкции, но Патрик знал, что делать, ему не хотелось слушать, хотелось куда-то идти, искать, забыться делом.

– Вот как ваши стокгольмские попадают к нам? – спросил Норлинн. Возможно, он хотел разрядить обстановку, но только усугубил напряжение. Йохан не ответил. Ему не нравился Норлинн, и он ничего не мог поделать.

– А кинологи где? – спросил он, не скрывая раздражения.

– Ждем.

По трассе проехала снегоуборочная машина. Йохан выругался.

– В Даларну, – сказал Норлинн.

Задняя дверь машины была открыта: видимо, Астрид покидала ее в панике. На заднем сиденье густое пятно крови, и на бампере кровь.

Норлинн предполагал, что, возможно, Астрид кого-то сбила, испугалась и скрылась и где-то прячется сейчас.

– Проверьте гостиницы, – попросил Йохан, – она так пряталась от семьи в Стокгольме.

Когда появился кинолог Виктор Андерссон с двумя овчарками, снегоуборочная машина проехала обратно. Йохан отдал кинологу футболку Астрид. Андерссон дал понюхать вещь и повел собак на участок поиска. Они тревожились, беспокойно лаяли. Он подал команду «ищи», жестом отправляя на обыск местности, и собаки побежали вглубь леса.

– Нашли! – закричал Норлинн.

Овчарки лаяли и рыли лапами снег. Под деревом лежал маленький сугроб. Йохан подумал: вряд ли это может быть тело женщины. Возможно, это ребенок, и ему стало страшно.

– Собака, – сказал Норлинн, – это собака.

Она лежала на боку в вырытой наспех яме, в полиэтиленовом пакете. Судмедэксперт склонился над телом собаки. Возможно, на полиэтилене могли остаться отпечатки пальцев.

Собаки побежали к трассе по проселочной дороге, виляя хвостами. У трассы метались из стороны в сторону, не понимая направление запаха, и сели с виноватым видом, аккуратно сложив хвосты вокруг лап.

Йохан прошел вдоль трассы в одну, потом в другую сторону, в месте поворота на проселок, внимательно глядя под ноги. Вдоль дороги уже вырос снежный вал высотой более метра, и ни одного следа, кроме свежих следов полицейских и овчарок, которые засы‑ пáл снег.

Разбились на группы по квадратам, чтобы прочесать лес в радиусе километра вокруг места обнаружения машины и пройти такую же полосу леса на другой стороне трассы, напротив поворота, где остановились собаки. Местные коллеги выдали Йохану комбинезон и охотничьи сапоги. Они шли и шли, начинался вечер, и в пять закончили поиски безо всякого результата.

В Евле он встретился с Аллин Нюман, девушкой двадцати одного года, работавшей в тот день на стойке регистрации.

Она не смотрела новости, не читала газет и не знала, что Астрид Линдманн, которую она видела три дня назад, объявлена в розыск, а даже если бы знала – не опознала бы по фотографии. Астрид, на ее взгляд, выглядела старше и грузнее. Аллин Нюман не сообщила ничего интересного. Астрид была одна, ни с кем не вступала в контакт, собиралась вернуть машину в тот же день в Стокгольме. Она никого не опасалась, никуда не спешила. Заплатила за прокат наличными, но указала номер кредитной карты, внесла депозит. По прошествии восьми часов от расчетного времени возвращения машины в прокат в Стокгольме проверили ее местонахождение по GPS, и оказалось, что машина вторые сутки стоит на месте недалеко от Евле. Конечно, им показалось это странным. Но они же не полиция. Пусть полиция думает, как и что случилось. Йохан опросил сотрудников кафе, но никто из них не запомнил Астрид.

Йохан думал, что расследование тоже стоит на месте, как та машина в лесу, и непонятно, куда дальше ехать. Он написал Ингер: «Мы нашли мертвую собаку, судя по характеру травм, ее сбили машиной».

Ингер (19:40): Орудие убийства?

Йохан (19:40): Нет. Как тебе бургер?

Ингер (19:42): Не успела.

Йохан (19:43): Ты читала отчет?

Ингер (19:44): Может быть, она поехала навестить Шарлотту Карлссон?

Астрид

Октябрь

Во вторник Астрид и Альму после работы пригласили на срочное совещание к заведующему отделением Эрику Йонссону. Астрид сразу поняла: случилось плохое. Сердце сжалось от страха, как в детстве, и заболел живот.

В кабинете кроме Эрика, главного врача больницы, присутствовал юрист из социального управления больницы Карл Нильссон, специалист из отдела безопасности и крупный незнакомый мужчина с пронизывающим взглядом – представитель пострадавшей пациентки Сюзанны Ханссон, 1929 года рождения, проходившей процедуру эндоскопии кишечника у Альмы Эллиассон и Астрид Линдманн.

Все были мрачные.

Эрик не смотрел ни на Альму, ни на Астрид, перебирал бумаги. Главный врач шепотом что-то говорил ему, и Эрик согласно кивал. Сердце Астрид колотилось все сильнее. Главный врач взял слово и быстро пересказал обстоятельства, побудившие его созвать расширенное совещание. Он поблагодарил Сюзанну Ханссон, позволившую экспертам из социального управления до обращения в полицию провести собственное расследование и дать профессиональную оценку действиям медицинского персонала больницы. Он еще раз пересказал ценную для него идею, что справедливую оценку действиям врачей могут дать только медики-эксперты.

Слово предоставили Карлу Нильссону из социального управления, и он стал зачитывать иск к больнице. Астрид понимала от волнения отдельные предложения. Лицо Альмы покрывалось красными пятнами.

«После проведения процедуры эндоскопии заражение гепатитом с другого лица вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей… Легкомыслие или небрежность…. Установление правовых предписаний, привлечение к уголовной ответственности… Социальным управлением проводится внутреннее расследование… медицинские услуги, не отвечающие требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей… производство выемки и обыска с целью изъятия медицинской документации и иных предметов, которые сохранили информацию о различных этапах диагностирования и лечения заболевания…»

Каждый раз при упоминании Сюзанны Ханссон Астрид казалось, что все смотрят на них с осуждением.

Спазмы страха перекрывали дыхание. Как в детстве, когда от мамы не было никаких известий и Астрид думала и днем и ночью: вдруг мама умерла, а от нее скрывают.

«Выясняются сведения, необходимые для принятия решения о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела. Объем проверочных действий зависит от конкретных обстоятельств дела…»

В кабинет вошла запыхавшаяся Элизабет Рёинг, возглавлявшая профсоюз больницы. Ей передали дело, что зачитывал юрист, и она читала, быстро перелистывая страницы.

Нильссон предупредил, что