ЧЕЛОВЕК, УВИДЕВШИЙ МИР - Александр ХАРЬКОВСКИЙ

– С вами все обстоит непросто. Разрешить выезд не можем.

Ерошенко стоял на набережной Калькутты и "смотрел" вслед уходящему кораблю. Казалось, он видел, как верхушки мачт скрывались за горизонтом, а вместе с ними уходила и его последняя надежда вырваться из клетки, которой стала для него Индия.

Он стоял, тяжело опершись на бамбуковую трость, подаренную ему Камитика, и думал, что снова стал одинок, а друзья даже не знают, что с ним. Ему не хотелось никуда идти. Это было то состояние, которое японцы называют "сабисий", что означает "потерять лицо" или "тосковать в одиночестве". Только шаг отделял скитальца от грани, откуда нет возврата.

– Господин Ерошенко, разрешите я провожу вас домой.

Слепой резко обернулся к стоявшему за ним человеку.

– Кто вы?

– Это неважно. Только я вам советую больше не выходить из гостиницы.

– Кажется, это не просьба – приказ?

– Это одно и то же.

И вот он заперт в четырех стенах. Тесная клетка, из которой виден маленький кусочек неба, а вокруг – дома, по сути, такие же клетки. Словно вокруг него раскинулся шумный зоопарк, а он тигр, на которого смотрят зеваки. И вот в воображении Ерошенко уже рождаются образы будущей сказки.

""Ах, если бы мог я не замечать эти морды, если бы мог я не слышать этот гогот", – думал Тигр.

И вдруг силуэты людей стали исчезать, голоса их заглушил шум деревьев, и Тигр понял, что находится в джунглях, а все, что ему привиделось, было лишь кошмарным сном. Он скрылся в чаще, но продолжал дрожать, потому что во сне ли, наяву ли, нет ничего ужасней неволи.

Много верст отмахал Тигр, пока не почуял неподалеку загон с овцами. Сотни раз он подкрадывался к таким вот оградам и похищал овец. Но сейчас ему стало их жалко. "Клетка. Тесная клетка!" – зарычал он и обрушил удары мощных лап на ограду. "О, братья, вы свободны! Скорее покиньте тесную клетку!" – рычал Тигр.

Но обезумевшие овцы забились в темный угол полу-разрушенного хлева. И Тигр понял, что для них нет ничего опаснее свободы. "О гнусные рабы, жалкие твари, вы хуже охраняющих вас дурацких собак! – кричал Тигр. – Нет, ничто уже не спасет вас!"

… Тигр лежал в лесной чаще у ног каменного бога, где люди приносили жертвы, творили молитвы. И вдруг он заметил процессию. В окружении браминов шла женщина, похожая на загнанного оленя. Тигр уже видел однажды ее во дворце и знал, что у женщины умер муж, и теперь, следуя обычаю, над ней совершался обряд сати – сожжение вдовы.

Через несколько минут был зажжен костер, маленькие острые глаза браминов загорелись от ожидания жертвы.

"Поторопись, поторопись! – закричал один из них. – Жертвенный огонь уже горит. Бог ждет, когда ты принесешь ему свою душу! Свою чистую душу!.."

Женщина бросила последний взгляд в лесную чащу, два брамина подтолкнули ее к костру. Под прозрачной вуалью Тигр разглядел ее смертельно бледное лицо… Тигр готовился совершить прыжок, когда из леса вдруг совершенно неожиданно появился отряд солдат. Брамины остолбенели от ужаса, увидев их нахмуренные лица. А спасенная женщина закричала так радостно, что, казалось, ее крик достигнет далеких снежных вершин Гималаев…

Белый офицер спас несчастную вдову. И брамины закричали: "Боги покарают ее!"

Однажды ночью, когда Тигр лежал в чаще у ног каменного идола, он заметил тень. Это была та женщина с глазами загнанного оленя. Она помолилась, потом сказала: "Я проклята богами моей земли, потому что я пошла против их воли!"

В лунном свете сверкнул кинжал, и Тигр испытал та-кое чувство, словно женщина убивала его, а не себя. Только теперь он понял: люди заточены в невидимую тесную клетку, которую не разрушить даже самой могучей лапой. При этой мысли Тигр помрачнел:

"Люди – презренные рабы. Люди – жалкие существа. Но кто же, кто заточил их в тесную клетку, кто сделал их рабами?"..

Тигр приблизился к дереву, на котором сверкали капли крови дочери рабов. В это мгновение сверкавшие капли крови, каменный идол – все это как-то отдалилось. Прозрачный голос ручья, голоса деревьев постепенно превратились в грубую речь людей. Аромат цветов стал отвратительным людским дыханием… Тигр отчаянно зарычал: "Так, значит, тесная клетка и лица этих зевак – все это правда!.."'

Он снова вскочил, застонал и головой уперся в прутья. Капли крови упали на пол клетки. "О боже! Возьми мою кровь. Пусть это будет последняя жертва. Только помоги мне не видеть эти лица…"

Отвратительный запах толпы снова превратился в аромат леса. Но Тигр уже не мог открыть глаза и увидеть землю, которую любил…" Так заканчивается сказка Ерошенко "Тесная клетка" (14).

Ерошенко провел под домашним арестом не менее полутора месяцев: корабль в Японию ушел 15 октября, а последнее письмо из Калькутты, чудом дошедшее до Тории Токудзиро, написано 27 ноября. После этого от Ерошенко полгода не было писем, и сведения об этом периоде жизни слепого путешественника приходится собирать по крупице.

Видимо, в начале декабря Ерошенко бежал из-под ареста, выбрался из Калькутты. Он шел ночами по дорогам и, сбив со следа своих охранников, растворился в людском океане.

Об этом путешествии Ерошенко тридцать лет спустя рассказывал своему ученику Виктору Першину.

…Однажды во время отлива на берегу Индийского океана я случайно повстречался с артелью ныряльщиков за жемчугом. Это были бедные люди, но они накормили меня, а когда я рассказал им о своей беде, начали меня утешать. Мы подружились. Я рассказывал им свои сказки. Они слушали и согласно кивали головами. Но сами почему-то не любили говорить об охоте за жемчугом. Потом я узнал, почему – для них эта охота была тяжким трудом.

И вот, когда мы уже хорошо узнали друг друга, я упросил, а вернее сказать, умолил одного из охотников взять меня с собой искать жемчуг.

– А вы не боялись утонуть в океане?

– Я надеялся выплыть.

– А если бы за вами погналась акула?

– Рядом был друг, который спас бы меня от акульих зубов.

– А если бы вам посчастливилось найти большую-пребольшую жемчужину, что бы вы сделали?

– Я бы отдал ее индийским детям. В этой стране так много бедных детей.

Этот рассказ весьма характерен для нашего героя.

Зная его неуемную, неусидчивую натуру, трудно представить, что он чуть ли не десять месяцев провел безвыездно в Калькутте. Впрочем, то, что Ерошенко в 1919 году путешествовал по Индии, подтверждает он сам в статье "Слепые Запада и Востока".

Из нее мы узнаем, что в Индии, как и всюду, Ерошенко прежде всего волновала судьба его незрячих братьев. Автор отмечал, что изготовление щеток и корзин, которые навязали слепым во всем мире, стало настоящим проклятием именно в Индии: ведь здесь корзинщиков и щеточников считают людьми самой низкой касты. "Я знаю одну школу в Бомбее, – писал Ерошенко. – Слепые разных каст обедают там отдельно один от другого. Еда, около которой прошел человек низшей касты, считается уже непригодной для представителя высшей касты…".