Кошка (СИ) - Маквил Милен

— Да, прекрасный лотос. Так что случилось?

— Понимаете, я буду в Абу-Даби пролётом и совсем забыла себе номер забронировать, может у вас найдётся свободный?

— С кухонным углом и двумя кроватями полагаю?!

— Именно так Карим Магомедович.

— Когда вы прибудете?

— Через два часа буду у вас.

— К вашему прибытию будет готов номер-люкс, и я надеюсь вам всё понравится.

— Спасибо вам Карим, вы же знаете, я всегда предпочитаю останавливаться у вас. Ис-саляму алейкум! — попрощалась я.

— Хаер, свет моей души.

Отключаю смартфон и тут же звоню портеру и прошу предоставить мне авто с водителем и подготовить документы и номер для выписки.

Снова отключаюсь и собираю вещи в чемодан.

— Мам, а мы уезжаем? — спросил Игнат.

— Да милый, мы сегодня поедим в Абу-Даби, завтра пробудем весь день там, а уже послезавтра полетим в Москву.

— Думаешь Серёжа больше плакать не будет?

— Думаю будет, но выхода у нас нет, мы же не можем здесь остаться навсегда.

— Тут интересно. На Фиджах вечно зелено, пальмы, цветы и бабочки. А тут жара, песок и кактусы.

— Хочешь сказать, что ты бы здесь остался?!

— Не, тут красиво, но я не хочу тут жить.

Целую Игната в щеку.

— Ну если не хочешь, значит не будешь. А теперь пошли, нас уже ждут.

Мы спустились вниз, где меня довольно быстро выписали, а потом водитель отвез нас на автомобиле до самого отеля в Абу-Даби.

Карим Магомедович лично приветствовал меня, а потом и проводил до номера.

В номере мы оказались уже в одиннадцать вечера, мальчишки как только легли в пастель, тут же заснули, я же отправилась в ванную комнату, чтобы расслабиться в джакузи.

Нет, ну это просто какое-то наваждение, а как по другому назвать то, что я чуть ли не носом столкнулась со Скородумовым в Марина Молл.

Я только вышла из бутика, а тут он, рядом, в ювелирном, со своей блондинкой, благо я уже успела купить себе длинное синие платье и чёрный химар.

Эти двоя целовались прямо в торговом центре, нарушая статью закона о публичном непристойном поступке.

Он отвечал на её поцелуи, от чего было тяжко на сердце.

Почему, почему оно всё ещё реагирует на него? Почему всё ещё болит сердце?

Ох и глупая ты Алина.

Отворачиваюсь от этой сладкой парочки и взяв Серёжу на руки, собираюсь уже уходить когда чувствую на себе тяжелый, внимательный взгляд, его взгляд.

— Дань, ты чего на неё смотришь? — слышу я её плаксивый голосок на русском языке.

— Ничего, я просто задумался. — этот голос, ну нельзя иметь такой голос мужчине, от него же можно просто растаять.

— Даня, хватит на неё пялиться! — повысила голос русская.

" Полагаю пора убираться от сюда." — подумала я и взяв Игната за руку направилась к выходу из торгового центра.

— Да угомонись ты уже, не пялюсь я на неё. — рыкнул он, а я вздрогнула.

Раньше, когда мы ещё были вместе, да и на Фиджах, он никогда не говорил со мной так, неужели так сильно изменился, или так сильно я в нём ошибалась?

Хотя это уже не важно, завтра самолёт унесёт меня в Россию, и я его ещё не скоро увижу.

Глава 27.

Родители перебрались в Улан-Удэ пару лет назад, а я ещё ни разу у них не была.

Квартира располагалась в шестнадцати этажном доме-башне, какие сейчас принято строить, по всему миру.

Дом в котором живут родители, располагается в весьма удобном месте, вокруг него довольно много медицинских центров, тут есть всё, как говорят, от А до Я, весьма удобное место, кроме одного соседства, это — патологоанатомическое бюро. Благо крематория нет, а то было бы, где встретили, там и проводили.

При всём при этом, в районе есть детский садик, школа, много различных магазинов и самая большая гордость и достопримечательность, это — драматический театр и общежитие для студентов.

Окна кухни выходили на бульвар Карла Макса и на центральную площадку со статуей Небесного воина.

Я смотрела в даль бульвара, а рядом, около плиты, стояла мама и жарила блинчики.

— И что ты решила? — спросила она.

— А что я могу решить? Игнату и Серёже там нравиться, они легко говорят и на английском и на фиджийском языке.

— Но зато русским почти не пользуются, — заметила мама.

— Пользуются они. Я даже на Фиджах нашла школу с уклоном на русский язык.

— Вот не пойму я тебя Алина. Что тебя там держит, не ужели ты в Россию совсем не стремишься.

— Меня сюда тянет лишь любовь к вам, и больше ничего.

— А как же работа, друзья. Ты в модели возвращаться будешь?

— Нет. В модели я больше не пойду. Денег у меня достаточно, можно жить не работая. Но, но всё же у меня есть сеть кондитерских, что приносят мне и сейчас деньги, так что, с голоду не помру.

— А что тебе мешает открыть свою кондитерскую сеть тут?

— Ну наверное то, что практически все кондитерские изделия состоят из местных индигриентов которые довольно трудно достать за приделами Фидж.

— Но ведь можно наладить поставки? — поинтересовалась мама.

— Можно, но это повысит себестоимость готовой продукции, а в наших краях довольно мало людей, которые могут себе позволить такие покупки. А отсутствие покупателей, это — убытки и разорение, тогда зачем вообще заморачиваться и работать себе в убыток.

— Но ведь ты можешь продавать то, на что индигриенты можно найти в России. И между прочим даже наши края развиваются. Вон между прочим Скородумов пару лет назад выкупил строительную фирму в Курсуне, и теперь это захолустье превращается вполне в приличный городок.

— Скородумов?! — сердце бухнуло куда-то вниз. — Что он тут делает? Он же в Америке живёт.

— Он живет в Курсуне уже пару лет. Строит дома, медицинские центры, школы. Обустраивает парки и скверы. Нанимает профессионалов из столицы. Приглашает меценатов и знаменитых бизнесменов, которые вливают деньги в наш городок.

— И к чему эта реклама Скородумова? — интересуюсь я и оборачиваюсь к маме.

— Я так понимаю, что ты его всё ещё не простила.

— И не собираюсь.

— Но мальчикам нужен отец и чем старше они становятся, тем более отчетливее это будет заметно.

— Им не нужен отец, у меня довольно много знакомых мужчин и притом из разных стран. Да и папа думаю всегда сможет с ними поговорить, чисто по мужски. Да пап?! — сказала я, чуть повысив голос.

— Да Алин, помогу. — пришел ответ из другой комнаты.

— Ну вот, папа только за. — обрадованно сказала я.

— Интересно, а как твой папа тебе поможет если ты там, а он тут? — хмуро спросила мама.

— Мам, любишь же ты кайф обломать. — сказала я, возмущенно смотря на неё. — Я же сказала, что в моей жизни больше не будет Скородумова, значит не будет и всё, точка, забудь о нём.

— А как же твои мальчики? Они же наверное интересуются, где их отец?

" Господи, и в кого моя матушка такая дотошная, явно не в бабку Иру." — подумала я.

— Мам, Игнат всё знает. Мы с сыном договорились, если он захочет увидеть отца, то я ему скажу кто этот человек, но только после того, как Игнату исполница шестнадцать лет.

— А зачем так долго ждать? — удивилась она.

— Я хочу чтоб сын сам решил что он хочет, и не хочу чтоб Данил на него давил своим авторитетом.

— А почему ты решила, что он будет давить на Игната?

— Мам, я просто уверена, что Данил использует любую возможность лишь бы вернуть меня.

И если для этого ему придётся надавить на Игната или Серёжу, он это сделает.

— Ты так его ненавидишь, что готова обливать помоями? — спросила хмуро мама.

— Ненавижу? Нет, это не так, я люблю его, чёрт побери, люблю до сих пор, но я не намерена наступать на те же грабли и всё, закрываем тему, я больше не хочу о нём говорить и так какой-то неудачный полёт, то и дело натыкаюсь на него.

— А ты не думала что это судьба.

— Мама, хватит, а то я уеду и не покажусь в ближайшие десять лет.

— Оля, отстань от дочери. — слышу папин голос.