На переломе эпох. Том 2 - Владимир Земша

Ведь «старой номенклатурной партийной гвардии» было ещё неведомо, что истинные «демократические выборы» базируются на манипулировании общественным мнением. Не на свободе мнения и не на насилии над ним. Но на скрытом управлении оным! На завуалированном шантаже, подтасовке и кооптации.64

Всё это так активно применяемо сегодня в «демократических» странах.

(При Социализме, для неконкурентной экономической модели, не могло быть и речи о политической (многопартийной) конкуренции. Многопартийность и политическая конкуренция – свойство именно капиталистической конкурентной экономики.

Едва ли стоит объяснять снова непосредственную связь между политикой и экономикой. Так что введение системы политической конкуренции явилось предтечей поворота экономики к капитализму.

Что же о демократии как таковой, то эта связь второстепенна. Нет абсолютной демократии. Это лишь субъективная условность, присущая победившей на сегодня экономико-политической модели. Разве есть сегодня истинная объективная демократия в Мире? Ведь пресловутые, демократически избранные парламенты никогда не были органами истинной демократии, отражающей настоящие людские чаяния. Причём чаяния не только «большинства», а всех и каждого добропорядочного члена общества. Ибо они никогда не представляли народ. Для истинной, настоящей демократии необходима прямая демократия, а не власть парламентских мафиозных групп, отражающих интересы своих заказчиков – партийных группировок, финансируемых бизнесом «высшего порядка».

Принципы «электорального большинства» также имеют свои недостатки. Ибо истории известны факты, когда большинство заблуждается, обрекая всех на страшные бедствия. Например, «большевики». С помощью демократии можно прийти и к диктатуре, и к вопиющей бесчеловечности, как это было в случае с Гитлером.

Что же о власти, то зачем истинной власти отдавать власть добровольно? Однако в существующей системе демократии нет власти лидеров. Так как есть только одна центральная власть – власть денег. Внутренняя политическая конкуренция носит, скорее, искусственный характер, где левая рука одного и того же организма конкурирует с её правой рукой. Так в США конкурируют за «Олимп власти» только две партии! Что же о «партиях» как таковых, то не может идти и речи ни о какой народной демократии, пока существует демократия партий, контролирующих всё, когда личности и народному гласу нет никаких шансов пробиться сквозь «партийный асфальт». Партийно-олигархические мафии управляют миром, а не «демос», который является лишь их марионеточным инструментом.

Что о самом же «институте президентства». Что есть эта надутая фигура «временщика»? Ведь срок его правления умышленно ограничен: дабы он не мог что-то кардинально изменить. (Первые год-два он входит в курс дела, следующие год-два, при желании изменений, преодолевает сопротивление номенклатуры, делает кадровые перестановки, структурные изменения. И вот, уже закат президентства. При этом любые изменения имеют свои этапы.

Возможности всегда ограничены. А меры для реформирований не всегда могут быть популярными и выгодными для самого президента. Ведь итоги не всегда сразу положительные. Процесс может длиться 5—10 лет и более. Не случайно, в той же Австрии, в трудный послевоенный период власть была едва ли не двадцать лет в одних руках! Что же может президент сделать за 3—4 года, особенно на этапе активного реформирования общества и экономики? Ничего существенного! В истории нет примеров таких молниеносных реформенных изменений. И это самое важное! Кому-то важно, что бы система государства не зависела от президента. Но зависела от кого тогда? От народа? Не будьте столь наивны, ибо такая вера бы уже граничила с глупостью. Что есть народ? Люди? Для верхушки «общественной пирамиды» – это лишь электоральное стадо, ведомое своими вожаками. Не могут люди сами единодушно что-то решить. Решают лидеры. Массы лишь следуют им. Лидеры были, есть и будут. Итак, делаем простой вывод: всё решает не народ, но его лидеры! Кто же эти лидеры, которые решают сегодня всё за свои народы и даже за их президентов? Но они, как ни крути, лишь обычные люди, ставящие, в большинстве, как и все остальные, свои личные интересы выше интересов других людей. Итак, эти люди борются за получение себе более тёплых мест, власти, денег. Значит, верхушкой всего снова выходят деньги? Деньги сегодня есть бездушнейший механизм, контролирующий человека, даже своего обладателя, который, подобно «Скупому Рыцарю» Пушкина, превращается в раба хранимого им злата65).

Длинным и нервным был этот день. День первых демократических выборов в СССР. Тимофеев, как и многие другие, «давил харю» «без задних ног…»

***

Сон

Душный зал, заполненный солдатами в серых длинных шинелях, на головах многих – папахи. У некоторых – красные банты. Впереди на сцене – стол, застеленный скатертью. Несколько офицеров, вероятно управление полка, растерянно сидели в «президиуме». Один, в пенсне, кого-то тщетно пытался вразумить, тряся в воздухе скрюченным пальцем.

– Мо-о-ол-ча-а-а-а-ть! – наконец заорал один из офицеров.

– А ты, ваше благородие, нам рот то не закрывай! – сзади появился выделяющийся из общей «пехотной» массы матрос в чёрном бушлате.

– Верно гутарить!

– Всё! Не будем больше молчать!

– Намолчалися ужо!

– Напились, изверги, нашей кровушки-то!

– Хватит терпеть их, кровососов! – раздались поддерживающие возгласы в зале.

– Орестова-а-ать!.. Ра-а-асстре-ляю!.. – старший офицер в президиуме нервно подскочил, суетливо расстёгивая кобуру.

– Это они только и могуть! Арестова-а-ть! Расстре-лять! Хватить! – солдат впереди, снял папаху, кинул её наземь, скинул с плеча «трёхлинейку», направил на офицера.

– Давай-ка, ваше благородие, своё оружие сюдой!

Потом повернулся к солдатской толпе, гудевшей одобрительно.

– Хочуть они нас арестовывать! Да мы их сами арестуем!

– Нехай сами сидять!

– Да-ва-й! Тяни их оттуда!

– Кончилося время золотопогонников!

– В расход их! Чё с ними гутарить впустую-то! – зал взорвался.

Матрос сзади удовлетворённо улыбался. Он занял освобождённое от ошеломлённых происходящим офицеров место в президиуме. В углу зала продолжалось оживление. Это всё ещё выводили арестованных офицеров управления полка.

– Товарищи! От имени Российской социал-демократической рабочей партии большевиков я призываю вас обернуть ваши штыки в тыл, войну империалистическую мы должны превратить в гражданскую.

– Снова война, что ли? На кой ляд нам война!

– Надоело!

– Из огня да в полымя! – раздались робкие разочарованные возгласы. – Мы до дому хотим, пахать, сеять!

– К бабам своим хотим! – последний комментарий сопроводил смех одобрения.

– Ну, идите домой, к своим бабам! А вернётесь, вас там тёпленькими-то и возьмут царские прихвостни, да к стенке или на виселицу! А!? Хороша перспективка-то?

– Ты нам лучше дело гутарь, хорош стращать-то!

– За свою свободу, равенство и братство нужно, товарищи, сражаться с оружием в руках! – матрос достал тяжёлый маузер и потряс им в воздухе.

Тут Тимофеев поднялся. Хотел было возразить мятежным солдатам, втолковать им всю важность для России победы в войне с Германией, защитить арестованных офицеров, но лишь шевелил губами, не способными родить ни единого членораздельного звука.

«Да, солдатский бунт есть солдатский бунт, будь он хоть под красным, хоть под белым флагом!» – подумал про себя офицер.

– Шо, высокобла-родие, дар речи потеряли, да? – небритый солдат в папахе ткнул его стволом «трёхлинейки» в спину.

– Давай-давай! Топай! Офицерьё!

– В расход его тудой же!

Матрос поднял «маузер», медленно разогнул руку в локте, прищурил левый глаз, ствол пистолета, как в замедленной съёмке, выплюнул кусок свинца, окутываясь пороховыми газами, прямо в лицо лейтенанта…

Тимофеев подскочил на кровати. Потёр лоб, который ещё чувствовал приснившуюся роковую встречу с пулей.

«А ведь как похожа ситуация и тогда и сейчас», – подумал он, удивившись пришедшему ему осознанию того, что большевистский мятеж семнадцатого года является предшественником сегодняшнего мятежа, его, по сути, идеологическим прототипом, а вовсе не антиподом, как некоторым представляется. А монархисты, отстаивающие тогда старорежимные интересы Российской Имперской государственности, явились прототипами современных коммунистов, отстаивающих старую советскую идеологическую модель СССР…

(Это та самая спираль общественного развития, когда, находясь, казалось бы, по форме на совершенно разных «витках», происходит совпадение самой сути по «вертикали»).