Академия хаоса. Когда рушатся стены - Ольга Алексеевна Ярошинская

– Потерять тебя, – признался он, не задумавшись ни на секунду, но губы Арнеллы задрожали словно от обиды.

– Но когда я сказала, что меня хотели убить в Адалхорте, отмахнулся, как от надоедливой мухи.

– Прости, – попросил он. – Я ошибался. Моррен рассказал, что все серьезней, чем я предполагал.

– Опять Моррен! – воскликнула она, и огонь в камине взвился столбом. – Я вечно в тени великого Изергаста! Ему стоит ляпнуть лишь слово – и ты сразу внимательно слушаешь и веришь всему, и бежишь с ним в бар, вместо того, чтобы сопровождать меня на свадьбу матери! Но почему же ты не захотел слушать меня? Почему ты плюешь на мои страхи, точно я какое-то неразумное дитя? Почему во все сложные моменты моей жизни рядом со мной Эммет, а не ты?

Родерик молчал, но она стояла посреди его спальни и ждала ответа, такая невыносимо красивая в красном платье, которое хотелось снять, а не рассматривать. Мысли путались, и Родерик потер ладонями лицо, пытаясь собраться.

– Давай по одному вопросу за раз. Последнюю неделю я почти не спал. А лучше перенесем на утро, когда ты слегка остынешь, а я приду в себя.

Хотелось высказать все, что он думает – и про то, что она в самом деле часто ведет себя неразумно, и про Эммета, который постоянно трется возле нее, и про вал проблем, обрушившихся на Родерика не без ее участия, но тогда этот пожар будет не остановить.

– Хорошо, – согласилась она неожиданно спокойно. – Я устала, пойду к себе.

– Останься, – попросил он, но Арнелла мотнула головой и прошла мимо, даже не обняв.

Родерик опрокинулся на спину и закрыл глаза. Сейчас он передохнет, буквально минутку, пойдет за ней следом, и они все обсудят и помирятся. Вот сейчас… Еще немного…

Когда он открыл глаза, за окном светило солнце и щебетали птички.

– Какое чудесное утро, любовь моя, – пропела Мисси, кружась под потолком сверкающей дымкой. – Вставай скорее, навстречу новому дню. И пусть он принесет нам всем только хорошее.

– Ты сегодня в настроении, – заметил Родерик.

Ноги затекли и спину ломило. Он как упал на кровать – так и проспал всю ночь. В голове слегка шумело, и он дал себе зарок – никакой больше Арнеллы, уж очень коварный коктейль.

– Прекрасный, чудесный, восхитительный день, – пропела Мисси. – Не забудь позавтракать перед занятиями, ты совсем себя загонял.

Родерик сел, расстегнул рубашку, пропахшую дымом и хаосом, и наконец заметил то, что привело в такой восторг Мисси – его фамильный перстень, лежащий на тумбочке у кровати.

***

Он долго стоял в душе под струями ледяной воды, потом сотворил знак равновесия, о котором не вспоминал уже довольно давно, и когда поднялся по ступенькам и постучал в дверь Арнеллы, то чувствовал себя почти что спокойно. Но когда она открыла, пламя все же взметнулось в нем с яростным ревом. Родерик прикрыл глаза, чтобы не напугать девушку. Возможно, она и не понимает, как сильно его обидела.

Она посторонилась, но он не стал заходить.

– Арнелла, – Родерик посмотрел на нее, и слегка смягчился.

Она хмурилась и куталась в длинный халат, взъерошенная и сердитая как нахохлившаяся птичка. Тонкие запястья в широких рукавах халата казались еще более хрупкими, темные волосы разметались по плечам, под глазами пролегли тени – плохо спала.

– Я обещал, что мы поговорим утром, и вот я здесь.

– А толку говорить, если ты все равно меня не слышишь? – буркнула Арнелла.

– Куда проще порвать со мной, правда? Когда я с ног валюсь от усталости.

– От попойки с Изергастом ты валился!

Родерик выдохнул и собрал пальцы в знак равновесия снова. Вот уж парадокс – с тварью хаоса справиться проще, чем с любимой девушкой.

– Я готов поговорить с тобой и обсудить что угодно, – сказал он.

– Ничего ты не обсуждаешь! – возразила Арнелла. – Мы только спим вместе. А потом ты все решаешь сам и делаешь так, как удобно тебе. Меня с легкостью сослал в свой дремучий Адалхорт, а как приехать на свадьбу моей мамы в соседний Фургарт – это очень далеко!

Родерик снова прикрыл глаза, успокаивая пламя. Она так молода, в ней огонь, который пока больше обжигает, чем греет, а у него, в конце концов, жизненный опыт…

– Мне очень жаль, что я пропустил свадьбу твоей матери. Но положение сложное. Я не хочу сейчас ссориться с Советом, не хочу, чтобы назначили нового командующего патрулем…

– Потому что претит подчиняться другому? – съязвила она, упрямо вздернув подбородок.

– Да потому что тогда тебе придется идти в хаос под чужим руководством, как ты не поймешь! – рявкнул он. – И хорошо, если им хватит мозгов поставить Моррена или Рурка. А если какую-нибудь шишку, приближенную к Совету? Какого-нибудь крючкотвора, который и хаоса не нюхал! Что тогда? Ричпок сказал, у них есть улики против тебя, Арнелла! Я не могу идти против Совета. Я сейчас как канатоходец над пропастью, а все потому, что ты не стала обсуждать со мной такую малость как покушение на императора! Почему же ты не спешила откровенничать со мной, а?

– Потому что ты отговорил бы меня, – отвела она взгляд.

– А вот Эммет всегда рядом и поможет. Как удобно. И императора убить, и поцеловать. Может, он еще для чего-нибудь пригодился, а я и не в курсе!

Арнелла возмущенно ахнула, а ее щеки загорелись румянцем. В домике по соседству приоткрылась дверь и показалась рыжая голова Николаса, но стоило Родерику глянуть в его сторону, как он сразу исчез. Понятливый.

– Ты требуешь, чтобы я тебя слушал. А сама ты слышишь меня? – продолжил он. – Я все это делаю ради тебя, Арнелла! И твоя мама, кстати, не вышла бы вчера замуж, если бы я не вытащил ее из дворца!

– А ты бы не дымился сейчас как еловая шишка, если бы я не пришла к тебе после Лабиринта! – выкрикнула она.

– Спасибо, – язвительно поблагодарил он. – Но я думал, тебе и самой хочется быть со мной. Видимо, я ошибался. Если хочешь быть с Эмметом, так и скажи.

– Да при чем тут Эммет?!

– Не знаю, – ответил Родерик. – Он молодой, богатый и здоровый. Отличный жених по всем параметрам. И в важные моменты твоей жизни именно он рядом с тобой. А не я. Ты это верно заметила. Меня ты, похоже, рядом не видишь. Иначе не швырялась бы кольцами.

– Я не швырялась, – возразила Арнелла.

– Я хотел сделать тебе предложение, – сказал он. – Снова. Но с меня хватит. Если передумаешь – мой фамильный перстень лежит там,