Стальная бабочка, острые крылья - Иван Константинов

– Быстрее.

– Вы привлекли меня для осуществления тактической поддержки евгенической программы, дали мне доступ ко всем базам данных, в том числе и генного банка «Эвридики». Я получил возможность смотреть вниз, чего до этого не делал ни один предсказатель. Вы верите в чудеса, генерал?

– Нет.

– И я нет. Но я верю в факты, а они не сходятся.

– Я уже читал эту заумную чушь в твоих отчетах.

– Повторю еще раз: они не сходятся. То, что мы видим на поверхности, не может происходить там. Эволюционные мутации не вызываются радиацией, генерал. Люди не выживут при таком радиационном фоне, даже деградировав до уровня животных. А как вам радиационный загар, изменение пигментации кожи под воздействием излучения? Это же чушь, такого не может быть, но они живут и здравствуют. Не только люди – домашние животные, собаки, кошки, крысы, наконец!.. Все они не имеют права на жизнь, если вы не верите в чудеса.

– Мне нет дела до крыс, предсказатель.

– Но таковы факты. Мои выводы логичны. Если это не может произойти само, то является результатом чьей-то деятельности. Мы имеем дело с эволюционными мутациями на поверхности планеты, генерал, но не знаем, кто или что их направляет. А хуже всего то, что у нас даже нет никакого желания это выяснить.

– Я уже говорил, что твои домыслы меня не интересуют! Ты присылаешь красные маркеры по каждому поводу, и эти соображения не имеют никакого отношения к реальности. Люди мутировали от радиации, крысы тоже. Все, что волнует меня, – это наполнение генных банков, а не твой бред!

– Я вижу, что моя аргументация не имеет успеха. Хорошо. Мой последний маркер напрямую связан с работой комплекса «Эвридика».

– Он красный, черт тебя подери!

– Да, это прямая угроза программе. Я напомню вам, почему меня называют предсказателем. В случае, если фактов для анализа недостаточно, мы используем другие методы. Интуиция. Общее видение картины может и не складываться, но детали видны достаточно четко.

– Не испытывай мое терпение!

– Я наблюдал за падением «Эвридики», генерал. Я вижу факторы, маркеры, перемещающиеся по поверхности планеты, которые к этому приведут. Я не знаю, почему так, но вижу это в будущем снова и снова. Это красный маркер, и я рекомендую…

– Что за чушь?!

– Я рекомендую провести каутеризацию объектов два и семьдесят один в ареале Атланта.

– Термоядерный удар по Хоксу?! – Генерал захлебнулся яростью. – Из-за твоих галлюцинаций?

– Это предсказание, генерал. В ближайшее время в этом регионе произойдет еще несколько событий, характера которых я пока понять не могу. Если они действительно случатся, угроза программе возрастет неизмеримо…

– Хватит, я слышал достаточно. Ты предлагаешь сжечь сорок тысяч человек и один мертвый город, чтобы оградить «Эвридику» от твоего бреда!

– От вероятного будущего, генерал.

– В вероятном будущем отстранение тебя от работы над этим проектом и сужение твоих полномочий. Я больше не желаю получать от тебя ничего, кроме аналитики и разверток наших разведданных. Это понятно?

– Да, генерал.

– Вопрос закрыт. – Экран погас неожиданно, став серым пятном посреди мозаики, слепленной из фрагментов земной поверхности.

Предсказатель отвернулся. Он знал, к чему приведет этот разговор, не сомневался в том, что его не услышат, по крайней мере – в этот раз. Внизу, под ногами предсказателя, в тысячах километров плыла «Эвридика» – сказочно красивый комплекс, напоминающий снежинку из тонкого керамического кружева.

Он действительно видел, как она падает. Во сне. Много раз. В этих видениях, повторяющихся в последнее время с завидным постоянством, было нечто пугающее. Слишком четкие для обычных снов, наполненные каким-то личным, персональным, совершенно немотивированным чувством страха, они выматывали его, заставляли сомневаться в собственных расчетах. В них было что-то чужое, неправильное, как и в рисунках маркеров на поверхности планеты: синие смерти рейдерских разъездов, зеленые точки беженцев, красные отметки гвардии. Невозможная картинка, в которой случайности вели себя так, будто подчинялись какому-то плану.

– Кто ты? – спросил предсказатель у диска планеты, висящей у него над головой. – Чего ты от нас хочешь?

Часть вторая

Лица

Глава I

Интермедия I

Вероника проснулась.

Вокруг двигалось множество людей, вызывая в памяти картины, виденные давным-давно, но тогда, в прошлом, они кричали и бежали куда-то среди пламени и падающего камня, а сейчас просто суетились без видимой и понятной цели. Впереди, в толпе, между палатками торговцев и машинами, шла загорелая девушка, смутно знакомая по предыдущим пробуждениям, ведущая за руки двоих детей, мальчика и девочку. Мелькали черные волосы, завязанные в высокий хвостик, и еще один ребенок, совсем маленький, цеплялся за пояс ее джинсов, смешно семеня следом.

Это выглядело очень трогательно. Наблюдая за тем, как девушка пробивала себе путь через толпу, Вероника чувствовала все усиливающееся желание защитить ее и этих детей.

Взять их за руки и повести вперед.

Она знала, что через несколько минут на нее нахлынут воспоминания – чужие, приносящие только боль, но пока в ней царила кристальная ясность, а чувства оставались необычайно яркими, захватывающими до глубины души. Вероника шла вслед за девушкой, наслаждаясь каждым ощущением: теплом солнечного света, прикосновениями чужой одежды, десятками запахов, висящих в воздухе над толпой.

Жизнь кипела вокруг. Поток людей стремился к высокой бетонной стене и расплескивался перед ней, растекаясь между торговыми трейлерами, сборными прилавками из тонкого металла, тентами и палатками, разбросанными вокруг, насколько хватало глаз. Смуглая девушка обернулась, но Вероника этого не увидела. Она разглядывала лотки, вдоль которых они шли. Старые вещи, несущие на себе следы прошлой жизни, зачаровывали ее.

Вероника смотрела на исцарапанные лопаты и сбитые кирки с грубо вырезанными древками, ножи, сточенные в полоску и отполированные частыми прикосновениями, старое оружие, стреляющее пороховыми патронами, блестящее вороненой сталью стволов и лаком, кое-где сохранившимся на прикладах. Здесь же была и одежда, как бесформенные пыльные вещи, так и новые, видимо приберегавшиеся для праздников и выставленные теперь на продажу. Платья белые, синие, зеленые, словно яблоня весной. Туфли, которые невозможно носить в пустыне, с металлическими пряжками и пластиковыми каблуками, блестящие кожей. Брюки и пиджаки, пахнущие столетней пылью и не нужные теперь никому.

Дальше шли лотки с украшениями, пластиковыми и деревянными бусами, россыпями яркого стекла, изящными поделками, сплетенными из медной и стальной проволоки, гребнями, кольцами и браслетами, украшенными цветными камешками, серьгами, серебристыми и матовыми, тяжелыми подвесками, сверкающими на солнце.

У следующего лотка она остановилась, будто наткнувшись на стену, и ее горло свел спазм, причины которого она пока не знала. Здесь продавались игрушки: самодельные кары, матерчатые и деревянные куклы, пластиковые кубики с нанесенными на них буквами, человечки из проволоки и погремушки из пластиковых бутылок. Несущие на себе следы пальцев и зубов, потертые, разорванные, сломанные и аккуратно исправленные. Вероника смотрела на воспоминания, которых у нее не было, воплощенные в вещах, и собственная память холодной волной поднималась внутри, разворачивалась где-то внизу живота, напоминая приступ тошноты, и проталкиваясь дальше, морозными кольцами вдоль позвоночника, к сердцу, к горлу, словно пыталась выдавить крик, застрявший в нем.

Вероника сжала зубы и неожиданно почувствовала прикосновение. Один из детей, шедших впереди со смуглой девушкой, самый маленький мальчик, стоял перед ней, глядя на нее снизу вверх.

Их глаза встретились, и память накрыла ее с головой, как тяжелая волна.

И Вероники не стало.

I

– Би? – Мириам оглянулась во второй раз, и ее опять толкнули.

Она отпихнула человека плечом, выслушала сдавленное ругательство в ответ и потянула Таню к себе, подальше от грубияна.

– Би! – восклицание утонуло в гомоне базара.

Кто-то кричал впереди, расхваливая горячие корндоги, люди торговались, ругались и откровенно скандалили у прилавков. Мириам развернулась, прижимая к себе Рока, и начала проталкиваться обратно. Би стояла у прилавка со старым барахлом, держа за руку Тони. Возле них было посвободнее, появилась возможность отпустить Танину ладошку и сделать глубокий вдох.

– Я думала, ты потерялась.

– Нет, у меня просто немного закружилась голова. – Би опустила глаза и указала на прилавок. – Похоже, ему что-то нравится. Можно будет сюда вернуться.

– Да, только потом, – выдохнула Мириам. – А то мы будем тут до бесконечности бродить. Я никогда не думала, что базар такой огромный, куда больше, чем ежегодная ярмарка. Только он какой-то…