Столик в стиле бидермейер - Мария Баганова

– Да что мне ваш УПК! – разозлилась я. – Вы с Надькой-то разговаривали? Ну какая из нее убийца?

– Убийцы бывают разные. Если принять к сведению показания той учительницы… коллеги вашей матери, не такая уж она и невинная овечка. Тем более у Шацкой нет алиби в отличие, например, от ее мужа, или от мужа Куляревой, – спокойно заметила следовательша.

– А при чем здесь папа? – воскликнула Галка.

– А почему нет? – обернулась к ней следовательша. – Вы сами подтверждаете, что он сильно заинтересовался письмом, злился на свою тещу за то, что та пыталась его спрятать, и даже прибегал к рукоприкладству.

– Он шкаф порубил, – насупилась Галя.

Точно Ольга донесла! Вот сплетница!

– Не беспокойтесь, – усмехнулась следовательша, – у вашего отца алиби еще серьезнее, чем у Шапикова: он был в другом месте. Далеко…

– Девочки, брейк! – вмешался Павел. – Автобус через пять минут.

Кивнув на прощание Галине и буркнув: «До свидания», я зашагала домой. На углу меня догнал Павел.

– Вы здесь? – удивилась я. – Автобус пропустите.

– Да ладно с ним, с автобусом, – отмахнулся он. – Я устал как собака. Прогуляться хочется. Вы мне компанию не составите?

– Я домой иду. Собираетесь в рамках следствия проверить, где я живу?

– А я же знаю, – ухмыльнулся Павел. – Наискосок от того места, где труп нашли.

– Там было так удобно купаться, – зачем-то произнесла я, – а теперь… приходится за магазин ходить.

– Куда?

– Ну повернуть за магазин, мимо библиотеки… Там тропинка через чужие участки и пляжи в конце.

– Ни разу за это лето не купался, – уныло произнес Павел.

– Холодной воды не боитесь? Тогда можно сейчас окунуться, – предложила я.

Чего я вдруг так раздобрилась? Вообще-то пляжи я не слишком люблю: нет у меня ног от шеи и стройных бедер, которыми можно было бы похвастаться. Зато плаваю я неплохо. Даже очень хорошо. Интересно было бы устроить соревнование.

– Вы быстро плаваете? – спросила я.

– Да ничего… – Он испытующе посмотрел на меня.

Отчего-то я вдруг завелась. Мне жутко захотелось «ущучить» если не ту стройную чернявую стервочку, так хоть этого недотепу. Впрочем, почему я решила, что он – недотепа? Прикидывается наверняка. Выжидает.

Я показала ему пляж. А сама пошла переодеваться. Купальник у меня самый что ни на есть закрытый. Если бы сейчас такие носили, я бы вообще напялила на себя панталоны до колена. Терпеть не могу свои колени. Поэтому почти никогда не ношу юбок, а если и надеваю – то не короче, чем до середины икры.

Павел ждал меня на берегу, он уже успел окунуться и теперь наблюдал, как я вздрагиваю, забредая в воду.

– Раньше было удобнее, там прямо с настила нырять можно было, – сообщила я.

Он молча кивнул в ответ. Я поплыла, он за мной. Многим людям кажется, что чем быстрее двигать руками, тем лучше будешь держаться на воде. Да все наоборот! Мельтешение ни к чему хорошему не приводит. Только быстрее устаешь и задыхаешься.

Наоборот, нужно делать широкие плавные гребки, в конце движения расслабляя мышцы, чтобы они отдыхали, и делать вид, что ты никуда не торопишься. Когда-то в деревне я легко обгоняла всех мальчишек.

Я уверенно плыла дальше, чувствуя, как меняется вокруг вода. Она все меньше пахла тиной, все больше – свежестью. Минут через пять я обернулась, ожидая увидеть Павла далеко позади, но, к моему удивлению, он даже чуть обогнал меня. Самого берега мы уже не видели, только кроны деревьев, значит, отплыли порядочно, но мой спутник совсем не выглядел утомленным.

– Чего же вы остановились? – спросил он.

– Да так просто, – как можно легкомысленнее ответила я. – Дальше поплывем?

И мы поплыли… Все дальше и дальше. Неизвестно, как далеко все это могло бы зайти, но пролетевший мимо водный мотоцикл обдал нас волной и брызгами. Вода попала в нос. Я закашлялась. Обернувшись, я едва могла разглядеть верхушки лиственниц.

– Поворачиваем, – скомандовал Павел.

И я послушалась. Даже и спорить не стала.

Когда мы выползли на берег, меня пошатывало, руки и ноги были как ватные.

– Устали? – спросил Павел.

– Да… нет, – не слишком уверенно ответила я. – Просто голова немного кружится.

Он усмехнулся и принялся одеваться. Я скромно отвернулась.

– Первый раз за это лето купаюсь, – сообщил он.

– Вы уже говорили. Так много работы?

Да, вид у него усталый. А вот следователь Бобрыкина совсем утомленной не выглядит. Она словно родилась в своем костюмчике. Такая, наверное, к речке и близко не подойдет. Вот хлорированный бассейн – это для нее.

– Хотите, я вас чаем напою? – предложила я. – После купания – хорошо.

Павел глянул на часы:

– Во сколько следующий автобус?

– Через сорок минут.

Мне раньше казалось, что тетя Нюра совсем и не смотрит, кто заходит ко мне в гости. Но тут она словно нарочно попалась нам на глаза и оглядела нас с Павлом таким взглядом, что можно было подумать, что я не работника органов правопорядка пригласила чайку попить, а привела себе на ночь женатого мужчину. Ну ничего, пусть не рассчитывает: посплетничать будет не о чем, Павел через полчаса уйдет.

– Чай у вас хороший, – похвалил он.

– С чабрецом… – Почему-то мне было очень приятно, что он это заметил. – Травка такая, неужели не знаете?

– Катя, – вдруг предложил Павел, – давайте перейдем на ты.

– О’кей, – согласилась я.

И следующие десять минут, остававшиеся до автобуса, мы были с ним на ты.

– Он не хочет! – почти выкрикнула Галка с порога.

– Кто не хочет? Чего? Андрей не хочет удочерять Веру?

– Нет, папа не возражает. Это Володя не хочет ехать со мной к ее отцу, – возмущалась Галя, – и что же мне теперь делать?

Смелая девочка была готова сокрушить любые стены, но при условии, что у нее будет достаточно войск. Сражаться в одиночку она не намеревалась.

– Найми адвоката, – посоветовала я, – и иди с адвокатом.

И тут же осеклась! Если она наймет адвоката, то наверняка того же самого, что защищает Надю. А уж он-то дров наломает!

– Я побыстрее хотела… – смутилась Галя. – Ладно, папу попрошу.

Я достала из холодильника бутылку чая с чабрецом, который Гале очень понравился.

– Рассказывай, что там у вас?

– Я говорила с папой. Он не против, чтобы мы удочерили девочку… Оказывается, его тоже вызывали в милицию. Но папу не подозревают: у него алиби.

– А какое алиби? – поинтересовалась я.

Галя укоризненно взглянула на меня:

– Папа сожалеет о своей несдержанности. Ну… то, что секретер порубил. А в ночь убийства Карины он был у друзей, которые живут совсем в другом месте, по другому шоссе, на другом берегу. – Она торжествующе взглянула на меня.

– Да… алиби что надо, – кивнула я. – И эти друзья все подтвердили?

– Конечно! – Она даже обиделась. – И друзья, и их соседи, и даже охранник. Никакого сговора нет.

– Ну и хорошо. Наверняка выяснится, что это все же бывший муж Карины.

Галка вздохнула и призналась, что боится к нему ехать.

Я задумалась и предложила для начала выяснить обстановку – в смысле разузнать все про отца Верочки.

Галя в ответ лишь пожала плечами, сказав, что почти ничего не знает.

– А Надежда?

– Наверное, знает больше. Понимаешь, я старалась с ним не общаться. Он мне противен, а Надя… Ну просто иногда вынуждена была…

– Тогда пошли! – скомандовала я Гале. – Давай-давай. Поднимайся.

Мы с Галкой вдвоем насели на Надежду, и ей пришлось рассказать все, что она знала о Каринином экссупруге: когда-то были компаньонами, создали фирму, потом дела пошли плохо, мужик запил, развелись три года назад.

– А вы что, правда к нему поедете, девочки? – испуганно спросила Надя.

– Ты хочешь Веру удочерить? – спросила я. – Значит, и ты поедешь.

Что бы там следовательша ни говорила насчет Надиного адвоката, но посоветоваться с ним все равно надо.

Мне сразу стало понятно, чем он так не понравился гражданину майору: вальяжный, тучный, к нему как нельзя лучше подходило определение «барин». Такие, как он, уверены, что все в этом мире покупается и продается. Но тут он ошибался: не все. Вот ему бы я ни за что не стала делать дракона, ни за какие деньги. Наверняка он еще и взятку стал Бобрыкиной предлагать. Не напрямую, конечно, а намеками. Представляю, как ее это взбесило.

Адвокат развалился в кресле, именно развалился, растекся всей своей жирной тушей, и принялся вещать менторским тоном:

– Усыновление (удочерение) допускается в отношении детей, родители которых: умерли; лишены родительских прав; признаны недееспособными, безвестно отсутствующими или умершими; дали согласие на усыновление в письменной форме; не проживают более года совместно с ребенком.

Мы с Надей и Галкой примостились напротив на диванчике. В присутствии этого барина так и тянуло сползти на краешек. Я силком заставила себя расположиться удобно и даже закинула ногу на ногу.