Хранитель света и праха - Наташа Мостерт

Вдруг внутри у нее все похолодело. Миа смотрела на группу спортсменов, и это было так, словно она созерцала их смеющиеся лица откуда-то с очень большого расстояния. Ей казалось, что звук их голосов доносится до нее точно издалека. Что-то витало в воздухе, что-то смертоносное, что-то угрожающее.

Она вдруг ощутила, что небольшое сообщество людей, собравшееся под желтым светом электрической лампы в ее гостиной, находится в опасности. Она не знала, что это может быть, но от адреналина, выделившегося в кровь, у нее слегка закружилась голова. Она стояла в окружении друзей, их шуток и смеха, не понимая, почему вдруг ее сердце стало биться, как отбойный молоток.

— Миа! — Голос Кэролайн вывел ее из ступора, и она подняла глаза. — По-моему, звонят в дверь. — Кэролайн ткнула пальцем в потолок.

Размышляя, кто бы это мог быть, Миа поднялась по лестнице. Ей все еще было не по себе. Бойцы знали, что пользоваться надо дверью, которая вела на кухню в цокольном этаже. Парадная дверь предназначалась по большей части для клиентов, но по вечерам понедельника студия не работала.

Первое, что она увидела, распахнув дверь, была орхидея. Он держал стеклянный горшок, из которого поднимался целый фонтан белых, похожих на мотыльков, цветков. Второе, что она увидела, были его глаза — эти холодные серые глаза с пристальным взглядом.

— Миа? Вы меня помните? Эдриан Эштон. Я заходил к вам в студию на днях. Я тренируюсь с Ником.

Так как она молчала, он продолжил:

— Ник пригласил меня прийти. Он сказал, что вы не будете возражать.

— Нет, конечно же не буду.

Он посмотрел на ее руку, которая преграждала вход.

— Извините, — она убрала руку, явно чувствуя смущение, — пожалуйста, проходите, Эдриан.

— Называйте меня просто Эш.

Переступив порог, он слегка задел ее, и на мгновение она ощутила близость его высокой фигуры и мощных плеч.

— Это вам. — Он протянул ей орхидею.

Миа взяла цветок и внимательно посмотрела на кремовые лепестки, испещренные тонкими, как паутина, прожилками. Это было очень красиво, но, рассматривая лепестки, она неожиданно ощутила какое-то отвращение.

— Спасибо.

Он стоял слишком близко. Эта близость заставила ее буквально затаить дыхание. И почему вдруг ее мутит от страха, словно она неопытная девочка-подросток. Она взяла себя в руки и постаралась выглядеть достойно.

— Очень мило с вашей стороны.

— Не стоит благодарности. — Его голос звучал серьезно, но глаза смеялись.

— Давайте спустимся. — Она указала на лестницу.

Все то время, пока они спускались по ступеням, она ощущала на себе его взгляд. Когда они вошли в гостиную, лицо Ника расплылось в улыбке.

— Эш. Давай я представлю тебя ребятам, — предложил он.

Миа смотрела, как Ник знакомил Эштона со всеми. Было любопытно наблюдать, с какой легкостью тот вливался в коллектив. Это было очень тесное сообщество, и, хотя все ребята обладали неплохим чувством юмора, они с трудом принимали к себе чужаков. Она предполагала, что прекрасные внешние данные Эша, его очевидное финансовое благополучие и искусная элегантность скорее оттолкнут их от него. Отнюдь.

У Ника тоже была подобная способность располагать к себе людей, но в его случае немалую роль играл тот факт, что все они были соседями, несмотря на его деньги и успех, которого он добился на профессиональной стезе. Они с Эшем были полными противоположностями. Ник — добродушный, спокойный, не склонный судить других — был приятным товарищем, с которым остальным ребятам нравилось проводить время. Миа всегда думала, что Ник — это как твой любимый свитер, за которым ты лезешь, как только становится прохладно. Эш — совершенно другое дело. С ним ты не будешь чувствовать себя так, словно знаешь его сто лет, но, без сомнения, его присутствие никогда не останется незамеченным. Она испытала его притягательность на себе и — что уж отрицать — была явно заинтригована этим человеком. Но почему же, когда она смотрела на него, у нее мурашки бежали по коже?

Теперь Ник и Эш стояли рядом, в стороне от общей группы. Эш что-то рассказывал, а Ник искренне смеялся. Затем Эш дотронулся до плеча Ника, и жест этот был коротким, но каким-то странно интимным. Было что-то дикое во всем этом. Двое мужчин смеются какой-то шутке, известной только им, склонив головы друг к другу, — так они и запечатлелись у нее в мозгу.

Она все так же пристально смотрела на них, когда услышала телефонный звонок в соседнем помещении. Когда она вошла на кухню, Оки уже взял трубку и что-то говорил. Он явно знал того, кто звонил.

— О, чувак, это паскудство. — Оки качал головой, что выглядело как выражение сочувствия. — И что, никто другой не может его заменить?

Последовала пауза. Оки слушал, что ему говорили на другом конце провода.

— Ну, приятель, что я могу тебе сказать? Пойди съешь стейк. Своди жену в кино. Что-нибудь в этом духе.

Опять пауза.

— Заходи в «Скорпио» в следующий раз, когда приедешь, договорились? В любом случае Миа здесь. Пока, приятель, еще раз соболезную. Вот лодырь.

Оки положил трубку.

— Это Джефф Карузерс, — сообщил он Миа, — его поединок отменили.

Она выхватила у него телефон.

— Джефф? Что случилось?

— Черт возьми, Миа. Парень просто смылся. За день до поединка. Сказал, знает, мол, что не пройдет взвешивание перед поединком, так что решил не появляться вовсе. Проклятый недоносок. — В голосе Джеффа слышался надрыв. — Двенадцать недель. Двенадцать проклятых недель тренировки — и все псу под хвост!

— Джефф, мне очень жаль, — сказала она.

Это в самом деле было так. Для бойца сорваться на последнем этапе тренировок — хуже не придумаешь. И уже слишком поздно искать замену, а это значит, что все титанические усилия, затраченные Джеффом на подготовку, действительно пойдут прахом, не говоря уже о психологическом настрое, который тоже теперь никому не нужен. Джефф сейчас на пике формы, но он не сможет еще несколько недель продолжать изнурительные тренировки и поддерживать боевой вес до того момента, когда найдется новый противник. Он вынужден будет вернуться к своему «крейсерскому» весу, отдохнуть, а потом начать все заново. Джефф работал компьютерным инженером в компании, занимающейся защитой информации. И она знала, что он договорился поработать во время школьных каникул в обмен на отпуск для подготовки к поединку. Это большая жертва для отца троих детей, которые только и ждут, когда придет время отправиться на пляж.

— Правда, очень жаль, — повторила Миа.

Но на этот раз она знала, что говорит неправду. Она сочувствовала Джеффу, но не могла также избавиться от чувства облегчения. Только в этот момент она вдруг поняла, как сильно испугала ее гибель Валентайна. Если Джефф не будет драться, а Оки все еще не в кондиции, она может расслабиться.