Я всемогущий - Дмитрий Карманов

Я залез в почтовую программу, нашёл свежее письмо от секретаря, открыл файл. Результаты и вправду настраивали на оптимистичный лад — сегодня был заключён ещё один крупный контракт на поставку, три других находились в стадии подписания.

— Ну как, — спросил Солодовников, — впечатляет? Как только ты вышел на работу, как будто плотину прорвало. Такими темпами мы уже в этом сезоне отобьём все вложения.

Я рассеянно кивнул. Цифры были неплохи, значительно лучше, чем первоначальные прогнозы Солодовникова. Но внутри у меня свербело, не давало покоя какое-то раздражение. Кажется, я постепенно стал осознавать свою силу — и нынешний масштаб нашей деятельности уже начинал казаться чуть ли не вознёй в песочнице.

Олег тем временем продолжал:

— Вот видишь, а ты отмахивался от того, что ты феномен, чудо. Честно говоря, на такое везение я даже и не рассчитывал…

— Олег, — прервал я его. Он мгновенно замолк и с опаской уставился на меня. Ему уже был знаком этот мой тон — именно таким голосом я отвергал его предложения, казавшиеся недостаточно интересными. — Олег, всё это, конечно, хорошо. Но давай пойдём дальше.

Солодовников поставил ополовиненную бутылку минералки на стол и опустился в кресло напротив меня.

— Мы же только начали, Платон. Куда — дальше?

Я задумчиво стучал карандашом по столешнице. Куда идти дальше, мне самому пока было не вполне ясно.

— Нет, в принципе, у нас всё хорошо. Кажется, снег продавать мы уже научились. — Я улыбнулся. — Но хочется не только торговать чужим оборудованием. Давай создадим что-то своё.

— Что своё? — Солодовников сидел с серьёзным лицом. Кажется, он окончательно уверился в силе или, скорее, удачливости моих идей и готовился воспринять следующую порцию.

— Не знаю, что своё, — я улыбнулся. — Ну чего ты уселся, как истукан, Олег? Расслабься!

Солодовников рассмеялся:

— Я, понимаешь ли, пришёл поделиться радостными новостями о том, что у нас только-только бизнес заработал, а ты сидишь с постным видом, как старуха из сказки о Золотой Рыбке, и всё тебе мало!

Я развёл руками:

— А что поделать, Олег? «Тянет меня в эту банальную туманную даль, будь она неладна»!

— Ну хорошо, я не против. Только ты хоть обрисуй очертания этой самой туманной дали.

Я задумался. Если с чего-то начинать, то…

— Давай начнём с начала, — я улыбнулся. — С фундаментальных исследований. Что такое снег. Как его можно быстро, дёшево и эффективно производить. Посмотрим, что уже наработано на эту тему, позаимствуем опыт у нынешних производителей. Создадим собственную исследовательскую лабораторию.

— Вон тебя куда понесло, — протянул Олег.

— Ну да. А почему бы и нет? Представь себе: «Лаборатория Снега…» Нет! Лучше «Институт Снега при Академии Наук Российской Федерации». Как тебе? Звучит?

Моим мечтам требовался простор и масштаб. Солодовников задумчиво теребил ручку кресла.

— Ну? Что ты по этому поводу думаешь? — спросил я.

— Честно? — ответил он, глядя в глаза.

— Конечно.

— Если честно, то кажется бредом. — Олег смущённо улыбнулся. — Ты извини, Платон, но ты сам просил честно.

Я взял со стола стеклянный шар со снежинками внутри. Встряхнул его. Там, в искусственном мире закружилась метель. Белые хлопья беззвучно падали на землю.

— Посмотрим, — сказал я задумчиво, — посмотрим, бред ли это.

Часть вторая

Самолёт слегка покачивало. Пассажиры первого класса казались размазанными по огромным креслам. Кто-то, надев наушники, смотрел фильм. Кто-то читал «The Financial Times». Большинство же просто дремало, накрывшись клетчатыми пледами с эмблемой «British Airways».

Ирина смотрела в иллюминатор. Она немного закусила губу и очаровательно хмурилась, как будто выискивая что-то там, в проплывающем внизу пейзаже. Её чёрные кудри в кажущемся беспорядке рассыпались по изящным плечам. Бывшая офис-менеджер компании «Снег», а ныне — мой заместитель Ирина Кислицина была, как обычно, прекрасна.

— Что там видно-то хоть? — спросил я, присаживаясь в соседнее кресло.

Ирина оторвала лицо от окна и сообщила:

— Пролетаем западную часть Франции. Вон, смотрите, сейчас за той грядой холмов показалась вода. Это Ла-Манш.

Я потянулся к окну. Наши головы соприкоснулись. Оторвавшись от созерцания мутноватой картинки и вернувшись на своё место, я заметил, что уши Ирины слегка порозовели.

По проходу между креслами катила тележку с напитками стюардесса в сине-белой форме с ярко-красным то ли галстуком, то ли бантом на шее. Её профессионально-фальшивая улыбка вызвала во мне волну размышлений на тему того, почему в британских авиакомпаниях так любят брать на работу некрасивых стюардесс. В финских самолётах работают милые светловолосые скандинавки, в немецких — симпатичные немки, во французских — очаровательные француженки, в южноевропейских — знойно-красивые южанки. В нашем «Аэрофлоте» вообще, кажется, на работу берут только девушек модельной внешности. Может быть, в Великобритании есть закон, чтобы стюардессами становились только дурнушки? Или же это корпоративные правила?

Я рассмеялся про себя. Девушка же, заметив, что я пристально её разглядываю, расцвела лицом, послала в моём направлении несколько гораздо более искренних улыбок и даже стала немного симпатичней.

Я отказался от обширного ассортимента предложенных напитков и порылся в специальном отделении, наполненном прессой для чтения в полёте. В итоге выудил свежий номер журнала «Forbes», на обложке которого красовалась моя фотография в обрамлении заголовка «Platon Kolpin: I just sell snow».

Немецкий журналист, работающий на американский журнал и берущий интервью у российского бизнесмена после конференции, проходящей в сингапурском отеле, — это забавно уже само по себе. Когда же этот журналист оказался у меня в номере, я не смог сдержать улыбки. Маркус Кугель, как он представился, был более всего похож на огромную картофелину с глазками-угольками, массивным носом и жёсткой щёточкой нелепо растопыренных усов; картофелину, которую по какому-то недоразумению засунули в тесный деловой костюм и снабдили коммуникатором, цифровым диктофоном, а также, на всякий случай, блокнотом и ручкой.

Первые несколько минут мы пытались объясняться на русском языке, однако, не в силах понять, что он имеет в виду под несколько раз повторённым словом «траншкрибовать», я взмолился о переходе на английский. К счастью, этот язык Маркус знал гораздо лучше.

— Мистер Колпин, — сказал он после того, как включил диктофон и приготовил блокнот, — первый мой вопрос очень прост. Кто вы?

Я вопросительно посмотрел на журналиста:

— То есть?

Маркус улыбнулся, отчего форма его усов приобрела очертания замысловатой геометрической фигуры:

— Я имею в виду, как бы вы себя описали, о себе рассказали. Помните, одно время был популярен вопрос про вашего бывшего президента «Кто такой мистер Путин»? А я хочу, чтобы вы ответили, кто такой мистер Колпин. Нашим читателям будет интересно знать вашу собственную формулировку.

— Кто я такой? — Я задумчиво потёр подбородок и поднял глаза вверх. — Ну хорошо, напишите так: я просто продаю снег.

— Отлично, — Маркус сделал быструю пометку в блокноте. — Ещё пару лет назад продавать снег было весьма нетривиальным занятием. Как вы пришли к пониманию того, что снег тоже может быть товаром?

— Вы знаете, в России есть поговорка о жадном человеке: «У него зимой снега не выпросишь», — я помолчал, чтобы удостовериться, что мой собеседник правильно понял смысл идиомы. — Иными словами, в нашей стране продажа снега воспринимается как нонсенс, нечто, лишённое логики. Наверное, это меня и привлекло. Кажущуюся абсурдность такой идеи я воспринял как вызов, брошенный мне. И начал думать, подключив к этому своего партнёра, как превратить продажу снега в бизнес, приносящий реальный доход.

— И всего за три года вы создали не только прибыльное дело, но и огромную международную корпорацию «Sneg Incorporated». Такого рекордного роста не испытывали за последние сто лет даже компании в сфере высоких технологий. Как вам это удалось? В чём секрет?

Хороший вопрос. Не рассказывать же ему о моих сверхспособностях? Я снова потёр подбородок и стал думать, не закончить ли мне интервью, сославшись на усталость, болезнь или завтрашний утренний рейс. Перед глазами, однако, всплыл образ Славы Лунева, нашего PR-директора. Воображаемый Слава строго посмотрел на меня и укоризненно покачал головой. Я тяжко вздохнул, изобразил на лице улыбку и ответил:

— Наверное, мне просто повезло. Бывает же так — никаких секретов, простое везение.

Журналист покивал, строча в блокноте. В отличие от монументально-бесформенной внешности, почерк Маркуса был мелким и аккуратным. Казалось, что он не пишет, а быстро-быстро нанизывает на ниточку крохотные бисеринки.