Малёк - Джон ван де Рюит

Затем он развернул листок бумаги и сказал:

— Как многие из вас знают, в этом году у нас будет большое представление — пьеса «Оливер», которую мы ставим совместно со школой святой Катерины. (Кто-то засвистел, и Глок смерил нарушителей убийственным взглядом.) Режиссером назначен мистер Ричардсон, который в течение последних шести недель проводил тщательный отбор. В результате роли распределились таким образом: Феджин — мистер Эдли. (Папаша в роли Феджина! У меня вспотели ладони.) Нэнси — миссис Уилсон. (Значит, Ева будет играть Нэнси. У меня в животе все перевернулось.) Билл Сайкс — ваш покорный слуга. (Глок в роли психопата Сайкса — ему даже играть не надо будет! Мне вдруг очень захотелось в туалет.) На роль Ловкого Плута выбрали Ллойда Кросвелла. (Громкие аплодисменты и свист. Почему сердце бьется у меня в горле?) Наконец, самое важное объявление — главную роль Оливера будет играть не кто иной, как… Джон Мильтон!

Раздались аплодисменты, кто-то ткнул меня под ребра, все руки потянулись ко мне, а потом все было как в замедленной съемке. Меня вдруг окружили ребята и учителя, и я оказался на улице, на солнцепеке. Мне пожимали руки и хлопали по спине. Потом я сидел на математике и смотрел в учебник. Потом на истории, где Криспо плакал, и произносил речь, и пожимал нам руки. Потом я нес чемодан в кладовую. Прощался с Безумной восьмеркой, и Червяк тоже был там. Потом помню уже автобус — Жиртрест все бубнил что-то про Макартура, но я не слышал ни слова. Я слышал лишь аплодисменты, гигантский взрыв аплодисментов, когда стоя хлопала вся школа. Потом я оказался в маминых объятиях, по щекам бежали слезы, я шмыгал носом, и папа тоже плакал и искал в кармане платок — и вот я уже дома и мне как будто снова четыре года, ни днем больше.

25 марта, суббота

Проснулся с жуткой головной болью после вчерашнего празднования. Папа забыл, что мне еще тринадцать, и от души подливал мне джин-тоник.

12.30. Из комнаты родителей по-прежнему ни гу-гу. Не исключаю, что алкоголь их убил.

Вчера в пьяном бреду я, кажется, набрался храбрости и позвонил-таки Русалочке, но бросил трубку, когда к телефону подошел какой-то мужик.

Небывалая полоса везения в моей жизни продолжилась, когда мама (наконец продрав глаза) сообщила, что пригласила Мардж и Русалку в гости сегодня. По ее словам, Мардж очень переживает из-за развода, а Русалке понравился бассейн (на то она и Русалка). Мама с хитрой улыбкой спросила, не соглашусь ли я составить компанию Дебби. Я старался выглядеть равнодушным, но, видимо, ничего не вышло, так как мама расхохоталась и захлопала в ладоши, после чего ушла за льдом для коктейлей перед обедом. Я же сделал единственное, что мог сделать крутой парень моего возраста в данных обстоятельствах, — повернулся, шатаясь, пошел в туалет и выблевал свой завтрак. (Геккон бы мной гордился.)

Папа организовал добровольный патруль. Они с приятелями ездят по кварталу на нашем «рено» и высматривают преступных личностей. Папа берет с собой пистолет, но пока никого не застрелил.

18.00. Папа уехал, нарядившись в камуфляжную армейскую форму и размазав по лицу обувной крем. Мы с мамой стали готовиться к приходу гостей. Хорошо, что они придут, когда будет уже темно — Русалочка не заметит, что вода в бассейне позеленела.

19.15. Преодолев первоначальную неловкость (я попытался пожать Русалке руку, а она захотела обнять меня, и в результате я ткнул ей пальцами в левую грудь), мы направились к бассейну. На этот раз Русалка была другой, какой-то… меньше похожей на Русалку, что ли. У нее был грустный вид, и, кажется, она меня побаивалась. Но внешне она осталась все той же прекрасной Русалкой из моих снов. Поговорив о том о сем, мы постепенно расслабились и вскоре уже болтали ногами на ступеньках бассейна, рассказывали друг другу всякие истории и хохотали, как гиены.

Ей очень понравились мои рассказы о Папаше и Бешеном Псе, и она заставила меня в подробностях описать, как я проходил прослушивание. Она размечталась, что однажды я стану известным актером, мы вместе пойдем на вручение «Оскаров» и будем идти рука об руку по красной ковровой дорожке под ослепляющими вспышками фотоаппаратов. Не успел я опомниться, как она взяла меня за руку и мечтательно посмотрела мне в глаза. Это был идеальный момент.

Но я испугался. Запаниковал и нырнул в воду. И из-под толщ холодной зеленой воды услышал собственный отчаянный крик — я только что упустил свой первый настоящий поцелуй!

26 марта, воскресенье

Когда мама спокойно сообщила папе, что Вомбат поедет с нами в путешествие по Намибии, которое начинается во вторник, словно ад разверзся. В приступе маниакальной злобы папа унесся прочь на нашем «рено». Я вернулся в комнату с томиком «Властелина колец», чтобы не быть свидетелем очередной драки.

Папа вернулся часа в два ночи. Я слышал, как мама приказала ему спать в гостиной. Потом он споткнулся и опрокинул телефонный столик в коридоре. Добро пожаловать в «нормальную семью».

27 марта, понедельник

Папа убежден, что Инносенс снова открыла бордель в своей пристройке. Каждые полчаса или около того по дорожке, ведущей к дому, проходит африканец с пакетом и исчезает за дверью, а выходит ровно через двадцать минут. Мама боится Инносенс до смерти, потому что та постоянно грозит им судом.

Позор века: мы с мамой ходили покупать мне трусы. Громким голосом окликнув меня (вся толпа в магазине тут же обернулась), она показала мне леопардовые стринги и залилась пронзительным хохотом. Я сделал вид, что ее не замечаю, но она стала орать громче, и пришлось от греха подальше обернуться и принять позор на себя. В конце концов мне удалось вырваться из магазина, прикупив простых белых и синих трусов, и я со всей мочи бросился к машине.

Не уверен, поедем ли мы завтра куда-нибудь. Мама с папой по-прежнему не разговаривают, хотя папа возится с машиной, а это хороший знак.

Позвонил Русалочке — к счастью, к телефону подошла она. Мы проговорили около часа, хотя о чем именно — даже вспомнить не могу. Обещал по приезде сводить ее в кино.

28 марта, вторник

06.00. Родители снова затеяли жуткую ссору из-за Вомбата, которая должна поехать с нами. Папа назвал ее выжившей из ума старой пердухой, а мама ответила, что папин брат дядя Обри — псих-алкоголик и плохо на меня влияет. Вот вам и веселая встреча родственников в Намибии! Папа также обеспокоен тем, что Намибией (он называет ее «юго-запад») теперь правят черные и потому там царит полный хаос.

06.45. Родители снова ругаются из-за того, что мама взяла слишком много вещей. Два чемодана, дорожная сумка и косметичка — а мы едем всего на неделю, и не куда-нибудь, а на ферму в пустыне. Папа приказывает маме собраться заново.

Та оставляет сумку, но берет маленькую сумочку. Папа качает головой, садится в машину и безуспешно пытается завести двигатель, после чего приказывает мне начинать толкать. Проехав примерно километр, старая колымага наконец заводится. Папа обрадованно хлопает в ладоши и кричит: «Надежное французское качество!» Мы с мамой садимся в машину, пыхтя и хрипя, как два туберкулезника.

07.00. Вомбат отчитывает папу за то, что тот опоздал на десять минут. Папа бьется головой о руль, увидев бабулин багаж (три чемодана и дорожная сумка). Он наваливает чемоданы на крышу «рено» под пристальным взглядом бабули, которая то и дело повторяет «Осторожно, Рой» и «Дэвид, помоги папе, он тонкокостный и слаб умом». Не буду приводить тут, что бурчит себе под нос папа, но, поверьте, эти слова не из приятных.

07.15. Поехали! Пасхальное приключение Мильтонов началось!

13.08. С тех пор как мы выехали из Дурбана, бабуля не затыкается ни на секунду. У нее прогрессирующий старческий маразм, а это значит, что она рассказывает все те истории, которые мы уже сто раз слышали. Мама не разрешает нам говорить ей об этом, потому что тогда бабушка начинает волноваться и путается еще больше. Тихим шепотом Вомбат сообщила нам уже в четвертый раз, что подозревает Бастера Крэкнелла в краже ее йогуртов. Она считает, что он открывает дверь и набивает брюхо ее «клубничным лакомством». Нам в ответ оставалось лишь кивать и качать головами. Мама пообещала бабуле, что разберется с этим делом. (Вомбат звонит в полицию каждое утро и докладывает о краже — они уже грозят привлечь ее за телефонное хулиганство.)

Проехав Вифлеем (не тот, где родился Иисус, разумеется, а маленький город в провинции Фри-Стейт), папа запел оперную арию, не дослушав бабулин рассказ о краже йогуртов в его пятой «реинкарнации». Та обозвала папу грубияном и отвратительным типом и посоветовала ему брать пример с Дэвида (это я, что ли?). Мама посмотрела на папу и покачала головой, впившись ногтями ему в ногу. Папа замолк.