Закон перемен - Василий Головачев

«Но Даль-разведка до сих пор не обнаружила планету…»

«Я знаю, где она располагается. Ты готов пойти туда в составе ДР-группы?»

Ставр молча встал.

Грехов посмотрел на него снизу вверх, прищурясь. Сказал с непонятным сожалением:

«Да, в быстроте принятия решений вы с дедом схожи. Иди готовься, сбор через час у меня».

Ставр хотел спросить, кто еще входит в группу, но сдержался, чувствуя, как сжалось сердце в предвидении опасного дела.

В принципе он был уже собран и «готов к употреблению», однако Ставр вернулся домой, еще раз проверил экипировку и связался в поле Сил с отцом, который все еще находился на Меркурии, разбираясь в причинах гибели восьмерых десантников. На предупреждение Ставра о том, что в «контр-2» сидит агент ФАГа, а сама эта организация «засвечена», Прохор не прореагировал никак, из чего Ставр сделал вывод, что отцу сей факт известен. Не взволновался старший Панкратов и по поводу того, что «контр-2» служит лишь плотной ширмой для прикрытия службы контрразведки более глубокого залегания. И этот факт он, очевидно, знал. На известие о пропаже Виданы Железовской заявил:

«Не суйся только без меня ни в какие авантюры. Разберусь тут немного и займусь поиском сам».

Ставр не рискнул сообщать отцу о договоре с Греховым и перевел разговор на другую тему:

«Как погибли ребята?»

«Четверых убила какая-то странная штуковина, похожая на белесую двухметровую опухоль, пока ее не расстреляли из компакт-преобразователя. По отзывам свидетелей, она не реагировала ни на лазер, ни на гравитационное копье, ни на выстрел из аннигилятора. Прыжок на десантника – и даже мокрого места не остается. А четверо погибли по неизвестным причинам. Признаки те же, что и в случае с Ги Делормом: остановка сердца, полное отсутствие пси-запаса, нервное истощение. Эксперты испытывают терминологические затруднения, называя это явление «пси-разрядом», «пси-миной» и «пси-аннигиляцией», но объяснить пока не могут. Ладно, держись, эрм, некогда мне. Как мама?»

«Нормально, скоро встанет».

Прохор вышел из контакта, и у Ставра упало настроение, все же с отцом следовало бы поделиться информацией, которую сообщил Грехов.

В последний раз окинув комнаты взглядом, Ставр собрался было уходить и с удивлением обнаружил, что к нему прибыл гость. Проследив за посадкой аэра, он еще больше удивился – это прилетела Анна Ковальчук.

– Привет, – сказал он, выходя ей навстречу.

– Привет, – сказала с улыбкой гостья, останавливаясь в метре от него на песчаной дорожке. – Ты, кажется, спешишь? Куда собрался?

– Надо уладить кое-какие дела, – не нашелся он, что ответить.

– Не на поиски ли своего счастья отправляешься? – все так же улыбаясь, продолжала девушка.

Ставру впервые не понравилось, как улыбается Анна. Он внимательно посмотрел на нее, отмечая, что не может, как прежде, преодолеть ее пси-блок.

– Извини, Анна, но у меня действительно деловая встреча. Если хочешь, заходи, подожди, у меня куча интересных инкигр, посмотришь мои работы.

– В другой раз, эрм. Хочешь, я скажу тебе, как погиб Ги Делорм?

Ставр мгновение глядел на девушку, вдруг осознавая, что это не та Анна Ковальчук, которую он знал, вспоминая предупреждение Железовского о пси-фантомах, неотличимых от реальных прототипов («Ты же не ожидаешь нападения от меня?..»), но сделать ничего не успел. Вернее, он, наверное, среагировал бы на выстрел, на боевой прием и вообще на любое угрожающее жизни действие, но к тому, что сделала Анна, он готов не был. Гостья просто шагнула к нему и обняла… и ему показалось, что «сверкнула» черная молния, и он внезапно провалился в бездонный колодец, полный боли, тоски и неимоверного холода…

КОНТР-З

Архиепископ Константинополя – Нового Рима, Вселенский Патриарх Православной Церкви Варфоломей Иван I принимал прихожан в своей келье, запрятанной в недрах Бенисского монастыря.

Обычно прихожане являлись пешком, проходя от вокзалов метро Константинополя по живописнейшим склонам Унульских холмов, мимо не менее живописных развалин крепости Царьграда, столицы Византийской империи. Но монастырь имел также собственное метро, о чем знал очень узкий круг людей. А у патриарха была личная станция метро, о чем знал только он сам да инк охраны. Двое прихожан, которые в данный момент находились у патриарха, прибыли именно этим путем.

Варфоломей Иван I своим происхождением был обязан русской генеалогической ветви Патриарха Всея Руси Саввы III и болгарской ветви каноников православия, ведущей род от Романа Белева, агемона Софии. Шел патриарху всего девяносто второй год, но выглядел он на все двести: высокий, сутулый, худой, буквально высохший как скелет, лысый, с остатком седых волос на висках, – отшельник, проведший в пустыне не один десяток лет без воды и пищи. Однако взгляд его был полон энергии, силы и магической власти, способной остановить любого, кто захотел бы причинить ему вред.

Гостями патриарха были Пайол Тот и Джордан Мальгрив, хотя вряд ли кто-нибудь мог узнать их в обличьях столетних седых старцев. В келье Варфоломея они бывали не раз, но привыкнуть к тому, что это – целый мир с дремучим лесом, рекой, горами и небом с вечной луной в десять раз больше земной Луны, не могли, хотя вполне понимали термин «хронопетля». Потому что келья патриарха, по сути, и была своего рода петлей во времени, «перпендикулярным тупиком», созданным то ли самим патриархом, то ли оставшимся со времени рождения метагалактики с «многопузырчатым» пространственно-временным континуумом.

Входом в «келью» служила картина в тяжелой бронзовой раме, висящая на стене личной молельни патриарха. Картина изображала уголок старинной русской избы с иконой Божьей Матери, перед которой теплилась неугасимая лампада. Войдя в картину, гости действительно оказывались в избе, окруженной мощным лесом на фоне закатного неба с огромным бледным диском Луны.

По обычаю перекрестились перед иконой и сели в горнице за отсвечивающий медвяной желтизной деревянный стол, который тут же был накрыт скатертью и заставлен яствами в старинном славянском стиле, не отведав которых, беседу нельзя было начинать. Поэтому трапезничали молча и долго, не торопясь, зная, что во внешнем мире за все время пребывания здесь истечет буквально один квант времени. Затем так же не торопясь повели разговор, причем не мысленный, а словами, изредка добавляя слоган-обороты для образности речи. Это тоже было традицией и соблюдалось неукоснительно.

Когда приступили к напиткам, хозяин с улыбкой предложил «исповедаться». Голос его был тих, приятен и звучен.

– Давайте начнем с беспристрастной, так сказать, скалярной оценки информации, если не возражаете.