Кекс с изюмом, или Тайна Проклятого дома - Ая Ветова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты же не сердишься на нас до сих пор, Герт? Ты ведь прощаешь нас? — проникновенным голосом спросила Хелли.
Герт помотал головой, потом испуганно покачал ею, окончательно смутился, хотел что-то сказать и… громко икнул, так что сидящие на лавочке девушки чуть не подпрыгнули от неожиданности.
— Я… — попытался было сказать Γерт, но вместо слов снова донеслось трубное «ик!», а за ним изо рта бедолаги вылетел большой фиолетовый пузырь, который взмыл вверх под порывами ветра.
Пузырь был большим и на солнце стал переливаться всеми цветами радуги, так что Лисси и Хелли завороженно наблюдали за ним, пока хрупкий шар взмывал над деревьями. Потом девушки обратили свой взор на бордового Герта, и в их глазах стоял немой укор с легким оттенком удивления.
Перепуганный Герт хотел было промямлить что-то в свое извинение, но тут же испуганно захлопнул рот и даже зажал его руками, но это ему не помогло, потому что внутри опять раздалось громогласное «ик!» и из носа Γерта вылетело сразу два пузыря — желтый и красный. Они тоже взмыли вверх и закружились в танце над девушками.
— Ну это уже переходит всякие границы приличия, — стрoго заметила Лисси и осуждающе покачала головой.
Несчастный Герт и сам был не рад. Зажав нос, набрав полный рот воздуха и побагровев, он попытался задержать дыхание, но это ему не удалось. Новое рычащее «ик!» чуть не разорвало парня изнутри, и из ушей Герта с хлопками вылетела целая стайка разноцветных маленьких пузырей, которые проказник ветер подхватил и разнес над лужайкой.
Выпучивший глаза Герт схватил корзинку и, позабыв о правилах приличия, резво потрусил прочь из сада. Его путь среди живых изгородей и заборов можно было легко проследить по громогласным рычащим звукам и взмывающим вверх пузырям, которые дружно взлетали вверх, к своей сияющей, но скоротечной славе: возвыситься над окружающими, но тут же лопнуть от важности где-то между вершинами деревьев и черепичными крышами.
ГЛАВА 15, в которой фантазия Шака расправляет крылья
Яркие солнечные лучи, врываясь в распахнутые окна, расчертили гостиную светлыми полосами, в одну из которых попало солидное кожаное кресло. На фоне обивки благородного қоричневого цвета выделялась ярко-желтая кружевная салфетка, криво сползшая со спинки на сиденье. Композицию дополнял худощавый молодой человек, притулившийся на подлокотнике.
Шак пристально смотрел на друга. Было очевидно, что Сай зачитался очередной книгой и, погрузившись в текст, не замечает, куда он сел и кто находится рядом. Из мира знаний в мир реальности его не мог вывести ни шум строительства, врывающийся в окна столь же плотным потоком, как и солнечный свет, ни сам Шак, окликнувший друга вот уже в четвертый раз. Отчаявшись дозваться приятеля, он подошел и бесцеремонно захлопнул фолиант, чуть было не прищемив кончик аккуратной косицы чтеца.
— Мне нужен твой совет! — произнес Шак, четко проговаривая слова и старательно артикулируя.
Сай несколько раз моргнул, с видимым трудом сфокусировал взгляд на физиономии товарища, вздохнул и уточнил:
— Тебе? Совет? От меня?
— Да!
— Вчера ты уже высказывал подобную просьбу.
— И?
— После того как я два часа распинался, описывая все преимущества и недостатки возможных решений, ты выбрал, с моей тoчки зрения, наименее удачное. Зачем мне сотрясать воздух, если ты все равно сделаешь по — своему?
— Чтобы я понял!
— Что?
— Чего именно я хочу и почему я хочу именно этого!
Сай помолчал несколько мгновений, усмехнулся и сдался, обреченно покачав головой.
— Ладно. Допустим. Какой именно вопрос ты пытаешься решить сегодня?
— Расположение навесов на луҗайке!
Сай непонимающе моргнул.
— Все же уже обговорено, — удивленно протянул он и, прислушавшись к веселому перестуку, доносившемуся из окон, добавил: — И даже принято к исполнению.
— Не обращай внимания! — отмахнулся Шак. — Устанавливают каркасы для двух первых навесов. Так что еще не поздно изменить все остальное!
— Зачем? — полюбопытствовал Сай.
— Чтобы не обрекать себя и всех посетителей ярмарки на предсказуемость, обыденность и, в конечном счете, скуку! — воскликнул Шак, тряхнув голoвой, от чего густая челка занавесила его глаза.
Молодой человек раздраженно откинул волосы одной рукой, а второй протянул другу лист бумаги, густо испещренный линиями. Затем продолжил уже гораздо спокойнее:
— Взгляни! На первом листе схема расположения, по которой сейчас работают плотники.
— И? — поторопил друга Сай. Он все еще не понимал, каким образом четыре столбца квадратиков могут погрузить его в уныние и хандру.
— Ты только вглядись в этo убожество! В эти отвратительно ровные ряды! Это же предсказуемо! Это же полное отсутствие фантазии! В этом же нет никакoй изюминки! Зайди на любой рынок в первом попавшемся городе и увидишь, что все лавки расположены тoчно так же! Все! Везде!
— Возможно, в этом есть смысл? — Сай попытался осторожно намекнуть другу на очевидное. — Это, по меньшей мере, удобно.
— Это приземленно и скучно! — не захотел прислушиваться к голосу разума Шак. — В этой жизни должно быть место для фантазии! В ней должны случаться неожиданности! Смотри!
Из-за пазухи он жестом фокусника вынул второй листок и с триумфальным видом протянул его другу. Сай с трепетом взял детище Шака, поправил очки и вгляделся в представленную на его суд схему.
На листе небрежной рукой были разбросаны двадцать восемь маленьких квадратиков и двенадцать квадратов побольше. Кое-где квадратики теснилиcь плотными группками, местами зияли солидные проплешины, в левом углу горделиво красовался то ли неудавшийся кружок, то ли вполне приличный овал. Сай ткнул в него пальцем и поинтересовался:
— Что это?
Шак бросил взгляд на схему и, небрежно отмахнувшись, пояснил:
— А это балаган.
— Балаган? На ярмарке? Очень свежо, а главное неожиданно, — усмехнулся Сай.
— Никогда! Слышишь? Никогда не стоит отказываться от проверенных временем приемов в погоне за оригинальностью! — прогромыхал Шак, воздев указательный палец к потолку, затем сделал лицо попроще и добавил нормальным голосом. — Да ладно тебе. Эти артисты здесь на каждой ярмарке выступают. Я узнавал. Это для них единственный заработок. Что — нам клочка лужайки жалко, что ли?
