Смотрящий по России - Евгений Сухов

— Да, — односложно ответил Макс.

Тарантул чуть улыбнулся. По душе была и линия поведения Макса. Он даже не пытался скрывать того, что подобный допрос ему неприятен, и вместе с тем держался достойно, насколько это возможно в его положении.

— А зарплата тебе нравится?

— Неплохая.

— В последний раз ты хорошо отдохнул на Мальте?

В глазах Макса плеснулось нечто похожее на негодование, но он взял себя в руки и ответил:

— Да… Еще вопросы будут?

Обнаружилось опять-таки одно полезное качество — парень умел подавлять свои эмоции.

— Всего этого может и не быть, — сказал Тарантул, отвернувшись. Для себя он уже сделал выводы, и реакция Макса теперь его не интересовала. — Если у тебя возникнет потребность хавать в два горла. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Не совсем.

— Прямо скажу, у меня нет оснований в чем-то подозревать тебя. Тем более ты недавно рисковал жизнью… Иначе мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Но с твоим появлением у меня появились кое-какие проблемы.

— О чем вы?

Тарантул раздумывал секунду, после чего уверенно сказал:

— Каким-то образом недоброжелателям известно о местонахождении нашего босса. Я не утверждаю, что утечка происходит именно через тебя, но здесь есть над чем подумать. Ты как никто должен быть заинтересован в том, чтобы его голова оставалась на плечах. Иначе все эти Мальты останутся только в воспоминаниях. — Помолчав, он добавил: — Если вообще будут эти воспоминания… Надеюсь, мне не нужно растолковывать последнюю фразу?

— Я догадлив.

— Вот и отлично! Мне бы очень не хотелось, чтобы твои девочки плакали. Они к тебе очень привязаны.

— А откуда это вам известно?

— Мы много чего знаем. Беленькую зовут Ольга, ей девятнадцать лет, учится она в университете на психологическом факультете. Отличница. Восемь раз в месяц выступает в стриптиз-баре, солирует. Впрочем, с ее данными в этом нет ничего удивительного. — Тарантул негромко рассмеялся: — Мы даже знаем, сколько она зарабатывает за свой номер.

— И сколько же?

— Больше всего, когда она проходит от стойки до шеста. В это время ей в трусики запихивают деньги. Иногда выходит до тысячи долларов. Имея такие деньги, можно не только жить на широкую ногу, но и отложить кругленькую сумму на грядущую старость.

— А что брюнетка? — Макс принял игру.

— А вот брюнетка будет постарше, кажется, ей двадцать один год. Она работает референтом в крупной нефтяной компании. Единственное, чего мы не знаем, догадываются ли они о существовании друг друга.

— Не догадываются, — процедил Макс сквозь зубы. — Я умею соблюдать конспирацию. Мне бы не хотелось с ними расставаться, они очень дополняют друг друга.

— Вот и прекрасно. Следовательно, нужно ценить свое нынешнее положение.

— Я что-то не пойму, — парня все-таки пробрало, в его голосе послышалось откровенное раздражение, — если вы меня в чем-то подозреваете, так зачем же нужно было предупреждать? Подождали бы немного, да и сцапали бы с поличным. — Хмыкнув, он добавил: — Я ведь и затаиться могу.

— Если бы у нас на твой счет были хоть какие-нибудь сомнения, то никакого разговора не было бы вообще! Просто хочу тебя предупредить, будь осторожнее с теми людьми, что толкаются рядом с тобой. Если увидишь что-нибудь подозрительное, сообщишь!

— Я понял, — сдержанно произнес Макс.

Тарантул поднялся. Сунув руку в карман, он выудил горсточку семечек и щедро сыпанул их воробьям. Восторгу птиц не было предела: весело защебетав, они слетели с ветки и набросились на угощение.

Въехали на высокий, заросший деревьями берег. Внизу, круто изгибаясь, блеснула Москва-река. Колокольня, выложенная из белого грубого камня, была видна с дороги.

Колокольня поражала не размерами, встречаются и более впечатляющие сооружения, а четкостью и продуманностью линий. Огромное количество кокошников напоминало складки девичьего платья. Чем не невеста в свадебной фате!

— Это здесь? — спросил Варяг, показав на нее.

Тарантул согласно кивнул:

— Во время войны здесь располагалась школа СМЕРШа.

— Та самая?

— Да. В ней обучался Беспалый.

— Я слышал, что среди смершевцев за всю войну не было ни одного случая предательства.

— Это верно, — согласился Тарантул.

— Серьезные ребята были, настоящие волкодавы. Нынешние контрразведчики в сравнении с ними беззубые щенки! Кажется, у немцев тоже существовало нечто подобное?

— Было. Это их тайная полевая полиция. Они боролись в основном с партизанскими отрядами и с разведгруппами. Но действовали не так эффективно, как СМЕРШ. С этими ребятами вообще невозможно было соперничать. На территории Прибалтики и Западной Украины они делали все, что хотели, и ни одна власть им была не указ. А оказывать им сопротивление и вовсе было бессмысленно! Лефортово было под их персональной опекой, куда не разрешалось заходить даже Берии и Сталину. И ведь не заходили же!

— Я об этом не знал… Как тебе удалось разузнать про эту школу?

— Из архивов. Эта была первая экспериментальная школа и причем наиболее успешная. Руководил школой князь Петр Михайлович Голицын. Известный царский контрразведчик. К работе в этой школе его привлек лично Сталин. Именно он разрабатывал учебно-боевую методику.

— Почему школу организовали именно в этом месте? Можно было бы подыскать какое-нибудь местечко поближе к Москве.

Вопрос был задан в самую точку. Тарантул и сам не однажды раздумывал над этим.

— Честно говоря, не знаю. Но мне известно, что это место подобрал князь Голицын.

Варяг кивнул:

— Видимо, у князя были какие-то свои соображения.

Сейчас вокруг собора царило запустение. По-хозяйски чувствовал себя лишь чертополох, что разросся по всему двору и уверенно подбирался к паперти, пробиваясь между россыпями камней. Небольшое кладбище затерялось среди высокой травы, и только некоторые возвышающиеся надгробия указывали на его местоположение.

— Значит, ты уже с ним обо всем переговорил? — спросил Варяг.

— Да. Старик нуждается в деньгах и сказал, что расскажет все как есть. Работы здесь никакой. А храм собираются реставрировать, вот старика и наняли сторожем.

«Мерседес» подкатил прямехонько к небольшой сторожке, из которой, пригибаясь, уже выходил грузный высокий старик. Несмотря на ветхозаветный возраст, в нем чувствовалась немалая сила. Да и смотрел он из-под руки строго, чуть прищурившись, будто бы витязь в дозоре.

Махнув рукой, Варяг велел Максу с Валерой, вторым телохранителем, оставаться у машины, а сам в сопровождении Тарантула направился к деду.

Приветливо поздоровались со стариком. Тарантул показал на Владислава:

— Матвеич, это тот самый человек, который хотел поговорить с тобой. Ну, я тебе про него рассказывал!

Старик выглядел породисто — крупный, с заметной хитринкой в глазах. Обычно о таких говорят: «себе на уме». На сдержанный кивок Варяга он ответил так же достойно, лишь слегка наклонив голову. Весь его вид как бы говорил: живу я долго, встречал и не таких!

— Вот это тебе, дед, аванс, — протянул Тарантул старику небольшую пачку денег. — Здесь пять тысяч. Как и договаривались.

Старик взял деньги без особой спешки, даже не поблагодарив. Дескать, не подаяние беру, а за работу. Развернув купюры веером, сдержанно кивнул. Порядок! После чего небрежно сунул деньги в карман рубашки.

— Только чего тут особенного-то рассказывать? Я даже и не думал, что это кого-то может интересовать. Ведь столько лет уже кануло.

Старик присел на мраморную ступеньку. Сорвал для чего-то травинку, пробивающуюся из трещины, и, намотав ее на палец, отшвырнул далеко в сторону. Терпеливо дождавшись, пока рядом устроятся гости, по-деловому кашлянул. Тем самым как бы давая понять, что разговор предстоит хоть и не долгий, но обстоятельности потребует. И только когда Варяг с Тарантулом устроились, так же неторопливо заговорил, нарушив густым басом кладбищенскую тишь:

— В соборе ценности хранились. Те, что НКВД у народа забирало.

— Это каким же образом они там хранились? — недоверчиво спросил Варяг. — Ведь все то, что забиралось, описывалось самым тщательным образом, а затем сдавалось в спецхран. И потом, откуда тебе это известно, Матвеич?

— Я был одним из тех, кто участвовал в таких… экспроприациях. И был свидетелем того, как все сокровища свозились сюда, под замок. Здесь были картины, вазы, статуэтки. Золото… некоторые вещи офицеры забирали себе.

— А ты чего терялся?

— Я был простой красноармеец… Нам не разрешалось. За такое голову могли оторвать. Потом всех тех, кто участвовал в обысках, из рядовых, отправили на фронт. Где они и сгинули! Я тоже попал в штрафбат. Брали какой-то пупырышек за селом. Нас там восемьдесят шесть человек полегло из ста… А я вот выжил, — в голосе заметная гордость. — А потом уничтожили и тех, кто обыски устраивал. Кого в лагерную пыль втоптали, кого на фронт отправили. Так что я один остался.