Герои - Джо Аберкромби

– Ну не герой ли ты!

– Пытаюсь им быть, но ты, черт подери, несказанно это осложняешь. В следующий раз, прошу тебя, ради меня, подумай, прежде чем говорить что-то в лоб. Или уж лучше говори о погоде!

И он поскакал к голове колонны.

– Срать я хотела на погоду, – буркнула Финри вслед, – и на Мида этого тоже.

Хотя в словах Гара определенно был смысл. От того, что она досаждает лорд-губернатору Миду, нет пользы ни ей самой, ни мужу, ни Союзу, ни даже беженцам. Его надо извести.

Отдать и отнять

– Вставай давай, старый.

Зоб пребывал в полудреме. Ему казалось, что он дома, молодой человек, или, наоборот, уже на покое. Это кто там, Кольвен улыбается из угла? Он строгает чурочку на верстаке; кудрявится стружка, похрустывает под ногами. Зоб хрюкнул, перевернулся, в боку полыхнула боль, обожгла страхом. Он попытался натянуть одеяло.

– Какого…

– Такого, такого, – на плече лежала рука Чудесницы. – Поначалу хотела дать тебе поспать.

На голове у нее была длинная корка, короткие волосы в запекшейся крови.

– Думала, тебе это пойдет на пользу.

– Еще несколько часиков и впрямь бы не помешало.

При попытке сесть – вначале быстро, затем медленно-премедленно, – Зоб стиснул зубы от десятка болевых ощущений, все разного характера.

– Война все-таки, черт возьми, занятие для молодых.

– А что делать?

– Да ничего толком не поделаешь.

Она подала фляжку; он, глотнув, прополоскал несвежий рот и выплюнул воду.

– Черствого следов нет. Атрока мы похоронили.

Зоб, не донеся до рта фляжку, медленно опустил руку. У подножия камня на дальней стороне Героев виднелась куча свежевырытой земли. Возле нее стояли с заступами Брек и Легкоступ. Между ними уставился себе под ноги Агрик.

– Слова еще не сказали? – спросил Зоб, зная, что нет, но все же надеясь.

– Тебя ждем.

– Хорошо, – сказал он и грузно поднялся, схватив подручную за руку.

Утро было серое, с ветерком. Облака устилали скалистые вершины гор; туман накрывал болота на дне долины дымчатым одеялом.

Зоб вразвалку прихромал к могиле, пытаясь обмануть боль в суставах. Он бы лучше шел за чем-нибудь другим, однако есть дела, от которых не отвертишься. Все сбрелись, расположились полукругом – печальные, притихшие. Дрофд упихал в себя разом целый ломоть хлеба и спешно обтирал пальцы о рубаху. Жужело с откинутым капюшоном нянчил Меч Мечей бережно, как родитель – больного ребенка. У Йона лицо еще мрачнее обычного, а это надо постараться. Зоб нашел себе место у изножья могилы, между Агриком и Бреком. Лицо горца осунулось, утратило обычный румянец, а повязку на ноге обагряло большое свежее пятно.

– Нога как? – осведомился Зоб.

– Так, царапина.

– Хороша царапина, кровь хлещет без продыху.

Брек улыбнулся, отчего татуировки на лице шевельнулись.

– И это, по-твоему, хлещет?

– Да вообще-то не так чтобы.

Уж во всяком случае не сравнить с племянником Черствого, которого Жужело разрубил считай что напополам. Зоб глянул через плечо туда, где они в укромном месте под полуразрушенной стеной сложили трупы. Подальше от глаз, но не забытые. Мертвые. Всегда мертвые. Зоб посмотрел на черную землю, раздумывая, что сказать. На черную землю, как будто в ней были ответы на вопросы. Однако нет в земле ничего, кроме темноты.

– Странная штука, – голос вышел с хрипом, пришлось откашляться. – Совсем недавно Дрофд спрашивал, называются ли те камни Героями потому, что там погребены Герои. Я сказал, что нет. А вот теперь один здесь, может, нашел покой.

Зоб поморщился – не от печали, а просто чувствовал, что несет околесицу. Дурь несусветную, какой не проймешь и ребенка. Но вся дюжина торжественно кивнула, а Агрик так еще и с влажным следом слезы на щеке.

– Эйе, – сказал Йон.

На могиле из уст вырывается иной раз такое, что обсмеяли бы в любой таверне, а тебе внемлют как какому-нибудь заумному мудрецу. Каждое слово Зоб ощущал как вонзающийся нож, но прекратить было нельзя.

– Атрок пробыл с нами недолго. Но он оставил след. И не будет забыт.

Зоб думал о других, кого успел похоронить; имена и лица, истертые годами, не поддающиеся даже исчислению.

– Он стоял заодно с товарищами. Храбро сражался.

А умер скверно, изрубленный топором на земле, которая не значила ничего.

– И дело делал правое. Что, видно, только и можно спросить с человека. И если есть кто…

– Зобатый, – окликнул Хлад, стоящий шагах в тридцати к югу от кружка.

– Тихо ты, – шикнул Зоб.

– Какое там тихо, – раздраженно бросил Хлад, – сюда, живо.

Привлеченный серьезностью тона, Зоб поспешил туда, где меж двух камней открывался вид на серую долину.

– Куда смот… Ох-х.

За рекой, снизу у Черной пади, где стелется бурый отрезок Уфрисской дороги, виднелись всадники, скачущие во весь опор в сторону Осрунга. Сорок верховых, никак не меньше. А может, и больше. Несутся так, что аж грязь из-под копыт.

– И вон там.

– Черт.

Еще два отряда – пара десятков в каждом – двигались в другую сторону, к Старому мосту. К переправам. Обходя с обеих сторон Героев. У Зоба тревожно заныло в груди.

– А Легкоступ чем у нас занимается?

Он растерянно оглянулся, как будто речь шла о какой-то оброненной и запропастившейся вещи. Между тем Легкоступ стоял непосредственно за его спиной, осторожно подняв палец. Зоб медленно выдохнул и похлопал его по плечу.

– А, вот ты где. Вот вы где.

– Воитель, – подал голос Дрофд.

Зоб посмотрел в ту сторону, куда он указывал. Дорога к югу от Адвейна, нисходящая в дол через лощину меж двумя пустошами, была полна оживленного движения. Зоб вынул окуляр и пристально вгляделся.

– Это Союз.

– Сколько их, по-твоему?

Туман слегка развеялся, и сквозь него перед глазами Зоба на секунду проглянула колонна между холмов – люди и металл, острия пик, секир и алебард, флаги и вымпелы. Конца-краю не видно.

– Похоже, все идут, – выдохнула Чудесница.

Брек тоже вгляделся.

– Кто скажет, что теперь нам не отвертеться от драки…

Зоб опустил руку.

– Иногда единственно верное – это уноситься без кукареканья, как драному петуху. А ну, ноги в руки, да поживей! – взревел он. – Не рассусоливать! Уходим сию минуту!

Снаряжение у его дюжины было, как правило, всегда собрано, а остальное спешно кинулись рассовывать по торбам. Легкоступ успевал еще и напевать что-то бравое, походное. Весельчак Йон притаптывал башмаком костерок, а Жужело стоял и смотрел, полностью готовый в дорогу, поскольку единственным его имуществом был Меч Мечей.

– Костер-то зачем топчешь? – спросила Чудесница.

– Еще я буду мой огонь оставлять этим выродкам, – проворчал Йон.

– Ты думаешь, они вокруг него всем скопищем рассядутся?

– Да хоть и не рассядутся.

– Мы и то вокруг него все не помещаемся.

– Да ну и что.

– А вот ты подумай: вдруг ты его оставишь, а кто-нибудь из молодцов Союза обожжется и они все с перепугу уберутся восвояси?

Йон ожесточенно дотоптал последние угли.

– Нечего! Ни уголька не оставлю мерзавцам.

– И что? – спросил Агрик.

Зобу сложно было смотреть в его глаза, полные гневного отчаяния.

– И это все слова, что достались ему?

– Можно будет сказать и больше, только, как видно, погодя. А сейчас надо позаботиться о живых.

– Мы сдаемся, – Агрик, стиснув кулаки, воззрился на Хлада, как будто это он убил его брата, – уступаем этот клочок. Мой брат умер ни за что ни про что. Просто так. За драный бугор, который мы даже не пытаемся удержать! Не вступи мы в бой, Атрок был бы жив! Слышите?!

Агрик сделал шаг, подступаясь к Хладу, но сзади его ухватил Брек, а спереди путь преградил Зоб.

– Слышу, – пожав плечами, скучным голосом ответил Хлад. – Я все слышу. И не в первый раз. Если б я не отправился в Стирию, у меня по-прежнему были бы оба глаза. Но я отправился. И глаз теперь один. Мы сражались. Его не стало. Жизнь катится лишь в одну сторону, и не всегда в ту, куда бы нам хотелось. Такие дела.

Он повернулся и зашагал на север, взвалив на плечо топор.

– Забудь о нем, – настойчиво сказал Зоб Агрику на ухо.

Что такое потеря брата, он знал. Он сам схоронил троих одним и тем же утром.

– Если тебе нужно кого-то винить, вини меня. Это я выбрал драться.

– Выбора не было, – вмешался Брек. – Это было единственно верное решение.

– А Дрофд куда делся? – спохватилась Чудесница, когда надевала через плечо лук. – Дрофд!

– Да здесь я! Сейчас!

Он нашелся возле стены, где лежали тела людей Черствого. Зоб застал его на коленях возле трупа за обшариванием карманов. Улыбнувшись через плечо, Дрофд с довольным видом протянул на ладони несколько монет.

– Вот, воитель, при этом оказалось… – увидев хмурое лицо вождя, он осекся. – Да я думал разделить между…

– Положи обратно.

Дрофд непонимающе моргнул.

– Ему-то они теперь без надобности…