На посошок - Рэй Брэдбери

Они направились к выходу, выкидывая на ходу уморительные коленца.

Остаток ночи они провели более чем своеобразно.

1. Встретили на шатком мостике огромную гориллу.

2. Сначала увязли в цементе, потом едва не утонули в глубокой яме.

3. Какой-то лунатик пообещал поотрывать им головы и завязать им ноги узлом.

4. Лорел перескочил через частокол, а Гарди, не сумев перепрыгнуть, смел всю изгородь.

В финале Оливер Гарди появился на верхних ступенях ярко освещенной парадной лестницы, держа в руках огромный торт, утыканный горящими свечками. С чрезвычайно важным видом, воплощенное достоинство, он начал спускаться, но тут же оступился и с воплем отчаяния заскользил вниз, пока все они, и торт, и свечки, и сам Олли с перепачканным в креме лицом, не приземлились на уставленном яствами обеденном столе, который, разумеется, тут же рухнул, торт и Олли свалились на пол, а на них посыпались со стен картины, с потолка на все это упала люстра, а на самом верху оказались горящие свечки. Затем — внимание! — картины взмыли обратно на стены, люстра вознеслась к потолку, торт — целехонький, а Олли, пятясь задом, вновь оказался на вершине лестницы с тем же тортом в руках и, окинув публику деланно скромным взглядом — вот он я, видите, сейчас я пойду снова, на этот раз я не упаду, не бойтесь, смотрите! — стал спускаться по ступеням — черно-белый, самоуверенный, как всегда, и, как всегда, оступающийся, вечно натыкающийся на хлипкие столы, на доверчивые картины, на гильотину люстры… Аплодисментам обезумевших обитателей Альфа Центавры не было конца.

— Ну, когда же, когда же вы к нам вернетесь? — спросил я.

— Как только в этом возникнет необходимость, — ответил Олли. — Когда у вас случится беда или в ваших сердцах поселится Одиночество. Осталось произнести волшебные слова. Что сказал полисмен, когда мы так и не смогли завести нашу колымагу?

Стэн и Олли взяли свои котелки наизготовку.

— Олли, начинай теребить галстук, — сказал я.

Олли послушно схватился за галстук.

— Стэн, поправь волосы.

Стэн затряс головой.

Я набрал в легкие побольше воздуха и что было сил заорал:

— А ну-ка пшли вон, а не то я сдеру с вас штраф за блокировку движения!

Они бросились наутек. Единственным лекарством от слез на сей раз оказался все тот же бомбейский джин.

Объедки

Leftovers (2002)

Ралф Фентрисс нахмурился и повесил трубку.

Его жена Эмили, все еще сидевшая за столом, оторвалась от утренней газеты и отставила в сторону кофейную чашку.

— И с кем же ты говорил? — поинтересовалась она.

— С Берил, — ответил он все так же хмуро.

— С Берил?

— Ты ее знаешь. Это подруга Сэма, почти что его жена. Чего не помню, так это ее фамилию.

— Ах, да! — оживилась Эмили Фентрисс, намазывая масло на гренок. — Берил Вероника Глас — вот ее полное имя. Голова разболелась?

Ралф Фентрисс коснулся рукой лба.

— Какого черта! Как она добралась до нас?

— И чего же хочет Берил Вероника Глас, Ралф?

— Нас, — ответил он, потирая рукою лоб.

— Нас? — Эмили отложила гренок.

— Она пригласила нас на обед.

— Какой кошмар!

— Можешь повторить еще раз.

— Сколько лет прошло после смерти Сэма?

— Три или четыре. Пожалуй, четыре.

— Мы можем на него не пойти? Я имею в виду обед.

— И как ты это себе представляешь?

— Какой кошмар! — повторила еще раз Эмили Фентрисс.

— Ну почему, — сказал Ралф Фентрисс, усаживаясь за ресторанный столик. — Почему они продолжают меня приглашать? Старые друзья наших дочек, бывшие любовники, чокнутые поклонники, неблизкие подруги, знакомые знакомых и близкие родственники дальних знакомых… Скажи на милость, что мы здесь забыли? И кстати, она-то где?

— Если не ошибаюсь, — ответила Эмили Фентрисс, выпивая второй бокал шампанского, — она никогда не приходила вовремя. Я могу ответить и на первый твой вопрос. Они приглашают тебя именно потому, что ты всегда принимаешь подобные приглашения.

— Я боюсь их обидеть.

— Брось. Благодаришь за приглашение и не приходишь — только и всего.

— Я так не умею.

— В том-то все и дело.

— Можно подумать, ты поступаешь иначе.

— Я отношусь к происходящему легко. За шелком платья ты не найдешь обливающегося кровью сердца.

— Обливающегося кровью сердца?

— Каждый пьянчужка, сидящий в баре, почитает тебя за спасителя, каждый бродяга полагает, что ты можешь спасти его заблудшую душу, каждая проститутка уверена, что именно ты и есть тот самый адвокат, который займется ее делом, каждый политик, понимая, что под бумажником у тебя находится сердце, всячески пытается его умаслить, каждый бармен норовит рассказать тебе историю своей жизни, вместо того чтобы выслушать твою, полицейские только взглянут на твою физиономию и не желают тебя штрафовать, а раввины приглашают тебя на пятничные собрания, хотя прежде тебя считали чем-то вроде баптиста, каждая…

— Ладно тебе. Хватит.

— Должна же я была спустить пар! Лучше назови свой новый титул.

— Лауреат ежегодной премии Отзывчивого Сердца, учрежденной Обществом Красного Креста.

— На твоем месте, я не забывала бы об этом ни на минуту! Кстати говоря, вот и она.

— Берил Вероника! — воскликнул Ралф Фентрисс с напускной радостью в голосе.

— Можно просто Берил, — ответила подошедшая к столику молодая красавица.

— Садись же!

— Неужели ты думаешь, что я так и буду стоять? Это что — шампанское? Господи, этот бокал для меня слишком мал. Чего же ты ждешь?

Он наполнил ее бокал до краев.

Она мгновенно опорожнила его и прошептала:

— Пожалуйста, налей еще.

— Похоже, вечеринка будет долгой, — процедила Эмили Фентрисс сквозь зубы.

— Прости меня, бога ради, — извинилась Берил Вероника Глас.

— Налей уж тогда и мне.

Мрачно усмехнувшись, Ралф Фентрисс наполнил оба бокала.

— Как хорошо, что мы снова все вместе, — сказал он.

— Не все, — поправила его Берил Вероника Глас.

— Сколько прошло с тех пор?

— Четыре года один месяц и три дня, — ответила молодая женщина.

— Со времени нашей последней встречи?

— С момента его смерти.

— Ты о Сэме?

— О ком же еще? Что-то ты мне мало шампанского наливаешь.

Он вновь наполнил ее бокал до краев.

— Действует по-прежнему? Я имею в виду Сэма.

— Он и не думал прекращать.

— Но ведь прошло уже столько времени…

— А что здесь может поделать смерть? Хотела бы я знать, не мог бы ты привлечь покойника за приставание?