Мой эльф из легенд. Спасти любовью (СИ) - Жнец Анна

— Умеешь ты рассказывать занимательные истории на ночь. После таких кошмаров я, пожалуй, пас. Боюсь, мое либидо сейчас в глубоком нокауте.

— Все можно исправить. — Теплая рука Агента опустилась на мое колено.

Эльф предлагал себя и раньше, но не пытался меня касаться, а теперь, видимо, осмелел.

Я была так шокирована этим переходом к активным действиям, что на пару секунд впала в ступор, и мое молчание приняли за согласие. Пока я растерянно хлопала ресницами, наглая ладонь скользнула выше — прошлась по внутренней стороне бедра и добралась до края коротких шортиков.

В странном оцепенении я наблюдала, как длинные пальцы Агента кружат у границы ткани и голой кожи, не решаясь нырнуть под одежду. Оказавшись так близко от моего паха, эльф растерял уверенность. А может, эта пауза была намеренной? Что, если до того, как пересечь последнюю черту, Агент хотел получить мое разрешение — легкий кивок головы, поощряющий взмах ресниц, тихое, сорвавшееся с губ «да»? Остановившись у самой цели, он словно спросил, продолжать ему или нет?

Продолжать?

Или нет?

Я тяжело сглотнула, не находя в себе сил отказаться от предложенной ласки. Но и не имея никакого морального права согласиться на нее.

Происходящее было неправильным. И то же время до ужаса желанным.

Прикосновения Эль-Охтарона обжигали. Эльфийская ладонь оказалась теплой и чуть шершавой от мозолей, натертых рукоятью меча. Мне хотелось ощутить ее под своей одеждой, под тонкой пижамой — там, где пульсировало и горело.

— Нет, стой! — Я все-таки оттолкнула его руку, когда он попытался двинуть ее дальше.

— Почему нет? — Эльф непонимающе свел брови и поспешил сделать выводы. Разумеется, ошибочные. — Если ты боишься, что я не умею…

— А ты умеешь? — Я не могла утолить свою страсть, и это делало меня язвительной. Я вдруг разозлилась на Агента за то, что он постоянно меня провоцировал, вынуждая раз за разом отказываться от сладкого и оставаться неудовлетворенной.

— Это будет мой первый опыт. — Он слегка наклонил голову, завесившись волосами. — Но я буду стараться. И прятать зубы.

Весьма актуальное уточнение. Особенно после леденящих душу подробностей сегодняшней истории.

По-своему восприняв мое молчание, Агент снова попытался нырнуть рукой под задравшийся край шортиков. Я перехватила его запястье, но эльфа это не остановило: упрямо сверкнув глазами, он наклонился и поцеловал внутреннюю поверхность моего бедра. Коснулся кожи сухими горячими губами.

И меня будто пронзило молнией.

— Перестань… — Даже я не верила своему слабому, неуверенному шепоту. Тем более ему не поверил Агент: цепочкой коротких поцелуев он продолжал подниматься выше и выше, пока не наткнулся на преграду из одежды. Эту проблему Эль решил быстро — просто отодвинул ткань, мешающую ему меня целовать.

Под шортами я была без белья.

— Нет!

С кровати я вскочила как ужаленная и едва не упала, запутавшись в одеяле.

— Не надо. Ты этого не хочешь. Давай лучше поговорим. — Я лихорадочно одернула на себе пижаму. — Слышала, что база повстанцев, которую тебя отправили зачищать, оказалась пуста. На ней почти не было людей. Странно, не находишь?

«Интересно, он многое успел увидеть, когда так бесцеремонно оттянул край моих шорт?»

— Как будто их…

— Пытаешься сменить тему, куратор? — Тон Агента стал заигрывающим. Эльф подполз к краю постели, посмотрел на меня снизу вверх и медленно, демонстративно облизал губы. Невинный порок — вот как он выглядел. Ангел, примеривший роль демона-искусителя. — Позволь мне, Алайна.

Он назвал меня по имени. Во второй раз с момента нашего знакомства. Не сказал — мурлыкнул, эротично растягивая гласные.

— Не надо ходить к другим мужчинам за удовольствием. — Его глаза блестели, длинные светлые волосы растрепались, под кожей обозначился рельеф напряженных мышц. — Я сделаю тебе хорошо сам. Каждый раз, когда тебе захочется.

— Прекрати, ты даже не возбужден, — сказала я и осеклась, потому что под бельем Агента топорщился внушительный бугор.

Тело Эль-Охтарона наконец оправилось от химии, которой его пичкали, и заявило о своих потребностях.

У него встал.

Заметив это, я больше не могла думать ни о чем другом. Не могла отвести взгляда от очевидной выпуклости у эльфа в районе паха. Таращилась, даже понимая, насколько это с моей стороны некорректно.

Возбужден.

Агент был возбужден и смотрел на меня с кровати, не замечая своего состояния. Тело эльфа оставалось глухо к желаниям так долго, что он успел забыть, каково это — хотеть женщину. Соблазняя меня, он и не думал, что может сам отреагировать на мою близость. Похоже, и мысли такой не допускал. Не ждал от своего отравленного организма никакого отклика.

За много лет Эль-Охтарон привык быть объектом чужой страсти, но ответного влечения не испытывал. Теперь же обстоятельства изменились: либидо Агента больше не угнетали специальными препаратами, а рядом была я, а не одна из его мучительниц.

«Он хочет меня. На самом деле хочет. Он возбудился при мысли, что станет ласкать меня языком».

Я прикрыла глаза, пережидая приступ странного, немного постыдного восторга.

— Куратор?

Мое настроение изменилось, и Агент не понимал почему. Эта внезапная перемена тревожила его, как и всё, что он не мог себе объяснить.

— Алайна? — Он снова назвал меня по имени, на этот раз растерянно, настороженно. — В чем дело?

Проследив за моим взглядом, эльф наконец заметил то, что вывело меня из душевного равновесия — свои топорщащиеся трусы, и растерялся еще сильнее.

А я вспомнила о своих обязанностях. О том неловком договоре с Советом.

Теперь, когда организм Агента восстановился, я должна помочь ему решить деликатную проблему.

Сейчас? Это надо сделать сейчас? Взять в руку его воспрявшую мужскую гордость и…

Пока мою несчастную голову коршунами атаковали сумбурные мысли, Эль-Охтарон пялился на свой пах с видом человека, узревшего чудо. Явно пытался осознать случившееся.

Налюбовавшись и осознав, он поднял голову и спросил:

— Это меняет дело? Ты оттолкнула меня, потому что я был не возбужден. Теперь я возбужден. Причин отказываться больше нет. Верно?

Верно. Вот только согласиться на оральные ласки — вывести наши с Агентом отношения на новый уровень, пересечь опасную черту, после которой не будет возврата. Готова ли я?

Одно дело — выступать этакой благодетельницей, спасающей Агента от страшных последствий приема не самых безобидных препаратов. И совершенно другое — переспать с ним просто потому, что мне этого хочется.

Для меня секс — всегда признание собственных чувств. Я не ложусь в койку с человеком, который мне безразличен. Если мы с Агентом сейчас займемся любовью, лгать себе больше не получится. Не получится закрывать глаза на очевидное: я вляпалась в мужчину, с которым у меня нет будущего.

А у нас действительно нет будущего. Никто не выпустит Агента с базы. Я не смогу открыто крутить роман с оружием империи, выйти замуж за пленника, завести от него детей. Мне нельзя влюбляться в своего подопечного. Нельзя обнадеживать ни его, ни себя саму. Лучше задушить чувства в зародыше, чем потом загнать нас обоих в тупик, из которого не будет выхода.

— Помнишь, о чем мы говорили недавно? До того как тебя погрузили в сон. Я рассказывала об условии, при котором Совет согласился отменить курс лекарств, угнетающих твою половую функцию.

Молодец, Алайна, давай, притворяйся, что единственное твое желание — это помочь несчастному пленнику избежать участи импотента. И больше ничего тебе от него не нужно. И ничего ты от него не хочешь. И его прекрасное скульптурное тело тебя ничуть не волнует. Совсем-совсем.

Агент нахмурился. Неосознанно скользнул рукой вниз, коснувшись паха.

— Ты должна довести меня до оргазма, — вспомнил он, а потом, прищурившись, посмотрел мне в глаза: — Пальцами. Но можно ведь иначе. Так, чтобы ты тоже получила удовольствие.

Он намекал на проникающий секс. Все еще стремился заменить мне мифических любовников, в которых я якобы нуждалась.