Против ветра - Александра Верева

Дверь приемной распахнулась, вошел начальник. Подошел к моему столу и положил белую прямоугольную коробочку со словами:

— С этого дня попрошу вас быть в зоне моего доступа и о всех задержках сообщать лично и незамедлительно во избежание недопонимания.

И удалился в свой кабинет.

Я открыла коробку. В ней лежал новенький смартфон известной компании, но отнюдь не последней модели. Про себя ухмыльнулась: продешевил, я привыкла к другому уровню. Внезапно телефон зазвенел так громко, что я вздрогнула. Номер без подписи, но какой-то знакомый, где-то я уже видела такое сочетание цифр. Махнув пальцем п экрану, ответила на звонок.

— Да, слушаю.

— Запишите мой номер, — раздался строгий голос начальника, — и на сегодня все, можете быть свободны.

— А как же справка по продажам? — устало спросила я.

— Она нужна мне только к пятнице, я сделал пометку специально для вас на первом листе, посмотрите.

И сразу отключился. Ну что за манеры? Ни здравствуйте тебе, ни до свидания. Он вообще слышал о правилах хорошего тона? Нужно будет подарить ему такую книгу на двадцать третье февраля, чтобы намек был очевиден.

Откопав в бумагах нужную, внимательно присмотрелась. Указание "подготовить таблицу" расписано синей ручкой по центру распечатанного электронного сообщения. В правом верхнем углу простым карандашом помечено "к 29.08". И вот что из этого я должна была понять? Я мысли читать пока не научилась! Нельзя было сразу дать указания так как нужно? Заскрипев от злости зубами, сохранила и закрыла справку, займусь ею завтра с утра на свежую голову. Набрала отца, сообщила, свой новый номер сотового. Разложила все дела по мере важности, наклеила для себя кучу разноцветных стикеров с пометками, что нужно сделать, и отправилась домой.

Зайдя в квартиру, упала на диван, чувствуя себя как выжатый лимон. Не хотелось даже шевелиться, но я вчера обещала Вике выгулять котенка на улице, и ребенок полдня ждал моего возвращения. Собрав волю в кулак, заставила себя подняться, переодеться, с трудом запихнула едва разогретый ужин и спустилась с Персиком вниз. Пока дети играли с котенком, который за неделю ощутимо округлился, но при этом ни на грамм не утратил резвости и игривости, я томно нежилась в лучах вечернего ласкового солнышка. Меня разморило и неумолимо клонило в сон. Сказывалась усталость напряженного дня. Вернувшись с улицы, сразу направилась спать, не забыв проверить будильник на обоих телефонах.

***

Проснулась посреди ночи от навязчивого звука пришедшего на телефон сообщения. Мой начальник, оказывается, позаботился установить мне "телеграмм-канал" и сыпал посреди ночи указаниями на предстоящий день. Ему что заняться нечем в такое время? Три часа ночи! Отклонив все сообщения, решила, что просмотрю завтра, копаться в настройках программы, чтобы отключить звуковое оповещение, не было ни сил, ни желания, поэтому вынесла новый телефон в прихожую, и установила второй будильник на своем iPhone. Притянула поближе к себе Персика и быстро провалилась в сладкий сон.

С утра, прочитав за завтраком все сообщения, поняла, что и этот день предстоит не из легких. На работу пришла за сорок минут, но начальник уже был на месте, свеж, бодр, гладко выбрит и при полном параде, впрочем, как обычно. Как у него на все хватает времени? Я — одинокая девушка и мне после устройства на работу двадцати четырех часов в сутках стало мало. Это с учетом того, что у меня нет ни мужа, ни детей. Сварив начальнику и себе кофе, приступила к работе. Откуда ее столько навалилось? К концу вечера я просто стала мечтать о том, чтобы Сергея Михайловича снова послали в какую-нибудь командировку, хотя бы на денек-другой, чтобы ненадолго перевести дыхание. Иначе, я долго не продержусь в таком темпе. И пожаловаться некому на свою нелегкую долю. Если поделиться с Семеновной, она точно все расскажет отцу, а я не хотела, чтобы он видел мою слабость, гордость не позволяла допустить этого. Слишком уж меня задело за живое его утверждение при последней ссоре, о том, что я ни на что не способна.

С работы возвращалась только с одной мыслью: завтра пятница, осталось пережить всего один день и у меня будет два выходных дня. ДВА! Подойдя к дому, заметила светлую головку Вики, сидящую в густых кустах под окнами дома. Позвала девочку, но та никак не отреагировала. Я подошла поближе, не понимая чем вызвано нежелание общаться со мной, и увидела зареванного ребенка, со всхлипами растиравшего грязными кулачками слезы по всему лицу.

— Викуля, что случилось? — взволнованно спросила, присев на корточки, стараясь внимательно осмотреть ребенка на наличие ран и ушибов. — Кто тебя обидел? Может ты упала, ударилась?

Девочка отрицательно мотнула головой, но слезинки непослушно продолжали катиться по нежному бархатному детскому личику.

— Что произошло, можешь сказать? — Я погладила девочку по голове. От безутешного горя маленького человечка у самой разрывалось сердце.

— Кроссовки — горький всхлип, — порвала, — второй всхлип, — нечаянно.

И снова разрыдалась, показывая на свою левую ногу.

— Ну, тише, тише, — пытаясь ее успокоить, приобняла худенькие подрагивающие плечики, — нашла из-за чего расстраиваться. Это дело поправимое, главное — сама цела. Показывай, что там у тебя порвалось?

Девочка выставила вперед новый кроссовок, порванный у самого основания с подошвой так, что из дыры была видна ножка в светло голубом носочке. Некачественный дешевый материал разошелся по самой кромке. Руки бы оторвать тому, кто делает и продает такую обувь, тем более детскую.

— Вика не плачь, — я достала из сумочки салфетку и стала вытирать чумазое личико. — Чего плачешь? Боишься маме признаться?

Девочка утвердительно кивнула. Я вытерла сопельки, текущие из носа, и достала еще салфетки.

— Твоя мама дома?

— Да, — грустно закивала Вика, — к ней недавно пришла тетенька делать красивые ногти, мама их обычно долго делает, поэтому я вышла гулять во двор.

У меня в голове промелькнула мысль.

— Вика, давай ты сходишь домой, переобуешься, мы пойдем в магазин и купим тебе новые кроссовки.

Девочка подняла на меня заплаканные глазки полные надежды.

— Такие же?

— Нет, лучше. Как ты на это смотришь?

— Я быстро переобуюсь и вернусь, — засияла она.

— Не спеши, — ласково успокоила ее, — мне тоже нужно зайти домой и кое-что взять. Встречаемся здесь.

Вика как обычно помчалась вперед, а я поднялась в квартиру, взяла из личного тайника несколько крупных купюр, обещая себе под нос, что все верну с первой зарплаты. Ведь невозможно остаться равнодушной, видя такое горе ребенка. И ее мать, скорее всего, купила такую дрянь, не от хорошей жизни и зарплаты. Видно же,