Журнал «Вокруг Света» №04 за 1994 год - Вокруг Света

Он прижал уши к затылку и попытался укусить всадника за ногу. Бони бесстрашно хлопнул зверя по длинным, мягким губам и с напряженным любопытством подождал, не последуют ли новые попытки неповиновения. Прошло минут пять — Кошмар оставался спокойным. Бони свернул сигарету.

Не спеша покурив, инспектор плавно потянул правый повод. Кошмар немедленно повернулся в желаемом направлении и, не выказывая ни малейшего недовольства, мерно зашагал вперед. Добравшись до капустной пальмы, на которой провел половину ночи, Бони первым делом объехал вокруг ствола, ища следы Лаки, и, обнаружив их, двинулся по следам. Черный носил сапоги, оставившие на песке отчетливые отпечатки.

Лаки не соврал: его и в самом деле сбросила лошадь. Примерно в миле от лагеря Бони почва была взрыхлена копытами. Здесь лошадь заартачилась. Должно быть, испугалась и встала на дыбы. С искусством верховой езды у Лаки, по его же словам, дело обстояло неважно: глубокая вмятина в песке указывала, где он приземлился, проделав это способом, который истинные наездники расценили бы, самое мягкое, как неспортивный.

Бони знал, разумеется, что ночью все шумы слышны очень далеко. Вероятно, Кошмар рыкнул — и напугал лошадь.

Бони на всякий случай решил пока не спешиваться. Да это, в общем-то, и не требовалось — следы копыт были отчетливо видны и с седла. Шли они не прямо к центральной усадьбе Квинамби, а почти параллельно Изгороди, туда, где начинался участок Нуггета.

Солнце стояло уже высоко, и Бони пожалел, что забыл фляжку с водой. Предполагая, что след все же приведет его в Квинамби, он надеялся раз и навсегда образумить аборигенов. Колдовскую косточку на него теперь, конечно, уже не направят, побоятся, об этом он вовремя позаботился, однако от мысли отравить его пребывание в этой округе каким-либо иным способом черные, похоже, все-таки не отказались. Занятый этими мыслями, он продолжал ехать по следам, пока не обнаружил вдруг, что они уходят в заросли эвкалиптовых деревьев вперемежку с низким кустарником. Здесь искать следы стало значительно труднее, а когда Бони выехал на поляну, то увидел, что Лаки встречался здесь, должно быть, с другим всадником. Инспектор остановил верблюда. И в этот самый момент мимо его уха просвистела пуля. Она ударилась о ствол эвкалипта и с жужжанием срикошетила от него. Почти одновременно издали прозвучал выстрел.

Теперь Бони больше не раздумывал, слезать с седла или нет. Одним прыжком он был на земле, укрылся за деревом и вытащил из кобуры под мышкой свой служебный револьвер, который, повинуясь какому-то инстинкту, сегодня утром впервые захватил с собой. Не слышалось ни единого подозрительного звука. Кошмар наслаждался неожиданной свободой и озабоченно щипал реденькую травку, что выискал между деревьев. Вокруг щебетали птицы.

Осторожно пригибаясь, перебежками от дерева к дереву, Бони добрался до опушки. Примерно в четверти мили отсюда виднелась новая чаща. Она была значительно больше этой, где находился Бони, и тянулась почти параллельно Изгороди, отступая от нее на добрую милю. Видимо, в эту рощу и удрал коварный стрелок. Бони несколько минут понаблюдал за окрестностями, но нигде не заметил никакого движения. И выстрелы больше не гремели. Бони нисколько не сомневался, что хорошему стрелку пристрелить его ничего не стоило. Похоже, это пока только предупреждение, хотя и очень серьезное, ибо предыдущими он пренебрег. Бони оценивал смысл инцидента совершенно трезво: не прекратишь совать нос в дело Мэйдстоуна — сам будешь покойником. Именно это настойчиво хотели ему внушить. С револьвером в руке он вернулся к верблюду, все еще топтавшемуся на старом месте в поисках травы.

Жара ли на Кошмара так подействовала, что он отказался от своих эскапад, или еще что — Бони сказать не мог. Во всяком случае, верблюд безо всяких протестов позволил взнуздать себя, и всадник вскочил в седло. Первым делом Бони решил проехать по следам, оставленным лошадью Лаки. Черный недолго оставался с неизвестным всадником, затем след его коня повел прямо к центральной усадьбе Квинамби. Бони проехал по нему еще около мили, чтобы удостовериться до конца, а затем повернул обратно, к месту, где Лаки встретился с незнакомцем. Следы этого человека интересовали Бони куда больше. Лаки, без сомнения, был всего лип гг. скромной пешкой в этой опасной шахматной партии. Насколько опасна она и какова в ней ставка, Бони мог пока строить только догадки.

Неизвестный поехал прямо к Изгороди. Бони направился по следам, делая попутно широкие петли вокруг каждого дерева, за которым мог бы спрятаться стрелок.

Кошмар взобрался по обрывистому склону на самый гребень большого бархана. Бони резко натянул поводья, и верблюд остановился. Менее чем в трех сотнях ярдов виднелась хижина, служившая Нуггету штаб-квартирой на теперешнем его участке! Дощатая лачуга казалась покинутой, однако тонкая струйка дыма, поднимавшаяся из жестяной трубы, свидетельствовала, что совсем недавно здесь кто-то был. Бони задумался. Потом развернул верблюда и поехал назад, к своему лагерю.

Нуггет — снова и снова натыкается он на Нуггета. Нуггет — по его же собственным словам — ближе всех других находился к лагерю Мэйдстоуна. Нуггет принадлежал к аборигенскому племени Квинамби.

У Нуггета, до того, как он купил себе «саваж», был «винчестер». Нуггет легко мог содействовать угонщикам скота. Но зачем было Нуггету убивать Мэйдстоуна? Ведь учитель знать не знал этого черного. Даже если убийство как-то связано с фотосъемкой Мэйдстоуна, все равно нет никакого смысла. Да имей Нуггет длинный список судимостей за плечами, а Мэйдстоун вдруг ненароком его сфотографируй — никакой опасности для него это не представляло. Когда Бони добрался наконец до своего лагеря, он чувствовал себя совсем разбитым. Слишком многих камешков еще недоставало в этой игре-головоломке.

И все-таки день прошел не без пользы: теперь он твердо убедился, что предположение, будто Мэйдстоун пал жертвой несчастного случая — абсурдно. У кого-то были веские причины устранить учителя. Но вот мотив-то этот пока не разгадан. С какой бы стороны ни рассматривал Бони это загадочное убийство, все следы неминуемо терялись в песке, словно ручейки, моментально высыхающие здесь в летнюю жару.

14

На следующий день Бони проснулся рано. Утренний ветерок шелестел листвой окружавших лагерь деревьев, но ночной холод все еще давал знать. Инспектор заварил чай. Вдруг он поставил кружку и устремил невидящий взгляд куда-то вдаль. Мозг его лихорадочно работал. Мэйдстоун! Мэйдстоуна убили. Мотив для этого мог быть только один: Мэйдстоун видел или знал нечто, представлявшее опасность для убийцы. Но что он, Бони, знал о Мэйдстоуне? Мэйдстоуновские фотографии, несомненно, были вполне безобидны. А что, если убийца лишь почему-то счел, что учителю известны некие факты, о которых тот даже и не догадывался? Чем дольше Бони размышлял над этим, тем больше убеждался, что найдет-таки недостающие камешки в мэйдстоуновской головоломке. Но задача эта — куда как не из легких.

Он подумал, какой реакции от него ожидали после предупредительного выстрела. Умолчи он о нем, и аборигены, и все до сих пор еще сомневающиеся, убедятся, что новый фэнсер — полицейский агент, и преодолеть стену молчания станет еще труднее прежнего. А вот простой работяга у Изгороди так спокойно к этому инциденту определенно бы не отнесся. Такой бы шум поднял, что чертям тошно стало, и Ньютону бы нажаловался. И наверняка бы настоял, чтобы сообщили полиции.

Основательно поразмыслив, Бони пришел к выводу, что самое лучшее — оставаться законопослушным фэнсером и поносить во всю глотку этих кретинов-стрелков. Надо снова поговорить с Нуггетом и попытаться выведать еще что-нибудь о Мэйдстоуне. Потом ему вспомнилось, что Мэйдстоун жил у коммандера Джонса. Джонс обещал ему полную поддержку. Значит, нужно, чтобы коммандер вспомнил буквально каждое слово, сказанное Мэйдстоу-ном из их разговоров. Без сомнения, учитель сказал что-то, что могло бы помочь розыскам.

Бони застал Ньютона в его бамбуковой хибарке. Услышав историю с выстрелом, Ньютон сделал свирепое лицо.

— Поначалу я было не верил, что за этим что-то кроется, — сказал смотритель.  — Но теперь убедился. В Брокен-Хилле я сделаю заявление в полицию. Откровенно говоря,  считаю,  что вам нужна поддержка. Вы ведь в буше как дома, не хуже меня. Стало быть, тоже знаете, что убить и похоронить человека здесь — ничего не стоит. Самое малое полгода пройдет, пока кто-то обнаружит труп. Мне не хотелось бы отвечать, случись что-нибудь с вами.

— Нет, — покачал головой инспектор Бонапарт, — пока мне хотелось бы еще поработать в одиночку. Но вскоре, возможно, поддержка потребуется. Есть еще целая куча вещей, которые мне непонятны и объяснить которые можно, ведя расследование одновременно и в другом месте. Это убийство — не обычное преступление, когда человека убивает какой-нибудь ненормальный или, скажем, польстившись на деньги. По моему разумению, за этой историей кроется нечто куда большее, чем я предположил поначалу. Я не уверен, что все оставшиеся открытыми вопросы можно раз решить здесь, на месте преступления. Но я не могу сейчас вдруг отрешиться от своей роли фэнсера. С другой стороны, находясь у Изгороди, я не могу вести все нужные расследования. Поэтому я хотел бы попросить вас встретиться со мной дня через три — ну, скажем, с целью инспекции. К тому времени, надеюсь, я уже смогу сказать, какие детали и где я хотел бы уточнить.