Теннисные мячики небес - Стивен Фрай

Женщина опять обратилась к Неду:

– Доктор говорит, что вы с самого вашего появления здесь предпочитали не общаться с другими пациентами.

– Я… думаю, я не был к этому готов. Брови женщины приподнялись:

– Почему же?

Нед понимал, что ему не следует смотреть на доктора Малло, пытаться получить от него подсказку или ободрение. Доктору будет приятнее, если он проявит способность думать самостоятельно.

– Я хотел обрести побольше уверенности в себе, понимаете? Не хотел никому лгать о том, кем я был.

И еще, – добавил он, – я говорю только по-английски и мне не хотелось, чтобы у меня возникли проблемы, связанные с непониманием моих слов.

Последняя мысль возникла сама собой, и Нед надеялся, что доктор будет доволен его изобретательностью.

Последовал еще один быстрый обмен репликами, в котором приняли участие и вторая женщина, и ее спутник. Доктор Малло с энтузиазмом кивал и что-то записывал. Нед заметил, что он очень старается выглядеть довольным.

– Мы скоро увидимся, Томас, – сказала молодая женщина. – Надеюсь, общество говорящих по-английски людей вам поможет. Пообещайте, что постараетесь разговаривать с другими пациентами, хорошо? С одним или двумя для начала. На случай, если вы разнервничаетесь, за вами будут присматривать. Думаю, вам понравится.

Нед кивнул и постарался принять вид храбрый и решительный.

– Хорошо. – Она обвела взглядом комнату. – Я вижу, у вас тут совсем нет книг.

– Я теперь опять пишу, – сказал Нед тоном почти оправдывающимся. – Даже сочинил несколько стихотворений.

– Не сомневаюсь, что, если у вас появится возможность читать, стихи ваши только улучшатся. Книги полезны для здоровья. До свидания, Томас. Мы встретимся при следующем моем приезде, и я надеюсь увидеть в вашей комнате книги. Тогда мы поговорим о том, что вы прочитали и каких друзей завели.

Вечером того же дня, когда Мартин принес ужин и начал переставлять на тележку вазы с цветами и фруктами, Нед заговорил с ним плачущим тоном:

– Та женщина сказала, что мне придется разговаривать с другими людьми. Это правда? Я не хочу. Я хочу быть один. Передайте доктору Малло, что я не хочу ни с кем знакомиться. Особенно с англичанами.

– Ты делать, как говорить доктор. Если доктор хочет, чтобы ты знакомиться с другие люди, ты знакомиться с другие люди, – ответил Мартин. – Все равно, английский не английский. Не ты выбирай. Выбирай доктор. И вот, смотри, – Мартин уронил на пол у кровати толстенный том английской энциклопедии, – ты читать.

Этой ночью Нед улыбался во сне. К нему вернулось давно забытое воспоминание о добром старике, читавшем ему «Сказки дядюшки Римуса». Что-то такое про Братца Кролика, Смоляное Чучелко и терновый куст. Он не очень хорошо понимал, чем важна для него эта сказка, но понимал, что важна.

Когда Мартин через застекленную дверь ввел в освещенную солнцем комнату явно недовольного пациента, Бэйб поднял глаза от шахматной доски. Гладко выбрит после вчерашнего официального визита, отметил Бэйб. Судя по соломенным волосам и синим глазам, еще один чертов скандинав. Какие же у них испуганные глаза. Ты только помни, испуг может быть и поддельным. Насторожен и внимателен – под личиной уступчивости и пеленой торазина. Знакомый видок. Наш друг, как я погляжу, провел здесь немалое время. Во всяком случае, не рисковать по пустякам он научился. Но почему они держали его отдельно от нас? В чем состоит его большой секрет? – вот что нам интересно. И форму поддерживает самостоятельно, это тоже видно. Физические упражнения по полной программе. И кстати, о физических упражнениях, Мартин, сальная скотина, наверняка уже к нему подъезжал. Ничего ему не обломилось, судя по тому, как сердито стискивает его лапа плечо молодого человека. Ну-ну. Хоть будет о чем поразмыслить.

Бэйб опустил глаза к доске и заныл-загудел на высоких тонах:

– А, так вон что ты задумал, свинья распутная? Ну, с этим-то я управлюсь, есть у меня пара приемчиков…

«А здорово ты наловчился нести невразумительную чушь, Бэйб», – прибавил он про себя.

– Ты сидеть здесь, – сказал молодому человеку Мартин.

Иисус Христос, английский! Благословенный Господом английский язык. Искалеченный Мартином до смерти, согласен, но все же английский.

Бэйб едва не выдал любопытства, распрямившись и взглянув через стол на вошедших.

Спокойнее, Бэйб, спокойнее. Существует масса причин, по которым Мартин заговорил по-английски. Мальчишка все равно может оказаться финном, фламандцем или голландцем. Ниоткуда не следует, что он самый что ни на есть бритт из Бритландии. Не надо спешить с выводами. Английский – лингва франка всех шикарных международных заведений. На нем говорят в любом классном банке, борделе и сумасшедшем доме – отсюда и до Балкан.

Молодой человек, уже севший, попытался теперь встать.

– Я говорю – сидеть. – Мартин сердито придавил его плечи. – Ты сидеть, оставаться.

А ты-то почему ни слова не говоришь, мальчик?

Глаза Бэйба перебегали с одной шахматной фигуры на другую, пальцы подергивали за нижнюю губу. Никто бы и не подумал, будто он осознает существование мира за пределами лежащих перед ним шестидесяти четырех клеток, и уж совсем невозможно было догадаться, что все его внимание сосредоточено на нескладном госте, заявившемся в солнечную галерею.

Мартин прошелся по ней, оглядывая других пациентов, пока его собственный беспокойно ерзал на пластмассовом стуле.

– Пожалуйста, можно я уйду? – в конце концов проскулил молодой человек.

Да охранят нас ангелы Господни! [50] Не просто бритт. Англичанин! Такой же английский, как майское дерево! Английский, как пытка! Английский, как ханжество, педерастия и парламент. Четыре коротеньких слова, но я могу провести их грамматический разбор, разложить их на части так же легко, как простое «спасибо».

«Пожалуйста, можно я уйду?» Частная школа. И хорошая к тому же, не какая-нибудь дыра. Одна из трех первоклассных – или я полный дурак, а таковым, свидетель мне Бог [51] , я никогда не был.

«F3, слон g2, ладья отходит…»

Уинчестер, Итон, Харроу?

«Пешку с „с“ вперед, потом жертвуем ею, чтобы расчистить место на ферзевом фланге…»

Не Уинчестер, полагаю. Слишком вежлив.

«Меняем слона на коня и все черные квадраты мои…»

Итон? Не думаю. Не та осанка. Осанки у итонца не отнять, даже здесь. Остается Харроу. Semper floreat herba [52] .

– Бэйб, я хочу с тобой кое-кого познакомить. Это Мартин, подойдя, заговорил уже по-шведски.

– Не хочу я ни с кем знакомиться, – на том же языке пробурчал Бэйб и так неуклюже произвел размен, что фигуры посыпались с доски. – Оставь меня в покое.

– Мало ли чего ты не хочешь, старик. Его зовут Томас. Можешь научить его играть в шахматы.

Нед наклонился и поднял с пола черную ладью. Бэйб, даже не взглянув на него, вырвал фигуру из руки Неда и хлопнул ею по доске.

– Сидеть и играть шахматы, – приказал Неду Мартин. – Это Бэйб. Наш самый старый гость. Здесь даже перед доктор Малло, так, Бэйб?

– Я попал сюда еще до того, как ты был капелькой семени, стекавшей по греховной ноге твоего папаши, ничтожный ты, извращенный, обгаженный пидер.

– Что? Что он говорит?

– Он говорит, что действительно провел здесь долгое время, – ответил Нед. – Послушай, Мартин, мне обязательно нужно с ним разговаривать? Нельзя ли мне вернуться в мою комнату? Пожалуйста. Или хотя бы побыть одному?

– Ты разговаривать, – приказал Мартин. – Я вернуть к обеду. Сидеть. Разговаривать. Играть шахматы. И не ссорить друг друга.

Почти минута прошла в молчании – Бэйб расставлял фигуры, а Нед сидел, старательно изображая недовольство.

За спиной Бэйба он видел лужайку, полого уходящую вниз, к веренице деревьев, стоявших так тесно, что это наводило на мысль о реке. За окном виднелись другие пациенты, сидящие на скамейках, прогуливающиеся. Нед никак не мог поверить, что все это стало возможным.

Яркий свет, запахи, исходившие от людей и мешавшиеся с кисловатым запашком нагретого солнцем винила, пьянили Неда. Он ощущал спиной подозрительный взгляд Мартина и потому не мог показать, как ему не терпится поговорить, – вместо этого он угрюмо сгорбился и уставился на шахматные фигуры с таким выражением, словно те были его врагами.

То, что этот старик, Бэйб, если Нед правильно расслышал, сказал прямо под носом Мартина, взволновало Неда невообразимо. Старик назвал его ничтожным, извращенным, обгаженным лидером, но говорил невнятно и быстро, чтобы значение сказанного до Мартина не дошло. Он, может быть, и безумен, и нехорош собой, но находиться с ним рядом определенно куда веселее, чем сидеть в пустой комнате.

– Ну вот, сынок, – произнес вдруг старик Взгляд его был прикован к доске, говорил он себе под нос, но Нед отчетливо слышал каждое слово. – Мартина ты облапошил. Чем более расстроенный у тебя будет вид, тем пуще ему это понравится. Сразу мне не отвечай, обопрись подбородком о ладонь, чтобы прикрыть губы, и сохраняй на лице раздраженное, недовольное выражение. Оно у тебя отлично получается.