Торговец зонтиками - Франсис Малька

64

Я прожил несколько венских месяцев в полном одиночестве, но мое состояние продолжало стремительно ухудшаться. София, хоть и была теперь далеко, по-прежнему занимала все мои мысли, и стоило представить себе, как она смеется, глядя на эрцгерцога, в животе возникала нестерпимая боль.

Ночами я не спал, зато днем, в любое время, когда, совершенно истерзанный, закрывал глаза, дреме удавалось меня одолеть.

В 1899 году я пришел к выводу, что добиться исцеления собственных тела и духа я смогу лишь в одном случае: если покончу с отношениями Софии и Франца Фердинанда. Раз книга смогла их свести, сможет и развести. И вот интересно: с тех пор, едва подумаю о будущей свободе моей ненаглядной, волнение меня покидало и боль успокаивалась… А вдруг, когда София будет свободна, я сумею вернуть себе место в ее сердце?

Идея была проще некуда. Возбудить в Изабелле такой гнев, что дрогнет вся империя и разлука эрцгерцога с Софией станет неизбежной. Мне останется только наблюдать бурю со стороны.

Во исполнение задачи я, уверенный, что этого достаточно, написал следующее:

Изабелла посмотрела на фотографию и, обнаружив на ней, к своему величайшему изумлению, лицо Софии, испытала настоящий шок. И упала на диван так, словно жизнь ее покинула.

София понятия не имела, что это я организовал ее встречу с Францем Фердинандом, стало быть, и в том, что причастен к разрыву их отношений, не заподозрит.

65

Я давным-давно не наведывался в Пресбург, но жизнь там продолжалась. Франц Фердинанд часто приезжал поиграть с Софией в теннис, и при малейшей возможности голубки скрывались от нескромных взглядов. Изабелла не теряла надежды разжечь огонек в глазах эрцгерцога и все так же посылала дочек покрутиться рядом с ним, а ее двор не видел во всем этом ничего особенного.

Однажды в июне Франц Фердинанд после теннисного матча уехал, забыв у Изабеллы свои часы – роскошные золотые карманные часы с крышкой. В крышку, как известно, вставляют фотографию дорогого владельцу часов человека, и любопытство подтолкнуло Изабеллу к тому, чтобы глянуть, которая из ее дочерей там, на этом снимке. Может, Мария Кристина, ей уже сравнялось двадцать? А может, одна из младших? Да какая разница, если благодаря союзу наследника престола с любой из дочек она станет матерью будущей императрицы и самой могущественной эрцгерцогиней Европы!

Когда она открывала крышку, руки дрожали от нетерпения. Но вот Изабелла посмотрела на фотографию и, обнаружив на ней, к своему величайшему изумлению, лицо Софии, испытала настоящий шок. И упала на диван так, словно жизнь ее покинула.

София?! Это ни в какие ворота не лезет! О чем только думает эрцгерцог!

Изабелла тщательно спрятала часы и велела позвать в гостиную фрейлину – с намерением сразу же нагнать на ту страх.

– София, – начала она командирским тоном, – скажи, между тобой и Францем Фердинандом что-то есть?

Неспособная на прямой ответ, Софи опустила глаза и покраснела.

– Ах, значит, это правда! – закричала охваченная гневом хозяйка дома. – Ты соблазнила эрцгерцога!

Изабелла рвала и метала, пытаясь обуздать эмоции, она бегала туда-сюда по комнате, иногда открывала рот, но зря – все равно не могла издать ни звука. А когда наконец ей удалось взять себя в руки, она остановилась перед своей фрейлиной, которая все так же молча смотрела в пол: выдержать взгляд эрцгерцогини у бедняжки не хватало сил.

– Смотри на меня, когда я с тобой говорю! – пролаяла Изабелла. – Я взяла тебя в дом, я дала тебе крышу над головой, я тебя кормлю, я считаю тебя другом, а ты в благодарность за это спишь с самым важным из моих гостей! Главное – зная о том, каких усилий мне стоило завлечь его сюда. Вот теперь мне все ясно! Хапуга! Интриганка! Собирай свои вещи – и убирайся сию же минуту! Чтоб духу твоего тут не было!

София, подавленная, несчастная, вышла из гостиной и отправилась к себе. Уложила чемоданы, попросила вызвать экипаж и в тот же день уехала в Вену.

Открыв дверь, я обнаружил Софи в самом что ни на есть неприглядном состоянии… Волосы приклеились к щекам, похоже, она плакала всю дорогу от Пресбурга до Вены. Помимо воли я почувствовал себя не в своей тарелке.

Разумеется, я не показывал виду, но мое отчаяние было куда острее и глубже, чем ее. Мне не хотелось утешать Софию, да я бы и не смог, ну и посоветовал ей спрятаться у Зденки, которая все еще находилась при дворе принцессы Стефании. Впрочем, для отказа в гостеприимстве у меня был весьма серьезный предлог:

– Подумай, как эрцгерцог воспримет известие о том, что ты в отчаянии не только прибежала ко мне, но и осталась со мной на ночь!

Бывшая моя подруга поблагодарила меня за совет, вышла и села в фиакр.

66

Ярость Изабеллы – в полном соответствии с масштабом разочарования из-за рухнувших надежд на брак одной из дочерей с наследником престола – была огромной и безудержной. В надежде, что с помощью императорской четы она оборвет связь Франца Фердинанда с Софией, эрцгерцогиня помчалась во дворец – предупредить о грозящей катастрофе.

Новость потрясла весь континент. Наследник самого могущественного императора Европы, самый в то время желанный гость любого аристократического дома, влюбился в простую фрейлину! Нельзя допустить, чтобы эта плебейка без капли королевской крови обошла всех принцесс, герцогинь и эрцгерцогинь! Да еще потому, что с выгодой для себя расставляла ноги, играя в теннис с племянником императора, известным в том числе и тем, какие похотливые взгляды умеет бросать!

Вот только руки у Франца Иосифа были связаны. Даже считая ситуацию неприемлемой, он понимал: заменив в качестве наследника престола одного племянника другим, Франца Фердинанда его младшим братом Отто, он получит еще большего гуляку. Все аристократы империи знали, что Отто распущен донельзя и меняет любовниц как перчатки. Императору следовало, используя любые средства, не подпускать этого юного развратника к трону.

У проблемы, таким образом, оставалось одно-единственное решение: пусть Франц Фердинанд откажется от Софии и выберет себе жену среди знати. Я был на пути к тому, чтобы выиграть партию…

Увы. Несмотря на все расчеты, я недоучел силы страсти Франца Фердинанда к Софии, так же разрушительно на него действовавшей, как несколько лет назад моя на меня. Прекрасно понимая, что у императора нет выбора, он наотрез отказался выполнить волю Франца Иосифа и мало того, что сам остался с Софией, так еще и стремился навязать ее общество всей Erste Gesellschaft[65]. Он хотел получить сразу и Софию, и трон.

Империя оказалась в тупике.

Но у императора был еще порох в пороховницах. Сначала он попытался повлиять на племянника через Готфрида Маршалла, когдатошнего религиозного наставника Франца Фердинанда, ставшего венским епископом, но речи старика ничуть не охладили пыла эрцгерцога.

Император попробовал воздействовать на упрямца с помощью сестер, но те услышали еще более решительный отказ. Все старания разлучить влюбленных не просто оказывались тщетны, но приводили к противоположному эффекту. Задетый за живое тем, как его окружение унижает Софию, наследник престола мстил за обиды и неизменно выигрывал, отметая одно за другим любые посягательства.

Тогда Франц Иосиф, используя все имевшееся у него в запасе высокомерие, приказал Софии явиться и стал убеждать, что ради спасения чести монархии ей следует уйти в монастырь. Не тут-то было! Император ведь не знал, что она пошла во фрейлины как раз для того, чтобы избежать монастыря.

Монарху оставалось признать очевидное: что бы кто ни предпринимал, Франц Фердинанд все равно женится на своей подруге. Значит, лучше найти возможность хоть сколько-нибудь «облагородить» невесту, дабы королевскую семью не коробило родство с простолюдинкой[66].

За решением последовали долгие дебаты, касающиеся прав Софии, когда она обвенчается с Францем Фердинандом, и в конце концов император дал согласие на морганатический брак, позволявший эрцгерцогу наследовать трон, но лишавший его супругу и их детей каких бы то ни было королевских прав.

Францу Фердинанду предстояло стать последним императором в своем роду – потомкам его на престол не взойти.

Готовиться к свадьбе начали с мая 1900 года. Движимая самыми лучшими намерениями, София пригласила меня на торжество, не только не поинтересовавшись, каково мое состояние духа, а еще и, по всей вероятности, надеясь доставить мне удовольствие. Меня разрывали противоречивые желания: с одной стороны, конечно, хотелось видеть любимую женщину в такой день счастливой, с другой – еще больше хотелось забраться куда подальше от всего этого. Но я выбрал первое – решил поехать на бракосочетание, чтобы не огорчать невесту. В конце концов, именно я был ее доверенным лицом и именно я учинил этот неординарный союз.