Корпорация 2 (СИ) - Евгений Щепетнов

Но это обычный корабельный мозг. На счастье звездоплавателей, Зай не был обычным корабельным мозгом. Экспериментальная серия, из которой один лишь Зай остался в живых, предполагала самообучение и развитие искусственного интеллекта. В дальнейшем от попыток создать искусственное подобие человека отказались — зачем это делать, если на корабле есть обычный, живой мозг капитана? Пилота?

А еще — ведь можно поставить на место искина человеческий мозг, освобожденный от памяти человека — это и дешевле, и со всех сторон практичнее. Живой корабельный мозг обладает интуицией, как живой человек!

Впрочем, по прошествии времени, от живых корабельных мозгов отказались — после серии серьезных катастроф, когда осознавший себя лишенный тела человек кончал жизнь самоубийством, унося на тот свет тысячи человеческих жизней, и хуже всего — весьма дорогостоящий звездолет.

Как и во все времена, дорогие железки ценились гораздо дороже человеческой жизни...

Подождав сутки, Зай пришел к выводу — еще двое суток и звездоплаватели погибнут от обезвоживания, или их загрызут какие-нибудь грызуны, коих великое множество там, где обитают люди. Значит нужно вытаскивать свой экипаж из заточения.

Нет, не потому, что он их полюбил, человеческие чувства были знакомы искину лишь теоретически, они находились в зачаточном состоянии, но что такое чувства, как не отголоски неких событий, предполагаемых, или происшедших? Хорошо-плохо, любит-не любит. Если человеку плохо — он это действие, или бездействие не любит. Если ему хорошо — он это любит.

Так, вкратце, можно представить схему, по которой можно было бы рассчитать алгоритм чувств.

Итак, пользуясь этим алгоритмом, Зай «любил» свой экипаж и своего капитана. Ему с ними было «хорошо». Искин получал информацию, он обладал своим «телом» в виде старого грузовика, а что будет, если капитан и остальные умрут? Корабль останется стоять на чужой планете, и в конце концов закончит где-нибудь на свалке, или еще того хуже — позитронные мозги, сломанные и ненужные распиливали на кусочки, шлифовали и вставляли в украшение — ведь по сути что представляет собой позитронный мозг? Искусственный алмаз, который научились выращивать чуть не в каждой лаборатории. Для позитронных мозгов использовали специальные алмазы, с некоторыми изменениями в составе — голубоватые, пронизанные нитями-вкраплениями. Однако это не уменьшало их стоимости как украшений, и даже придавало некий шарм — приятно осознавать, что сверкающий камень в твоем медальоне возможно облетел всю вселенную, прежде чем стать этим прекрасным украшением.

В общем, искину совсем даже не хотелось заканчивать кусочком камня на шее какой-нибудь дамы, тем более, что в нем был заложен инстинкт самосохранения, настолько, насколько он не противоречил приказам своих хозяев.

Инстинкт самосохранения, плюс «любовь» к капитану, плюс способность совершенствоваться — и вот, ремонтные роботы бегут на поиски незадачливого экипажа.

«Объекты найдены. Команда?»

«Взять манипуляторами, нести на корабль. Поднять их оружие, нести»

Ремонтные роботы, постукивая по полу металлическими ногами, галопом пробежали по коридору, выскочили на бетон космодрома и помчались к «Бродяге», унося драгоценный груз. Через несколько минут недвижные тела звездолетчиков оказались под защитой стальной брони и мощного силового поля, что впрочем, никак не повлияло на самочувствие. Люди были хладны, будто трупы, сердца бились медленно, с трудом проталкивая кровь по сосудам.

Искин отдал приказ роботам, и в первую очередь раздели Слая, освободив его от брони. Потом ремонтники занялись Хаганом — сняли с него лучевики, ИЗС, турель с лучеметом.

Помедлил пару секунд и приказал раздеть пострадавших донага — одежда была пропитана мочой и могла вызвать раздражение на коже больного. Кроме того — аптечному «пауку» добраться до тела сквозь одежду было бы проблематично.

«Паучок» ползал по телам с полчаса, щелкал вакуумный пистолет, вгоняющий в тела лекарство, потом робот успокоился и уполз в контейнер аптечки.

Все. Сеанс лечения закончился, не дав, собственно, никакого эффекта. Люди так и остались лежать бесчувственными бревнами, какими и были уже много часов.

После того, как процедуры по воскрешению спящих ничего не дали, искин пришел к простому и понятному выводу:

1. Люди впали в летаргический сон после того, как оказались на этой планете. Источник неприятностей на базе.

2. Пока больные находятся на этой планете, реанимировать их невозможно.

Просто? Это для человека просто. А для обычного бортового мозга сложнее некуда — выстроить такую цепочку последовательностей может только мощный искусственный интеллект! Ведь второй пункт — это уже вывод! А компьютеры не делают выводов, о которых их никто не спросил.

Дальше следовали размышления на тему: «Кто обидел моего капитана?»

Искин хранил в своей памяти много информации о посещенных им планетах, об исследованиях, проведенных группой ученых, которые летали между звездами на корабле-колонии. За считанные секунды он проанализировал происшедшее, и... не нашел ничего похожего. То, что случилось, было за пределами понимания.

Вывод: нужно взлетать с планеты, и уже в отдалении пытаться реанимировать экипаж. Если это нельзя сделать на орбите, лететь на Морию, и уже там искать лечение.

Верный вывод. Вот только незадача — искин не мог этого сделать. С тех пор, как он появился на «Бродяге», его деятельность контролировалась обычным корабельным мозгом корабля, и этот мозг, прежде чем передать приказ на взлет искину, должен был получить четкую команду-пожелание от капитана. Даже механик и второй пилот не могли приказать кораблю взлететь, не получив на это разрешения Слая. Можно манипулировать ремонтными роботами, можно проверять узлы корабля, но... что-то важное, вроде полета — только с позволения капитана. Оно и понятно — если мозг звездолета сам по себе будет решать, куда ему лететь и зачем — что это такое будет?

Искин потыкался в заблокированные цепи, и на некоторое время «завис», прокручивая варианты «освобождения». За несколько секунд он прокачал невероятное количество вариантов, убедившись — доступа к системам управления кораблем у него нет.

И тогда он принял радикальное решение — если обойти дублирующий корабельный мозг нельзя — значит его нужно убрать!

Самое смешное, что какой-нибудь человеческий ребенок сообразил бы это через пять минут после того, как задумался бы над ситуацией. Но искин был сделан по-другому. Вначале — логичные для него пути — через цепи соединений, подбор паролей, команд, попытки разблокировать. И только потом тупое физическое уничтожение противника. А кем был блокирующий мозг, как не противником?

Ремонтный робот рванулся в отсек управления, секунда — щелкнула защелка блока, содержавшего мозг-надсмотрщик, рывок! Блок на пол. Мозг обезврежен!

Теперь все проще. Теперь никаких проблем. Дублирующие цепи, контроль над защитой, двигателем... есть! Корабль под полным контролем искина.

Запуск!

«Бродяга» замерцал, окутавшись голубоватым полем, замелькали молнии, хлеща по бетону, дотягиваясь до чужих кораблей, стоящих невдалеке. Запущенные на полную мощность планетарные двигатели отбросили наэлектризованный, раскаленный воздух назад, в сторону входа в базу, и корабль наискосок ушел в небо, вмиг пробив облака, разметав их в клочья, разбросанные по голубому небу.

Чтобы выйти на орбиту вокруг планеты понадобилось всего несколько секунд. Обычно, на цивилизованных планетах все это происходило гораздо медленнее — такие резкие старты на планетарных движках очень не любят технические службы космодромов, ведь быстрый старт опасен — если незащищенный человек попадет под удар молнии, вызванной стартом, результат такого воздействия может быть не менее плачевен, чем если бы в жертву попала настоящая, природная молния. Кроме того, сопутствующие старту эффекты вызывают помехи в связи.

Искин выбрал самую высокую орбиту, подальше от предполагаемого излучателя, повергшего в летаргический сон весь экипаж. «Бродяга» завис в безвоздушном пространстве, как спутник, молчаливый, как летающий саркофаг. Люди так и не вышли из комы — если это, конечно, была кома.

Шли минуты, часы...

Зай принял решение подождать три часа до следующего этапа операции по спасению экипажа. Почему три? Сакральная цифра, видимо кто-то из тех, кто некогда учил искина жить, заложил именно эту цифру — неосознанно, сам не понимая того.

Люди часто принимают интуитивные, спонтанные решения, сами не понимая того, что подвигнуло их на такое деяние. Искин, будучи почти что человеком, не был исключением из этого правила. Не задумываясь над тем — почему три, а не два, и не четыре — он просто решил — три! А потом... потом будет — потом.