Музыкант (СИ) - Геннадий Марченко

Парни немного подивились, глядя, как ловко я управляюсь с аппаратурой. А я был в своей стихии, вспоминал немного подзабытые навыки. Эх, как же я соскучился по этой работе!

За два дня мы умудрились записать целых 11 песен. Причем в нескольких вещах я играл партии то соло-гитары, то баса, то клавишника, даже барабанщика пару раз направлял в нужное русло собственным примером. Но зато записи получились не то что приемлемого, а вполне отличного качества! Не мудрствуя лукаво, альбому дали название 'Дебют/Debut

Все же немного обидно, что я всего лишь автор песен, да соучастник нескольких инструментальных партий. А ведь мог бы так сразу обессмертить свое имя... Хотя ладно, лучшее - враг хорошего. Или от добра добра не ищут. Больше пословиц такого типа я не помнил, но смысл, надеюсь, понятен. А я на всякий случай купил в книжном магазине самоучитель английского языка. Ежели некоторые органы начнут вдруг трясти меня на предмет знания языка вражеской страны - фантазии у них на это вполне хватит - то я потрясу этим вот самоучителем, и объясню, как сочинял свои песенки. Но все же надеюсь, что Штирлиц не окажется близок к провалу. Кстати, не 'сочинить' ли заглавную песню из фильма 'Семнадцать мгновений весны'? Картины еще нет, а песня уже есть! И вообще, у Таривердиева к Штирлицу будет написано немало интересным тем. А что, не мешало бы как следует обмозговать этот вопрос.

Глава 10

Я как-то не задумывался над тем, почему Никодим практически никогда не покидает коммунальную квартиру. Разве что в ближайший магазин прошвырнется на пятнадцать минут, да и то нередко немудреную провизию ему покупали соседи. По словам матери, пенсия у старого вора была мизерная, наверное, он и жил по средствам, ему много не требовалось. Да и не пил он, что меня хоть и удивляло, но не так уж сильно.

Гости у него тоже были редкостью. Регулярно наведывался только один, молчаливый коротышка, не снимавший кепку даже в помещении, с глубоко посаженным глазками и колючим взглядом. Он приходил примерно раз в месяц, ни с кем не здороваясь, шмыгал в комнату Никодима, и так же незаметно выскальзывал обратно.

Многое, если не все, прояснилось перед новогодними праздниками, но лучше бы я и дальше оставался в неведении, чем узнать все вот таким способом.

Эх, Никодим... Хороший был мужик. Почему был? Потому что 23 декабря его не стало. Я-то в это время в училище грыз гранит музыкальной науки, а к Никодиму средь бела дня зашли трое, представившиеся его товарищами. Через полчаса покинули коммуналку, учтиво раскланявшись с вертевшейся на кухне нашей старушкой Прасковьей Степановной, причем хозяин комнатушки почему-то провожать их не вышел. Не казал носа он из своей комнаты весь день, и два следующих, а на третий обитатели коммуналки почувствовали неприятный запах. Стали искать источник. Так и допетрили, что запашок пробивается из жилища Никодима. Дверь оказалась незапертой. Зашли, и обнаружили, что в комнате все вверх дном, а авторитетный вор лежит на полу без признаков жизни. Да и трудно быть живым, когда - опять же по словам соседей - на теле нет живого места, да еще и кляп во рту, чтобы, вероятно, человек под пытками издавал поменьше звуков. А судя по фиолетовой полосе на шее, Никодима задушили удавкой. Да, непростые оказались визитеры...

Ну понятно - милиция, судмедэксперты, кипеж поднялся, нашлась даже какая-то дальняя московская родственница, которая вроде бы приехала в морг за телом... Я как-никак сподобился прийти на скромные похороны. Все ж таки был человеку при жизни обязан. Провожали старика в последний путь немногие. Среди тех, кто пришел отдать последний долг, были явно несколько человек, имеющих отношение к криминалу, о чем свидетельствовали наколки и характерное поведение. Ничего удивительного, может быть, он с кем-то из них когда-то чалился в зоне.

А вскоре по коммуналке поползли слухи, что Никодим-то, оказывается, был не простым авторитетом, а держателем общака, кассиром. И вот этот самый общак его 'гости' и искали, потому и следы пыток на теле несчастного вора. А нашли или нет - это совсем другой вопрос. Во всяком случае, после кончины Никодима в его комнате шарили и опера с криминалистами, и позже, игнорируя опечатанную дверь, внаглую вломились какие-то дядьки, при виде которых все шустро попрятались по своим комнатам. Я опять проглядел этот момент, почему-то все самое интересное происходило в мое отсутствие.

Как бы там ни было, в конце января 1962 года в комнату Никодима заселилась молодая комсомольская чета - Олег и Валя. Выяснилось, что они последние два года работали на целине, там же и познакомились. Валя была москвичкой, а Олег пермяком, а учитывая, что квартирка у родителей девушки больше была похожа на скворечник, они с радостью воспользовались предложением заселиться в коммуналку, и смерть предыдущего владельца ребят отнюдь не смутила.

Тем временем мои успехи на спортивном поприще разглядел наставник взрослой команды ЦСКА Константин Бесков. Он еще пару раз появлялся на наших играх, о чем-то шептался с Ильичом, поглядывая в мою сторону и, в конце концов, уже в ноябре, после финиша сезона, наш тренер отозвал меня в сторону и шепнул:

- Мальцев, тобой всерьез заинтересовался Бесков. В феврале хочет привлечь тебя к тренировкам взрослой команды. Так что готовься.

- А как именно готовиться, Валерий Ильич?

- Как-как... В манеже будем работать, держи себя в форме, больше тренируйся, оттачивай технику.

- Да куда уж больше, а техника у меня и так неплохая.

- Так, знаешь что, Мальцев... Яйца курицу не учат. Сказано - работай, значит, будешь пахать как миленький. И кстати, на следующей неделе у нас родительское собрание, у тебя кто-то придет?

- Из родителей у меня мама только, вы же знаете. И то нужно свериться с ее графиком дежурств. В какой день собрание будет?

- Планируем на четверг.

- Ок, спрошу.

- Чего?

- Хорошо, говорю, узнаю.

На это собрание нас, пацанов, не пустили, родители с тренером заседали отдельно, пока мы пинали мячик на промерзшем поле. Потом отцы и мамы цепочкой потянулись из подтрибунного помещения. Последней шла моя мама, а рядом Ильич, что-то ей втолковывавший. Мама кивала, а я в этот момент подумал, не свести ли их на предмет личной жизни? Ну а что, оба одинокие, может быть, они созданы друг для друга!

Вечером спросил:

- Мам, че там Валерий Ильич про меня говорил?

- Да что... Хвалил все больше, говорит, тобой уже какой-то Бесков интересуется.

- Ничего себе какой-то! Это ведь как-никак тренер ЦСКА, клуба, который выступает в чемпионате СССР.

- Ну я в этом не очень разбираюсь, это отец твой был любителем.

- Кстати, как тебе Ильич? В смысле, как мужчина?

- Егор!

Мама покраснела, отведя взгляд в сторону. Значит, понравился, а то бы так не реагировала. Надо развивать успех.

- Мам, Ильич - человек одинокий, жена у него умерла, так себе больше никого и не приглядел. А я видел, как он сегодня смотрел в твою сторону. Может, свести вас поближе?

- Гляди-ка, какой сводник нашелся, - опять вспыхнула она.

- В общем, я разведаю, а тебя буду держать в курсе.

После следующей тренировки я как бы между прочим спросил Ильича:

- Валерий Ильич, а вы что же, так и живете один?

- А тебе-то что?

- Да так, ничего. Просто подумал, трудно это, наверное: и готовь сам, и стирай, и убирай...

- Да я уже как-то привык...

- ...и приласкать некому.

- Ты на что это, Мальцев, намекаешь?

В будущем, скажи я такое мужику, меня тут же сочли бы извращенцем, представителем нетрадиционной сексуальной ориентации. А в это время на жизнь смотрели проще, не искали во всем второй смысл.

- Да ни на что я, Валерий Ильич, не намекаю. Я вот вижу, как моей матери тяжело без мужа. Мы-то с сестрой взрослые, можем и прибраться, и поесть сготовить, облегчаем ей жизнь как можем. А без мужской ласки все равно страдает, я же вижу.

- Это да, - согласился Ильич, - в этом плане, Мальцев, ты, пожалуй, прав. И мужику одному тоскливо, и бабе тоже.

- Вот и я о чем. А чего, спрашивается, они тоскуют поодиночке? Взяли бы, да и сошлись.

- Хм, ты, Мальцев, опять намекаешь?

- Я же видел, Валерий Ильич, что мама вам как женщина приглянулась, угадал?

- Хм, мм, ээээ.... Ты это, Мальцев, того, иди вон переодевайся, а то все переоделись, а ты еще тут топчешься.

Ну тут я и рубанул:

- А вы, между прочим, Валерий Ильич, моей маме тоже понравились. Но она у меня женщина стеснительная, признаться боится. Взяли бы и пригласили ее на свидание!

- Чего?! Какое свидание? А ну, бегом в раздевалку! Ишь ты, свидание...

Как бы там ни было, а удочку я закинул. И примерно через пару недель Ильи все же не выдержал, подошел после тренировки.

- Мальцев, я вот тут все думал... Может, мне Алевтину Васильевну и правда на свидание пригласить?