Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских асов - Нил Баскомб

Сотрясающимся от страсти, усиливаемой репродукторами, голосом Гитлер объявил о намерении освободить автомобилестроение от бремени налогов и пут регулирующих норм, мешающих стремительному развитию и росту рука об руку и нога в ногу с авиастроением, построить национальную систему скоростных автобанов и захватить безоговорочное лидерство в международном автоспорте. Капитаны флагманов отрасли, включая Вильгельма Кисселя из Daimler-Benz, трепетно внимали каждому его слову.

– Эти грандиозные задачи также включаются в программу перестройки национальной экономики Германии! – провозгласил новый рейхсканцлер – и вслед за этими воодушевляющими словами объявил автосалон открытым.

Среди сопровождающих Гитлера по выставочным залам был и лично назначенный им командовать Национал-социалистическим мотомеханизированным корпусом (NSKK) Адольф Хюнлайн. Гитлер рассматривал возрождение автопрома не просто в качестве одного из столпов обещанной им народу возрожденной великой Германии, но и как важнейший фактор усиления мощи Рейха в период подготовки к грядущей войне.[154] Перед NSKK стояла задача обеспечить подготовку легионов, обученных навыкам вождения и обращения с авто– и мототехникой мужчин для последующей службы в различных родах механизированных вой сках. Пока же, как неоднократно заверял мировую общественность Хюнлайн, моторизованные соединения NSKK служили всего лишь «оборонительным щитом нации».[155]

Обещания, данные Гитлером на Берлинской автовыставке, открывали перед Daimler-Benz радужные перспективы новых продаж и целый веер возможностей, которыми было грех не воспользоваться. А потому на следующем же заседании правления, состоявшемся в штаб-квартире концерна в Штутгарте в начале марта, Киссель все внимание уделил тому, как им продолжить преследовать далеко идущие цели, опираясь на поддержку Гитлера и еще более упрочивая свои и без того тесные связи с рейхсканцлером. В свете этого на повестку дня был сразу же поставлен вопрос об увольнение главного юриста Daimler-Benz за допущенные им ранее антинацистские политические заявления.

На протяжении последнего десятилетия, чем ближе Гитлер подбирался к вершинам власти, тем ближе и теснее пристраивался к нему концерн Daimler-Benz. Глава мюнхенского салона Mercedes-Benz Якоб Верлин давно был на короткой ноге с лидером нацистов. Первый «Мерседес» Верлин продал Гитлеру в 1923 году – еще до неудавшегося «пивного путча», – как «символ силы, стойкости, мощи и превосходства Германии», – сообщает историк Эберхард Рейсс.[156] И с тех пор этот дилер регулярно снабжал Гитлера автомобилями по сходной цене для проведения политических кампаний по всей стране и стал (по его словам) «близким доверенным лицом» фашистского лидера.[157]

Пока Гитлер еще только рвался к власти со своей партией, концерн Daimler-Benz уже́ в изобилии размещал рекламу в нацистских газетах. Компания всячески заискивала перед Гитлером и добивалась его благорасположения, регулярно отправляя к нему с визитами вежливости и почтения самых успешных и прославленных гонщиков. Члены правления щедро жертвовали средства на нужды нацистской партии, при этом напоминая ее высшим чинам, чтобы не забывали о концерне, когда дело дойдет до перевооружения армии.[158] Киссель через Весселя слал набирающей мощь политической силе заверения в том, что концерн «ни при каких обстоятельствах не снизит внимания, которое мы щедро уделяли, уделяем и будем уделять герру Гитлеру и его друзьям; и в будущем он всегда может на нас положиться, как полагался в прошлом».[159]

Теперь же, когда Гитлер возвысился до поста рейхсканцлера, вдруг оказалось, что Daimler-Benz нуждается в нем куда больше, чем он в концерне. В свете двухкратного падения продаж легковых и грузовых автомобилей по сравнению с рекордными показателями 1928 года Киссель как никогда рассчитывал на господдержку, считая ее лучшим, если не единственным выходом из кризиса. Начатый нацистами разгром профсоюзов оказался для Daimler-Benz как нельзя кстати в плане сведения концов с концами. Но критически важным было даже не это, а резкий рост объема госзаказов на тяжелые грузовые автомобили и явственные сигналы о намерении Гитлера начать милитаризацию страны и, как следствие, промышленности в нарушение условий Версальского мирного договора. По крайней мере, заказы на прототипы танков и авиационных двигателей поступили сразу же после его прихода к власти.[160] Если же дело дойдет до их массового серийного производства, считало руководство, то это станет колоссальным подспорьем для загрузки простаивающих производственных мощностей и повышения прибыльности.

Следующим важнейшим шагом должно было стать возвращение в гонки: победы на международной арене стали бы рекламным клондайком, особенно в плане продвижения торговой марки Mercedes-Benz на зарубежных рынках сбыта. Киссель понимал, что проектирование и постройка новых машин под гоночную формулу, утвержденную на сезон 1934 года, и финансирование команды гонщиков и техников обойдется концерну очень недешево. Новую формулу в AIACR утвердили с благим намерением ограничить максимальные скорости в пределах 220–230 км/ч и ввели ограничение на сухой вес болида; без пилота, топлива, масла, воды и резины машина должна была весить не более 750 кг. В штабе Кисселя быстро подсчитали, что для выхода на уверенные лидирующие позиции в серии Гран-при компании нужно изыскать годовой бюджет не менее миллиона рейхсмарок (почти восемь миллионов современных долларов).[161] Без госфинансирования о реализации столь амбициозного плана можно было даже и не мечтать. Впрочем, гонщик Mercedes фон Браухич в личной беседе с Гитлером давно успел закинуть удочку на предмет перспектив выделения концерну гоночного бюджета достойного великой Германии, и услышал в ответ твердое обещание: «Получите деньги сразу же, как это будет в моей власти».[162]

Однако мало того, что обещанных Гитлером денег на постройку «гоночных машин – лица Рейха»[163] Daimler-Benz еще нужно было дождаться, возникла и другая проблема. Конкуренты из Auto Union, едва успев оформить образование своего союза в результате слияния четырех изморенных депрессией немецких автопроизводителей (Horch, Audi, DKW и Wanderer), также заручились у государства гарантиями спонсорской поддержки своей гоночной программы.[164] Более того, они даже успели заключить контракт с Фердинандом Порше на проектирование гоночного автомобиля новой формулы. Да и сам этот выдающийся инженер-конструктор оказался человеком не из стеснительных и провел блестящий эпистолярный блицкриг, сумев до глубины души растрогать рейхсканцлера письмом с выражениями своего невероятного восхищения его «потрясающей до глубины души речью» на открытии Берлинского автосалона и страстного желания «поставить все свои профессиональные навыки и решимость на службу народу Германии».[165]

10 марта на заседании совета директоров Киссель представил собственный проект письма к Гитлеру с выражением уверенности в том, что «высокочтимый герр Рейхсканцлер» понимает, что германский автоспорт нуждается в госфинансировании для проявления истинного победного духа нации в Гран-при, и