Адриан Моул: Дикие годы - Сью Таунсенд

Бьянка сегодня не вставала с постели, переутомилась, бедная девочка, что дало мне возможность поработать над Главой Двадцать Один «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины».

Джейк пробежал пальцами по всей длине ее спины. На ощупь ее кожа была тончайшим шелком даже для его пальцев, огрубевших за много лет погружения в воду для мытья посуды. Она вздохнула и зарылась поглубже в простыню из фланелета.

— Не останавливайся, — сказала она, и ее голос хлестнул его, точно бичом. — Никогда не останавливайся, Джейк…

Вторник, 24 ноябряКАНУН РОЖДЕСТВА

Сегодня я бросил вызов сводящим с ума толпам и отправился покупать Бьянке рождественский подарок. Проскитавшись по улицам два часа, я снова оказался в «Никербоксе» и купил алый пояс с подвязками, алые панталончики и черный кружевной лифчик. Когда продавщица спросила у меня размер, я признался, что размера не знаю:

— Ну, она не рубенсовская женщина, но и не Наоми Кэмпбелл.

Продавщица закатила глаза и ответила:

— Ладно, значит размер средний, так?

Я сказал:

— Она немножко похожа на Полу Йейтс, но брюнетка.

Женщина вздохнула:

— Пола Йейтс кормит грудью или не кормит?

— Не кормит, — ответил я, и она сдернула что-то с вешалок и упаковала в подарочную обертку.

В «Бургер Кинге» я долго мучился, покупать ли подарки ее родителям или нет. В половине пятого решил: да, я должен снискать их расположение, — и купил ее матери персиковое ассорти. Потом позвонил Бьянке в «Дикари» и спросил, что нужно покупать ее отцу. Она ответила, что папочка любит поэзию, поэтому я сходил и купил томик Джона Хегли «Можно мне спуститься, папа?», где на обложке изображен Иисус на кресте. Также удалось найти «Железнодорожное наследие Британии» Гордона Биддла и распроданного Нока для Бьянки.

Четверг, 26 декабряДЕНЬ ПОДАРКОВРичмонд

У матери Бьянки аллергия на персики, а ее отец, преподобный Дартингтон, счел книгу Джона Хегли проявлением крайне дурного вкуса. Кроме этого, я ненавижу брата и сестру Бьянки. Как моя милая, обожаемая Бьянка могла произойти из столь мерзкой семьи, для меня загадка. Мы спали в разных постелях и разных комнатах. В Рождество нам пришлось тащиться в деревянную лачугу их церкви и слушать, как ее папаша исходит желчью по поводу коммерциализации Рождества. Мы с Бьянской были единственными, кто купил подарки вообще. Все остальные сдали деньги в Фонд Суданской Засухи. Мне Бьянка подарила часики «Свотч» и «Хронику двадцатого столетия», которая станет неоценимым справочным подспорьем в моей работе. Я был очень доволен. А ей понравились Биддл и Нок.

Ее брат Дерек и ее сестра Мэри, очевидно, не одобряют нашей связи. Оба неженаты и по-прежнему живут дома. Дереку — тридцать пять, а Мэри — двадцать семь. Когда родилась Бьянка, миссис Дартингтон было сорок восемь лет.

Не было ни рождественской индейки, ни выпивки, ни застолья. Я жаждал вульгарности собственного семейства.

Сегодня днем нам довелось проогуляться вдоль реки. Дети в огромных количествах вихляли на явно новых велосипедах и катали коляски с новыми на вид куклами. Дерек вдруг проникся ко мне симпатией, решив что я — такой же, как и он, любитель встречать поезда. Я быстро поставил его на место. Нам с Бьянкой сегодня вечером удалось украдкой обняться разок на кухне, но помешала Мэри, которая зашла за своей шоколадкой от запора.

С миссис Дартингтон перед обедом случился своевременный «припадок», и она удалилась к себе. Мы с Бьянкой приготовили поесть. Состряпали салат, солонину и печеную картошку. Жду не дождусь, когда можно будет вернуться в нашу комнатку. Мне нужна Бьянка. Мне нужен лук. Мне нужен чеснок. Мне нужен Сохо. Мне нужен Дикар. Мне нужен воздух. Мне нужна свобода от Дартингтонов.

Внизу в прихожей висят четыре одинаковых бежевых полупальто.

Пятница, 27 декабря

Преподобный Дартингтон отвез нас обратно в Сохо в вымученном молчании. Всякий раз, когда приходилось останавливаться на красный свет или у перехода, он нетерпеливо барабанил пальцами по рулю.

Два дня с родителями произвели на Бьянку вредоносное воздействие: она, кажется, усохла физически и отстала умственно. Едва мы вернулись к себе в комнату, она разрыдалась и закричала:

— Ну почему они мне не сказали , что отдают все свои рождественские подарки суданцам?

Я ответил:

— Потому что им хотелось подняться на нравственную высоту и заставить тебя выглядеть глупо. Очевидно, что это — такое наказание за то, что ты живешь во грехе в Сохо с безродным мойщиком посуды.

Час спустя Бьянка пришла в себя и вернулась к своим обычным размерам и умственным способностям. Мы занимались любовью один час десять минут. Дольше у нас пока не было. Функция секундомера на моих новых часах — довольно удобная штука.

Воскресенье, 29 декабря

Сегодня ходили в «Кэмден Лок» покупать Бьянке новые сапоги. Весь район бурлил молодыми людьми — как покупателями, так и продавцами. Я заметил Бьянке:

— Ну разве не приятно видеть молодежь при деле, да еще и получающей от этого удовольствие?

Она странно на меня посмотрела и ответила:

— Но ты ведь — тоже молодежь. Тебе только двадцать четыре года, хотя мне иногда в это трудно поверить.

Она, разумеется, права. Я молод — официально, но молодым себя никогда не ощущал. Мама говорила, что когда я выбрался из ее чрева, мне уже исполнилось тридцать пять.

Цистит вернулся. Бьянка с неохотой убрала атласные панталончики в ящик комода и вновь обложилась ватными клинышками.

Сейчас читаю пьесу «Трамвай Желание» Теннесси Уильямса. Бедная Бланш Дюбуа!

Среда, 1 января 1992 г.

Вчера вечером «Дикари» были закрыты, поэтому мы поехали к 11.30 на Трафальгарскую площадь встречать Новый год. Толпа была — как пьяное кукурузное поле, которое трепало и колыхало ураганом. Больше чем на два часа я совершенно потерялся и отдался на волю потока. Это страшно, но и возбуждает — когда оказываешься в цепочке людей, отплясывающих конгу по Сент-Мартин-лейн. К сожалению, у личности, отплясывавшей прямо передо мной, были крайне жирные ягодицы. Малопривлекательное зрелище.

Когда Большой Бен пробил полночь, я обнаружил, что целуюсь с посторонними людьми и меня целуют посторонние люди, включая иностранцев. Я попытался добраться до Бьянки, но ее окружала компания чрезвычайно общительных австралийцев ростом выше семи футов каждый. Но в 12.03 первого января мы наконец с ней поцеловались и поклялись друг другу в верности. До сих пор не могу поверить, что заполучил такую чудесную женщину. Почему она меня любит? Живу в постоянном страхе, что она однажды проснется и задаст себе этот же вопрос.

Сегодня ездили смотреть Тауэрский мост[54]. Меня он оставил равнодушным, Бьянку же привело в восторг структурное решение его конструкции. Пришлось чуть ли не силой оттаскивать ее от этого моста.

Четверг, 2 января

Поднялся в полчетвертого утра и встал в очередь к магазину «Некст» на Оксфорд-стрит. Распродажа начинается в девять. Завязал беседу с человеком, положившим глаз на двубортный костюм темно-синего цвета, цена на который снижена с 225 фунтов до 90. Он в следующую субботу женится на укладчице парашютов по имени Мелани.

В своей новой черной кожаной куртке, белой футболке и синих джинсах я сейчас похожу на любого молодого человека из Лондона, Нью-Йорка или Токио. Или, если задуматься, — из Лестера. Ибо Лестер находится в самом эпицентре империи «Некст».

Бьянке сегодня захотелось съездить на электростанцию Баттерси, и она попросила меня поехать с ней, но я указал ей на то, что «Гляди-ка!» вот-вот начнет развиваться в революционном направлении, и мне нужно поработать над Главой Двадцать Два.

Она вышла из квартиры, ни слова не сказав, но спина ее выглядела очень сердитой.

Джейк запахнулся воротником своей черной кожаной куртки из «Некста», защищаясь от резкого ветра, дувшего из-за Темзы. Он не сводил глаз с отлива. Пришла пора сделать что-то со своей жизнью, помимо помощи голодающим Судана. Он точно знал — пришла. Вот с чем он боролся — Бог свидетель, как же он боролся! Но тяга была сильнее. Он должен это сделать. Он должен написать роман…

Среда, 8 января

Сегодня вечером президента Буша вырвало прямо на колени японского посла — на официальном банкете в Токио. Мы смотрели это по переносному телевизору на кухне в «Дикарях». Миссис Буш сначала запихала мужа под стол, а потом вышла из зала. Выглядела она не очень довольной. В выпуске новостей весь инцидент показали в замедленной съемке. Тошнотворно. Японцы были в ужасе. Они большие любители держаться протокола.

Дикар уволил маленького Карлоса за то, что тот выкурил косяк на заднем дворе ресторана. После этого сам вылакал полбутылки бренди, три бутылки «Сола» и отпил по глотку из целой батареи стаканов на столиках у посетителей. Все закончилось тем, что Дикар подрался с пальмой возле бара, предварительно обвинив дерево в том, что оно ухлестывает за его женой. Определенно, алкоголь — опасный наркотик в неумелых руках.