Анархизм: история и ментальность русского бунта - А. Давыдов

С точки зрения Кропоткина, государство в разных формах изначально и во все времена присуще человеческому обществу, которое делится у него на два враждебных течения: «С одной стороны, народ, народные массы вырабатывали в форме обычая множество учреждений, необходимых для того, чтобы сделать жизнь в обществах возможной, – чтобы поддержать мир, улаживать ссоры и оказывать друг другу помощь во всём, что требует соединённых усилий. Родовой быт у дикарей, затем, позднее, сельская община и, ещё позднее, промышленная гильдия и средневековые вольные города – республики вечевого строя, которые положили первые основания международного права, – все эти и многие другие учреждения были выработаны не законодателями, а творческим духом самих народных масс».

С другой стороны, всегда существовали колдуны, маги, оракулы, жрецы, обладавшие первыми знаниями о природе, создававшими различные религиозные культы и обрядности. Они помогали поддерживать единство союзов между племенами. Зачатки знаний были тесно связаны с суевериями, выраженными в обрядностях и культах, все искусства и ремесла произошли от наблюдений природы и суеверий. Все суеверия имели свои мистические формулы, которые были известны только посвящённым и тщательно скрывались от народных масс.

Наряду с этими «первыми представителями науки и религии» имелись знатоки и хранители преданий и старых обычаев, устных законов, выступавшие в качестве посредников при разногласиях.

Были также «временные начальники боевых дружин», владевшие военными секретами и считавшиеся колдунами.

Эта племенная верхушка, по мнению Кропоткина, составила основу государства, власти и подавления большинства: «Эти три категории людей всегда с незапамятных времён составляли между собой тайные общества, чтобы сохранять и передавать следующему поколению… тайны их специальностей; и если иногда они боролись друг с другом, они всегда кончали тем, что приходили к взаимному соглашению. Тогда они сплачивались между собой, вступали в союз и поддерживали друг друга, чтобы господствовать над народом, держать его в повиновении, управлять им – и заставлять его работать на них».

Это противостояние большинства (народа) и меньшинства (государства) Кропоткин видел во всей истории человечества, как и противостояние анархистов и государственников:

«Очевидно, что анархизм представляет собой первое из этих двух течений – то есть творческую созидательную силу самого народа, выработывавшего учреждения обычного права, чтобы лучше защититься от желающего господствовать над ним меньшинства. Именно силою народного творчества и народной созидательной деятельности, опирающейся на всю мощь современной науки и техники, анархизм и стремится теперь выработать учреждения, необходимые для обеспечения свободного развития общества, – в противоположность тем, кто возлагает надежду на законодательство, выработанное правительством, состоящим из меньшинства и захватившим власть над народными массами при помощи суровой жестокой дисциплины.

В этом смысле анархисты и государственники существовали во все времена истории».

Для Кропоткина история представлялась борьбой двух начал – народного и государственного. В ходе истории даже самые лучшие учреждения, которые были «выработаны первоначально для поддержания равенства, мира и взаимной помощи» устаревали и теряли первоначальное значение, подпадали под власть «властолюбивого меньшинства» и становились препятствием для развития общества. Тогда отдельные личности восставали против устаревшего учреждения. Но одни из них стремились изменить его в интересах всех, «и в особенности низвергнуть чуждую ему власть» (анархисты), другие же личности «стремились освободиться от того или иного общественного установления (род, сельская коммуна, гильдия и т.д.) исключительно для того, чтобы стать вне этого учреждения и над ним, – чтобы господствовать над другими членами общества и обогащаться на их счёт».

Точно также Кропоткин делил на «государственников» и «анархистов» революционеров всех эпох: «всегда существовали якобинцы и анархисты между реформаторами и революционерами». Он также выделял массовые народные движения, по его мнению, носившие анархический характер – раннее христианство, анабаптисты XVI в.

Кропоткин заключал, что анархизм родился из критического и революционного протеста, как и весь социализм вообще. Только некоторые социалисты, «дойдя до отрицания капитала и общественного строя, основанного на порабощении труда капиталом, остановились на этом» и не выступили против государства и «его главных оплотов: централизации власти, закона (составленного всегда меньшинством и в пользу меньшинства) и суда, созданных главным образом ради защиты власти и капитала».

Анархизм же «поднимает свою святотатственную руку не только против капитала, но также против его оплотов: государства, централизации и установленных государством законов и суда».126

В данном случае Кропоткин демонстрировал абсолютно неисторический подход к проблемам развития общества и возникновения государства. Он в очередной раз недооценивал роль и значение управляющей функции, которая в той или иной форме присутствует в живой природе на всех уровнях, начиная с самых простейших организмов и их сообществ. Особую важность управляющая функция приобретает по мере развития живой природы, усложнения организмов и их объединений.

Функции жрецов, заклинателей, хранителей первых знаний о природе, обычаев, устных законов, военных предводителей, родовых старейшин, а потом племенных вождей заключаются как раз в организации жизни человеческих сообществ на ранней, родо-племенной, догосударственной стадии человечества. От качества функционирования этой первоначальной управляющей структуры в системе общества, т.е. от знаний, умений, силы, подготовленности представителей этой структуры зависело процветание человеческих сообществ, а часто само их выживание. Государство появляется тогда, когда, в связи с ростом численности и плотности населения, усложнения социальной организации, учащения конфликтов внутри первобытных сообществ и между ними, прежние формы организации, в том числе управления, перестали соответствовать потребностям выживания и развития конкретных сообществ. Лучшее обеспечение представителей управляющей структуры, их особое и привилегированное положение объясняется важностью выполняемых функций, большими затратами умственной энергии, а на ранней стадии и физической, способствует лучшему выполнению обязанностей. Конечно, со временем, и достаточно рано, появляются злоупотребления своим положением, чрезмерное обогащение, насилие и т. д. Но эти явления не перечёркивают исключительной важности управленческой (и защитной, тесно связанной с ней) функции.127

Обычное право не противостояло государственному праву, а предшествовало ему, а затем сосуществовало наряду с ним. Обычное право в той или иной степени сохраняется в настоящее время в слаборазвитых странах, степень распространённости норм обычного права среди населения той или иной страны может служить индикатором уровня экономического, политического, социального и культурного развития страны и народа.

Управленческие функции в развитом обществе выполняют не только государственные институты, но и негосударственные, неформальные объединения – экономические, социальные, культурные, благотворительные и пр., которые и называются «гражданским обществом». Государство и гражданское общество не исключают друг друга, не противостоят как антагонисты, а взаимодействуют в разной форме и с разной степенью успешности в зависимости от исторических условий, зрелости общества и личностей, его составляющих.

Поэтому надо ставить задачу выстраивания наилучшего соотношения между обществом и государством как его частью, определения достаточности материального обеспечения представителей управляющей структуры («соотношение цены и качества» услуг по управлению), необходимости и характера их льгот.

Кропоткин чётко проводил мысль об изначальном существовании институтов власти в обществе и противостоянии анархистов и государственников, но, с другой стороны, допускал периоды истории, в течение которых не то государства не было совсем, не то оно было какое-то не такое. Анархист прямо писал, что «для нашей европейской цивилизации (цивилизации последних пятнадцати столетий, к которой мы принадлежим) государство есть форма общественной жизни, которая развилась только в XVI столетии, – и это произошло под влиянием целого ряда причин» и что «раньше этой эпохи, после падения Римской империи, государство в его римской форме не существовало» и что «современное государство образовалось только на развалинах средневековых городов».