Лавина чувств - Элизабет Чедвик

Откуда-то слева, с дальней стороны рощи, слышался стук топора, будто рубили деревья. Джослин почувствовал себя неуютно в этой роще. Деревья были похожи на страшных чудовищ с длинными руками и уродливыми, торчащими во все стороны костлявыми пальцами. Он оглянулся и посмотрел на закрытый покрывалом гроб. Повозка, на которой он лежал, скрипела и дребезжала, подпрыгивая на неровной дороге, и Джослину на мгновение подумалось, что это может разбудить покойника. У него мурашки побежали по спине от таких мыслей, и он начал гнать их от себя прочь.

— Что случилось? — с беспокойством спросила Линнет.

— Переберитесь в середину, миледи, под защиту мужчин, — сказал он, надев свой шлем. Затем стянул с ремня щит, висевший у него за спиной, и приготовился к бою.

Линнет уставилась на него, раскрыв рот от неожиданного поворота событий.

— В боевой порядок! — прокричал он, повернувшись в седле, чтобы предупредить своих людей. — Малькольм, оставайтесь возле леди!

— Есть, сэр! — Из-под его шлема по-прежнему выбивались рыжие волосы. Он взял поводья у Линнет и отвел ее лошадь в центр отряда.

Залитая солнцем тропа оставалась впереди все такой же безлюдной и безопасной, но все воины, достав оружие и подняв щиты, заняли свои места в боевом порядке.

— Вы что-нибудь заметили, сэр? — спросил Майлс де Селсей, ехавший рядом с Джослином.

Джослин приметил во взгляде своего подопечного любопытство.

— Интуиция, — ответил он. — Рыцарское чутье, как говорит мой отец. Ты заметил, как стало тихо, даже птиц не слышно?

Седло де Селсея заскрипело, когда он, повернувшись, посмотрел в гущу деревьев. Он прищурился и кивнул, как бы подтверждая слова Джослина.

Двигаясь дальше, Джослин насторожился. Все его сознание в эти минуты было напряжено. Он ощущал каждый волосок на своей голове. Его жеребец Уайтсокс, казалось, почувствовал настроение своего хозяина и тоже напрягся.

Они приблизились к концу рощи, где тропа становилась уже и шла прямо. На ней остались следы от телег лесников и старые отпечатки лошадиных копыт, временами попадались кучи несвежего навоза. Легкий ветерок посвистывал среди ветвей. Тропа раздвоилась, как кончик змеиного языка. Путь отряду преградило поваленное дерево, и воинам пришлось разбиться по двое.

Сверкнувшая среди ветвей сталь ослепила Джослина. Он услышал чью-то короткую команду и глухой стук копыт и тут же заметил каких-то всадников, скачущих наперерез его отряду, чтобы закрыть выход из рощи. Двигавшийся впереди рыцарь размахивал топором, блестевшим на солнце. Затем, схватив топор за круглую рукоятку и, выставив его вперед, он приказал атаковать.

Через пару секунд отряд врага очутился возле команды Джослина, но неожиданности в этом для его людей уже никакой не оказалось, и нападение было лишено преимущества внезапности. Тем не менее оно было не на стороне Джослина, ибо он располагал меньшим числом воинов, кроме того, его передвижение сдерживали две груженые телеги и повозка с гробом.

Двое из атакующих рыцарей попытались пробиться через охрану, окружавшую Линнет и Роберта. Гнедой жеребец поравнялся с кобылой Линнет, а его наездник, схватив поводья, стал разворачивать ее кобылу. Плакавшего Роберта выхватили из ее рук. Она закричала, как могла, зовя на помощь и отчаянно оглядываясь кругом. В гуще сражавшихся она заметила Малькольма, вовлеченного в ожесточенную борьбу с врагами, обступившими его с двух сторон, и поняла, что он не сможет вырваться, чтобы помочь ей и Роберту.

Высокий гнедой жеребец с всадником начал отходить уводя за собой Линнет, но подоспевший Джослин ударом меча отрубил наезднику руку, высвободив таким образом поводья Линнет. Хрипя от боли, всадник, чуть не похитивший ее, вывалился из седла. Защищая Линнет, Джослин кружился на Уайтсоксе, выставив вперед щит, отражая удар за ударом. Увидев другого рыцаря, держащего Роберта, он поднял свой меч и перешел в наступление. Смертельный удар, обрушенный Джослином на похитителя, оставил глубокий след на его теле, и тот, захлебнувшись в крови, упал на землю. Джослин успел выхватить у него из рук Роберта.

— Вот, возьмите его, — задыхаясь, сказал он Линнет.

Взяв ребенка, молодая женщина крепко прижала его к груди, но, заметив на нем кровь, начала судорожно ощупывать его, пытаясь найти рану и оценить, насколько она опасна.

— Ради Бога, миледи, это не его кровь! — прокричал Джослин. — В таком сражении вряд ли стоит обращать внимание на подобные пустяки!

Она хотела крикнуть ему, что захват Роберта и грубое обращение с ним отнюдь не пустяки, но он уже был слишком далеко, чтобы услышать ее, направив Уайтсокса к одной из повозок, захваченной врагом.

Кучер с телеги валялся на земле лицом вниз, и, сидя на его месте, один из атакующих рыцарей делал все возможное, чтобы развернуть лошадей. Управляя повозкой, ему пришлось выпустить из рук свой щит. Случайно увидев его, Джослин узнал на нем изображение золотого дракона на светло-голубом фоне.

— Рагнар! — яростно прокричал он и бросился в атаку. Но прежде чем смог приблизиться к своему брату, огромный толстый рыцарь своей увесистой тушей преградил ему дорогу. Защищаясь от меча Джослина, он выставил вперед свой ручной топор. Удар меча пришелся как раз в деревянную ручку этого топора, и Джослин, покачнувшись, едва удержался в седле, потеряв равновесие. Он прижался к седлу, чтобы не упасть с лошади, и повернул руку, пытаясь освободить свое оружие. В это время его взгляд встретился с глазами Убера де Бомона, и Джослин понял, что на этот раз никто из них не уступит.

Де Бомон тоже размахнулся топориком. Джослин увернулся. Топор просвистел мимо его уха и задел плечо. Удар разорвал кольца его кольчуги, и Джослин пошатнулся в седле. Убер воспользовался моментом и бросился вперед, раскачивая топориком, висевшим у него на запястье на кожаной петле, намереваясь свободными руками стащить Джослина с седла.

Еще немного, и де Бомон бы убил его, но допустил ошибку, и Джослин, наученный сражаться в лагерях Нормандии и Фландрии, воспользовался моментом, и, когда оба падали на землю, ему удалось упасть таким образом, что грузное тело де Бомона, отяжелевшее к тому же на тридцать фунтов из-за боевых доспехов, приземлилось возле тела Джослина, а не на нем. Затем, размахнувшись мечом, Джослин нанес удар, но промахнулся, зато получил достаточно времени для второго и верного удара.

Тяжело дыша, Джослин стоял перед телом Убера де Бомона. Он выглядел неважно, наблюдая за тем, как повозка с сундуком Монсоррелей исчезает по дороге к Ноттингему, сопровождаемая ликующими и торжествующими воинами.