Тайные общества смерти. Очерки истории террористических организаций - Максим Леонидович Токарев

шеффенов путь к злоупотреблениям. Поскольку имущество лиц, казненных «феме», подлежало обязательной конфискации в пользу фемгерихтов с последующей выплатой из него вознаграждений шеффенам и доносчикам-феменотам, то мишенью для корыстолюбивых «братьев» мог стать именно по причине своего достатка любой мало-мальски зажиточный обыватель. Но и в этом случае алчность «виссенде» поначалу сдерживали как минимум два обстоятельства.

Во-первых, как уже упоминалось выше, все шеффены сами подпадали под юрисдикцию фем-герихтов, дававших им не только расширенные права, но и обязанности. Так, если на суд «феме» не являлся подозреваемый, то заочно его могли и осудить, и оправдать, хотя последнее случалось реже. Для шеффена неявка на суд фемгерихта сама по себе считалась тяжелейшим преступлением и неизбежно каралась смертью. Такая же участь ждала «брата», выдавшего свою принадлежность к «феме» постороннему человеку. Подлежал смерти и тот шеффен, который пытался вымогать у постороннего деньги, шантажируя его угрозой обвинения перед гауграфом.

Во-вторых, изначально жестокость фемгерих-тов в какой-то степени уравновешивалась их ограниченной компетенцией. Так, эти тайные суды не имели права преследовать явных язычников, иудеев и цыган, «недостойных принадлежать к солидному и уважаемому обществу». Фемгерихты также считали, что не имеют права судить дворян и священнослужителей в силу их высокого статуса, а также женщин и детей моложе 12 лет.

Однако эти жестокие, но по-своему рациональные правила, по которым изначально действовали фемгерихты, с годами все больше и больше смягчались. Так, если изначально денежные средства, необходимые для нормальной деятельности судов «феме», поступали в их казну лишь в виде штрафов либо имущества тех подсудимых, которых тот или иной суд приговорил к смерти, то с XIV века гауграфы уже охотно принимали немалые пожертвования от германских дворян и епископов. С того же времени часть сверхдоходов «феме» уже шла на оплату услуг тайных доносчиков-феменотов, которые прежде трудились бескорыстно, на идейной основе. Опять-таки, если поначалу преследование и поимка людей, приговоренных «феме» к смерти, но пытавшихся спастись бегством, считались делом чести любого шеффена и не заслуживали какой-то особой награды, то уже в XIV веке гауграфы щедро платили «братьям», выискивавшим и казнившим беглецов.

Изменения в деятельности фемгерихтов отразились и на внешней стороне их обычаев. Чем дальше по времени, тем чаще эти суды собирались не в лесных чащобах, а в городах, входивших в зону их деятельности. Вот как описывает старинная хроника заседание фемгерихта в городе Брауншвейг в Нижней Саксонии: «…Фемено-ты, тайные доносчики, следили за всеми жителями города и доносили фемгерихту на тех, кто почему-либо казался им подозрительным. Если из их докладов следовало, что дело требует разбирательства, в городе назначалось заседание «Трибунала Святой Фемы». В полночь шеффены, пришедшие из различных уголков города и предместий, собирались в условленном месте и перекрывали все подходы к нему. На рассвете жители города узнавали, что грядет заседание суда. Это означало, что все они должны были собраться в назначенном месте.

Когда колокол звонил три раза, собравшиеся выходили из Брауншвейга через ворота Святого Петра в городской стене и следовали за шеффена-ми до места, называемого «ров Фем». Там они разделялись: гауграф и шеффены, бывшие членами суда, рассаживались между рвом и городскими воротами, а горожане — с другой стороны рва. В их толпе шныряли феменоты, подслушивая разговоры жителей города, а затем передавали полученные сведения — если в них был хоть намек на какое-либо правонарушение — специальному служащему, который облекал их слова в надлежащую форму и представлял фемгерихту.

Затем следовало рассмотрение дел. Если сумма ущерба не превышала четырех шиллингов, дело исключалось из рассмотрения. Обворованные представали перед судом первыми. У них спрашивали имя вора. Если они его не знали, то должны были поклясться всеми святыми, что говорят правду. Если жертва указывала на кого-нибудь, подсудимый — если это было его первое обвинение — мог оправдаться, принеся клятву в невиновности. Если на человека указывали во второй раз, он должен был привести шесть человек, готовых вместе с ним принять клятву. Затем он должен был вымыть руки и пройти испытание каленым железом: девять раз взяться за раскаленный докрасна железный прут. Если ожогов не оставалось, невиновность обвиняемого считалась установленной…»[9].

Если после касания раскаленного железа испытуемый получал ожог, то его дальнейшая участь, как правило, была печальной — ведь, в дополнение к краже, его признавали виновным еще и в клятвопреступлении перед фемгерихтом, что каралось уже смертной казнью. Поэтому сметливые люди, будучи обвиненными в воровстве, независимо от их реальной вины охотно сознавались «фем-герихтам» в краже, каялись, возвращали истцам понесенный теми ущерб, даже если и не были причастны к воровству, и, наконец, платили «феме» положенный штраф. А в итоге, наверное, полагали, что еще дешево отделались. Теоретически осужденный одним из местных фемгерихтов имел право после вынесения приговора подать апелляцию в Главный капитул Тайного трибунала Императорской палаты, заседавший в Дортмунде. Но, как уже было показано выше, зачастую хитрая процедура фемгерихта превращала мнимого вора еще и в «клятвопреступника», смертный приговор в отношении которого тут же приводился в исполнение. Разумеется, после этого любая апелляция уже теряла смысл.

Чем больше формальных прав получали фемге-рихты, тем меньше они скрывали свою деятельность. Так, в Нойкирхене суд «феме» в XV веке собирался во дворе городского собора, в Дортмунде — на рыночной площади под липой (бывшей достопримечательностью города до 1909 года, когда ее срубили при строительстве вокзала). Тайна, изначально окружавшая деятельность фемгерихтов, постепенно отмирала и в том, что касалось протоколов этих судов. Вопреки утверждениям некоторых исторических романистов позднейших времен, о которых будет упомянуто ниже, начиная с XV века бумаги фемгерихтов хранились в доступных для посетителей архивах тех городов, где действовали эти суды, благодаря чему они дошли до современных историков — как, например, собрания бумаг фемгерихта в вестфальских городах Гер-тфорт и Сеет.

Тогда же, в XV’ веке фемгерихты утратили былой авторитет «инструмента высшей справедливости». По едкому замечанию одного из авторов той эпохи, «те, кто вешал людей, едва могли считаться достойными быть свинопасами. Достаточно было бросить взгляд на их собственную жизнь, чтобы понять, что они сами не заслуживают ничего, кроме виселицы!». Но чем ниже падала репутация «феме», тем больше росли их амбиции. Если правивший Германией в начале XV века император Сигизмунд был назван служителями Тайного капитула в Дортмунде «истинным и совершенным шеф-феном», то один из его преемников, император Фридрих в 1470 году уже получил вызов на суд фемгерихта в качестве свидетеля, а в случае неявки его угрожали объявить «непокорным». Хотя Фридрих и не повиновался, ему пришлось снести это оскорбление. А вот его преемники, напуганные чрезмерным размахом деятельности