Конструктор (СИ) - Андреева Ася

— Я понял. Никита распорядись, чтобы их тоже куда-нибудь вывезли из города. И телефоны им смени.

Орлов застегнул сумку, которую собрал в этом кабинете для нас, и пояснил:

— Ибрагим сделал ставку на Эльдара, как человека, которого отвергла Вероника. Но просчитался. Далеко не все держат обиду в своём сердце. И такие люди не умеют и не хотят мстить никому.

— Да, этот парень и на работе никогда нас не подводил. А влюблённость — это форс-мажор…

Я снова покраснела. Но Орлов толкнул меня в плечо и обрадовал:

— Сначала я вас повезу, а потом вы поедете одни. И ты будешь за рулём. Давай без истерик только, Вероника.

Костя попытался подняться и сесть на кушетке. Видно было, что его нестерпимо пронзает боль в руке. Никита подошёл и помог другу.

— Может ему ещё один обезболивающий укол можно сделать? — поинтересовался у доктора.

— Можно, конечно. Но тогда, Константин, Вы будете очень сильно хотеть спать.

— Ничего страшного, — ответил за Костю Орлов, зная, что друг захочет всё держать под контролем и будет терпеть до последнего. — И не смотри на меня так. Тебе необходимо как можно быстрее выздороветь.

— Ладно, колите.

— Пошли, Вероника, загрузим вещи, — потянул меня за рукав Никита.

— Стойте! Можете нас оставить с Вероникой наедине. Мне надо кое-что спросить у неё. Без посторонних.

Никита недовольно вздохнул.

— У нас не так много времени. Говори при всех, — сказала я.

— А ты честно мне ответишь при всех?

— Я, кажется, знаю, что ты хочешь спросить. Не хочу ли я остаться в Москве?

— Не совсем. Хочешь ли ты поехать со мной? Вообще, хочешь ли ты остаться после всего произошедшего со мной? Я могу дать тебе развод.

— Слушай, не начинай. Это что, на тебя так лекарства подействовали? Нам сейчас нужна вся твоя сила воли. Обманывать не буду, мне очень страшно. Может быть так страшно, как никогда ещё не было в моей жизни. Но я точно уверена, что сейчас всё делаю правильно. И знай, если бы я не хотела, то меня бы здесь не было.

— Наша девочка, — резюмировал Никита.

— Тогда едем. По дороге введу в курс дела. И расскажу, куда мы следуем, — невероятно, но Костя, поднялся сам и пожал руку доктору.

***

Мы уже несколько часов ехали без остановок. Успел поспать не только Костя, но и я. Никита сообщил, что уже проехали Вологду.

— Это с какой скоростью мы двигаемся, интересно? Столько проехать, — я с интересом разглядывала проносящиеся мимо дома.

— Тебе ещё много километров достанется. Поэтому я тороплюсь, чтобы хоть часа в два ночи удалось вам добраться. Остальное Костя расскажет сам. Скоро будет остановка.

Я решила дождаться пояснений от Кости и больше не задавать лишних вопросов, потому что ему опять становилось хуже.

Мы проехали ещё около часа и свернули на лесную дорожку. Вскоре увидели вдалеке сторожку, возле которой, видимо, дожидался нас какой-то человек. Мы подъехали, Никита заглушил двигатель и стал помогать выйти из машины Косте, который вообще стал передвигаться с большим трудом.

Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Сейчас мы уедем одни, в непонятную даль, неизвестно насколько долго, и у нас не будет ни с кем никакой связи. Только мы вдвоём, а один из нас раненый человек, который уже готов упасть без сознания.

Я старалась держаться молодцом. Всем видом показывать, что я всё смогу. Костя прилёг на диване в сторожке, где мы остановились и нас ждал ужин. А пожилой человек, который нас встречал, подал ему что-то выпить. Дотронулся до его лба и покачал головой.

— Вы жена?

— Да.

— Что у Вас есть, чтобы сбить температуру. И когда последний раз ему давали антибиотик?

Я всё ответила, показала, как велел мне доктор, и села возле мужа.

— Костя, может, мы здесь переночуем? Вдруг тебе хуже станет, а я ничем не смогу помочь ночью.

Степаныч, как называл Никита нового моего знакомого из лесного домика, попросил меня подержать кувшин с водой, а сам сделал укол. Потом внимательно посмотрел в мои глаза и сказал:

— С ним ничего и никогда не бойся. Если он тебе что-то пообещал, то выполнит это на сто процентов. Вам безопаснее будет уехать как можно скорее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Орлов поддержал:

— Ты пойми, им грозит большой уголовный срок, если докажут, что здание обрушилось «по заказу». И они пойдут на всё, чтобы найти вас и проект. Да и огромные деньги стоят на кону.

Костя сел на диване и взял меня за руку:

— Всё позади. Всё плохое где-то там осталось, в Москве. Ты знаешь, я тебя никогда не обманываю. Скоро мне станет полегче. А ты, давай, хорошенько поужинай. И вперёд. Тут начинаются твои любимые кедры. Ты как-то говорила, что они силы могут придавать в пути. Или это сказки всё? Я же рядом, ничего не бойся.

И так спокойно мне стало на душе. Я впервые почувствовала, что вышла замуж. По-настоящему. И теперь за свою семью буду бороться. Тем более, что, похоже, кто-то готов бороться за это дело даже больше, чем я.

Никита дал мне последние наставления. Рассказал, как будем выходить на связь. Я попросила его беречь и любить мою Ольку и чуть не расплакалась. А Степаныч положил для меня бутерброды и мёд в сотах.

Этот милый человек оказался хорошим другом отца Кости и Анатольевича. Когда-то они, как он выразился, и не такие дела проворачивали в своё время.

— Вам повезло. Скоро конец лета, а погода стоит тёплая. А могло быть и по-другому. Ты поведёшь, как я понимаю. Садись за руль, вот карта. Она довольно подробная. Как проехать к самому дому, покажет Костя. Если заснёт, то разбуди его, когда будешь вот в этой точке, — и ткнул мне на карте пальцем. — Мне Виктор Иванович говорил, что ты конструктор. Значит, по карте разберёшься. И не волнуйся, мою машину ГИБДД не остановит. Все в этих местах знают, что я порядочный человек и абы кого за руль не пущу.

— Спасибо Вам большое! За всё спасибо, — я еле держалась, чтобы не заплакать при этих мужчинах.

— В добрый путь. И родителей не волнуйте. Родные всегда больше остальных переживают. С Виктором Дмитриевичем поговорю сам. Он всё равно может из новостей узнать. А остальные не в деле. Нечего раньше времени панику наводить.

Мы уехали тоже на внедорожнике, но только на более простом и менее заметном. Я не любила механику, но на удивление, справляться с движением мне было легко. Костя пытался шутить. Должно быть, я имела несчастный и испуганный вид.

И слёзы всё равно предательски потекли, когда в зеркале заднего вида скрылась гостеприимная сторожка. Я вырулила на небольшую трассу и увеличила скорость. Но Костя попросил прижаться к обочине и остановиться. Я затормозила и потихоньку стала останавливаться.

Я держала крепко руль. Он отцепил мою правую руку и попросил повернуться к нему. Теперь уже своей правой рукой вытер мои слёзы и сказал:

— Давай, живя со мной, ты будешь плакать от радости.

Притянул меня к себе, насколько это было возможно, морщась от боли, и поцеловал. Ласково и нежно.

— Почему рядом с тобой я всегда испытываю болезненные спазмы? Ты не знаешь? Включай передачу. Нотации буду читать тебе уже на месте.

Глава 28

По дороге Костя рассказал, что мы остановимся в лесу — в домике, о котором известно только местному леснику. Где-то между Великим Устюгом и Коряжмой. Про вотчину Деда Мороза я, конечно, знала. А вот про замечательный город Коряжма по дороге мне рассказывал Костя, чтобы нам ехалось веселее и не хотелось спать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Историю этого дома, куда мы держали путь, как пояснил мой муж, он и сам толком не знал. Но известно, что для старшего поколения это пункт не раз становился местом спасения. В том числе и для того, чтобы побыть с природой и собой наедине, когда необходимо было сделать свой жизненный выбор.

Мотор в пути работал ровно и негромко, словно успокаивал, что всё будет хорошо. За окном машины мелькали дома, мосты и очень редкие прохожие. Открывались живописные пейзажи и, конечно, вокруг нас было очень много леса, аромат которого без спроса врывался в салон как неизбежная судьба, и будоражил сознание и что-то до этого неизвестное внутри. А солнце красивым закатом желало нам счастливого пути.