Простые желания (СИ) - Предгорная Арина

В дверь, коротко постучав, вошёл невысокий изящный черноволосый мужчина.

— Светлого дня, Ваше Величество, — поклонился он.

Король поднялся из-за массивного стола и подошёл к одному из высоких стрельчатых окон, за которым виднелся бескрайний, благоухающий дворцовый парк. Помолчал, разглядывая вид из окна: буйству цветущих клумб и кустарников наступающая осень не являлась помехой. Взъерошил тёмные волосы с каштановым отливом, волнистыми прядями падающими на плечи. За его спиной почтительно притих придворный, сцепив перед собой руки; на пальцах неприлично сверкали крупными драгоценными камнями перстни — о его слабости к украшениям разве что легенды не складывали. Наконец монарх отвернулся от захватывающего вида и обратил взор на вошедшего.

— Что скажешь, Вестеро? Как он?

Мужчина шумно вздохнул.

— Как всегда, Ваше Величество, — в низком его голосе в этот раз не слышалось никакого веселья. — Замкнут. Отчуждён. Безучастен, как всякий живущий без надежды и веры человек. Печально видеть его таким.

— Книгу передали? — после длинной паузы поинтересовался король.

— Да, сразу же. Он сказал, что изучит. Без особого энтузиазма сказал, — повторно вздохнул маг.

— Ну а…в целом? Как на твой пристальный взгляд..?

— Мне показалось, он чем-то огорчён, — задумчиво протянул черноволосый, вызывая в памяти воспоминания о встрече. — Или обижен. Нет, пожалуй, всё-таки огорчён, мне кажется, так точнее. Вы же знаете…его, он всё прячет, если что и напоказ — только раздражение и гнев. Далантан был у него с визитом и с Вашим поручением, так Ар…

Король невежливо перебил:

— Я в курсе, что он вернул письмо — в мой же камин в мою собственную спальню и прилетело. Упрямец.

— Мне очень жаль…Бастиан.

— Ты не представляешь, как жаль мне, Вестеро. И я не о непрочитанном письме.

Дворцовый маг кивнул. Король выглядел расстроенным, как и всегда, когда получал подобные известия. Как будто стал ниже ростом, широкие плечи поникли, на лицо набежала тень, глаза насыщенного синего оттенка, опушённые неприлично длинными густыми ресницами, утратили блеск.

— Я сам навещу его в ближайшее время.

Карие с вишнёвым оттенком глаза мага сочувственно взглянули на монарха.

— Вы же знаете, как он не любит визиты. И ваши, к сожалению, тоже.

— Я не могу с этим смириться. Не могу, Вестеро. Мало ли что он там не любит! Хватит идти у него на поводу. Нельзя позволять ему дичать, нельзя забывать, не показываться ему на глаза. Он только говорит, что потерял надежду и просит оставить в покое, что видеть никого не хочет. А на самом деле ему ещё тяжелее в абсолютном одиночестве. Ему необходимо чувствовать себя нужным, даже если он орёт об обратном. Нет, Вестеро, отчаявшегося человека нельзя оставлять один на один с собой. Если он не хочет сам — я буду верить и надеяться вместо него. Когда-нибудь это закончится.

— Да услышит Вас Небо, Бастиан, — искренне откликнулся придворный маг.

После ухода Вестеро монарх вернулся к задумчивому созерцанию вида из окна, но вряд ли действительно что-то видел.

— Дастьен, — негромко позвал он, не оборачиваясь. — Не надоело подпирать стенку? Мог бы и как нормальный человек поприсутствовать на совете. И мнение твоё я с удовольствием бы послушал.

Участок одной из стеновых панелей напротив окна поплыл рябью, собираясь в очертания человеческой фигуры, приобрёл объём и потерял прозрачность. От стены неспешно шагнул молодой мужчина, похожий на его величество лицом и цветом волос. Мельком улыбнулся, стряхивая с узорчатого бархатного рукава невидимую пылинку.

— Своими соображениями по Сайттену я поделюсь с тобой в любой момент. А понаблюдать вот так за твоими министрами занятно, и самому выступать не надо: как ни крути, экономия времени, а всё важное и ценное я услышал и усвоил.

Он бодро прошёлся по кабинету, небрежным жестом поправил картину, на его взгляд, криво висящую, выровнял корешки книг на открытой полке, сунул нос в оставленные на длинном столе документы, передвинул на полпальца письменные принадлежности.

— Позёр, — хмыкнул король. — Всё бы тебе экономить время да вести тайное наблюдение! За фрейлинами маменькиными зачем в купальне подглядывал?

— А где я должен был за ними подглядывать? — непритворно изумился Дастьен. — В Храме Неба, на вечерней молитве? Так они там одетые и серьёзные до безобразия.

Бастиан, не удержавшись, издал короткий смешок.

— Тебе давно не шестнадцать!

— И что? С возрастом я должен перестать обращать внимание на хорошеньких женщин?

Фыркнув повторно, впрочем, совершенно беззлобно, монарх опустился на обитый шёлком диванчик, приглашающе похлопал рядом с собой ладонью.

— Раз уж тебе по душе незаметные перемещения, у меня к тебе будет просьба…

С лица молодого сползла маска лёгкой насмешливости, глаза, такие же, как у его матери, вмиг посерьёзнели, когда он присел рядом.

— Дед по-прежнему не в курсе о твоих особых способностях?

— Обижаешь! Деда я, в отличие от тебя, конечно, люблю и уважаю, но не надо ему знать всего, семейные тайны на то и семейные, верно?

— Переживёт его величество как-нибудь нелюбовь нелюбимого зятя… Твоим визитам всегда рад — мне этого достаточно, — удовлетворённо кивнул король. — Есть у него записи, на которые я мечтаю взглянуть. Сборник заклинаний, собранных несколькими поколениями Берденов. Но — не делится дражайший тесть, категорически, особенно со мной. Да и дочери любимой не доверяет. А мне очень надо, Йен.

— Тебе? Или…твоему лесному приятелю? — пытливо посмотрел на него молодой.

— Смотря на каком языке сделаны те записи. Может, и я сам сумею разобрать. Но — для Ара, да.

Дастьен дунул на упавшую на лоб вьющуюся тёмно-каштановую прядь.

— Где дед хранит эти записи, знаешь? И в каком виде?

— Рукописные листы в коричневом ящичке, на крышке герб Берденов, выложенный турмалинами. А место хранения мне неизвестно, его могли менять.

Молодой мужчина в раздумьях постучал пальцем по губе.

— Наверняка на рукописи ещё и защита наложена? Легко и просто — это не про нас, да, отец?

Дождавшись неопределённой улыбки на королевском лице, уверенно закончил:

— Привезу.

— Спасибо.

— Пока не за что.

— Дастьен! — окликнул король сына, когда тот направился к выходу. — На следующий совет явись, пожалуйста, в нормальном виде.

Тот с улыбкой растаял в воздухе, напоследок удостоив родителя порывистым кивком.

Первые дни в большом форрильском особняке показались Элге воплотившейся сказкой. Мадвик не отходил от неё ни на шаг, купал в любви, как дорвавшийся до сладкого, устраивал приятные сюрпризы. Вечера сделались уютными; свекровь с живейшим любопытством расспрашивала девушку обо всём: как ей жилось, чему училась, о чём мечталось. Занятой лорд Тивис, с трудом выкраивая драгоценные минуты для семейных посиделок, и тот посматривал доброжелательно поверх тихо шелестящих газетных страниц или финансовых бумаг. Оба родителя соглашались друг с другом: с женой их единственному сыну очень повезло.

Согретая чувствами внимательного мужа, Элге не сразу заметила холодок, пришедший на смену общему расположению.

Дни складывались в недели, и вот уже она не могла с уверенностью определить, принята ли окончательно в этот дом и в эту семью. Внешне всё выглядело пристойно и безупречно: вежливые улыбки, любезные речи, видимость заботы о её удобствах и комфорте. По ощущениям же, даже сквозь присущую девушке наивность и доверчивость она замечала и настороженность, и типичное аристократическое лицемерие, от которого совсем отвыкла, живя на окраине приветливого Леавора, среди радушных и отзывчивых соседей. Не только старшие Форрили наблюдали за ней, но и, не так тонко, как лорд и леди, а более заметно и грубо — прислуга. Элге не один и не два раза напоминала себе, что это…нормально, что не стоило ожидать немедленного обожания, но всё же отношение расстраивало.

Зато любовь мужа тёплыми солнечными лучиками продолжала согревать душу. Свободное от дел время Мадвик стремился провести рядом с ней. В своём доме, где проводил Элге маленькие спонтанные экскурсии по гостиным, кабинетам, тайным убежищам, показывал внушительную коллекцию холодного оружия, которое обожал. Занимал её забавными рассказами о своём детстве, знакомил с историей своего рода, рассказывая о том или ином предке так увлекательно, что девушка то восторженно хохотала, то замирала от ужаса. В ухоженном саду, готовящемся встречать плавное, вкрадчивое наступление осени, показал каждый уголок. В городе, куда молодые периодически сбегали на романтические прогулки, то по местам своих прежних встреч, к Шелте, то в маленькие кофейни на окраине, которые Элге предпочитала всем пафосным и роскошным ресторациям. В спальне, где по ночам Мад с присущим ему пылом раз за разом демонстрировал свою любовь и нежность. И в любое время суток — старался при каждом удобном случае прикоснуться, украдкой сорвать поцелуй, хотя бы просто шепнуть ласковое слово на ушко, такое, от которого это самое ушко немедленно вспыхивало и начинало гореть, а на щеках появлялся румянец.