Рыцарь Хаген - Вольфганг Хольбайн

— Не думаешь ли ты принять это бессовестное предложение и откупиться? — невольно вырвалось у Хагена.

— Конечно, нет. Но времени терять нельзя, — Гунтер поднялся, — Пошли гонцов во все города, во все дворы, послушные нам или дружественные. Пусть эта весть попадет в каждый город на берегах Рейна, лежащий по пути саксонского войска. И каждый, кто способен держать в руках меч и скакать на лошади, должен срочно прибыть в Вормс.

Хаген кивнул, но выполнять приказание пока еще медлил.

— Так должно быть и так будет. Ты прав. Но быть может, есть иной выход?

Гунтер вопросительно уставился на него.

— Зигфрид, — отвечал Хаген.

— Зигфрид?.. — Удивлению Гунтера не было предела. — Ты говоришь так лишь потому, что ненавидишь Зигфрида, или действительно считаешь, что он может нам помочь?

— Мои чувства по отношению к Ксантенцу здесь ни при чем, — возразил Хаген, — Я говорю серьезно, Гунтер. Зигфрид из Ксантена заверил тебя в своей дружбе и верности Бургундии. Так разве теперь не подходящий момент испытать его верность? Все-таки он одолел семьсот богатырей в стране нибелунгов. В одиночку.

Гунтер сердито махнул рукой:

— Прекрати, Хаген. Сейчас не до шуток.

— Я не шучу, — спокойно возразил Хаген, — Зигфрид…

— …пойдет ради меня на битву, и даже в одиночку, если я его об этом попрошу, — перебил его король. — И вероятно, будет убит. Ты это хотел сказать?

Хаген нахмурился:

— Нет. Я не испытываю ненависти к Зигфриду, однако сердце мое не разорвется от горя, если он погибнет в бою.

— Нет, ненавидишь, — настаивал Гунтер, — И я не понимаю почему. Ты возненавидел его с первой минуты, и целый год, прошедший с того дня, ничего не изменил.

Хаген отвел взгляд, посмотрел в окно. Солнце почти взошло, и красноватый отсвет на небе начал бледнеть. Воздух был чист и прозрачен.

— Я не испытываю ненависти к нему, — повторил он, — Но опасаюсь этого человека.

— У тебя нет причин опасаться Зигфрида из Ксантена.

— Может быть, не его самого, а несчастья, которое сопровождает его словно тень.

Гунтер явно начинал злиться:

— Несчастья? Не ты ли только что предложил уговорить Зигфрида сражаться на нашей стороне?

— Одно другому не мешает, — Хагену не хотелось продолжать бесполезный разговор; последние двенадцать месяцев эта тема всплывала постоянно, но спор прекращался всегда на одном и том же месте. Возможно, оба просто боялись его продолжить.

— Я пойду… разыщу Гернота, — решил Хаген, — Ты прав, мой король: времени терять нельзя, — И он быстро вышел из зала.

В коридоре он остановился и, прикрыв глаза, попытался успокоиться: беседа с Гунтером заставила его изрядно понервничать. Нет, сейчас нужно действовать. Он вышел на улицу и решительно направился к конюшням, снежок захрустел под его шагами.

Хаген отворил дверь, пахнуло теплом и конским потом. Здесь было темно, но глаза его быстро привыкли к полумраку. Конюшня наполовину пустовала; все лошади сгрудились тесным табуном по одну сторону узкого прохода, стараясь согреть друг друга теплом своих тел. Не было видно ни одного конюха, хотя уже наступило время кормить животных и кнехтам было строго-настрого приказано не покидать лошадей ни на минуту: две кобылы собирались ожеребиться.

Дойдя до конца коридора, Хаген отворил дощатую дверь в чулан. Раньше здесь хранился всякий хлам: старые седла, мешки, инструменты. Теперь каморка служила для иной цели. Согнувшись, Хаген шагнул в дверь и, прищурившись, огляделся по сторонам. Окон здесь не было, и маленькую тень он заметил только тогда, когда она зашевелилась прямо перед его носом.

— Хаген? — Голос Альбериха в темноте звучал как карканье ворона. — Чему обязан я столь высокой чести, что ты сам ко мне явился? Или ты решил пошпионить?

Хаген нетерпеливо махнул рукой:

— Выходи, гном. Надо поговорить.

— Так за чем же дело стало? — Протирая глаза, Альберих вслед за Тронье вылез из каморки. Похоже, Хаген его разбудил: привычный к жизни во мраке пещер, карлик имел обыкновение спать днем. — Ну?

— Для тебя есть работенка, — начал Хаген.

Альберих прищурился:

— Работенка? А я и не знал, что уже поступил к тебе на службу.

— Тебе это будет только в удовольствие. Как раз для такого прирожденного шпиона, как ты, гном.

Альберих захихикал:

— Нужно за кем-то подглядеть? Опять интрижка? С большим удовольствием, Хаген. А о ком речь?

— Я думал, ты уже все знаешь, — Хаген сделал вид, что удивлен, — К нам прибыли два чужеземных рыцаря, послы Дании и Саксонии.

Альберих задумался:

— Значит, наконец и до Бургундии добрались?

— Да, — Хаген нетерпеливо кивнул. — Оба посланника сейчас на постоялом дворе. Гунтер принял их как гостей.

— Как неудобно, — съязвил Альберих, — Там-то они вне твоей досягаемости, правда?

— Неудобно не только для меня. Боюсь, и твоя спокойная жизнь закончится, как только твой господин узнает об объявлении войны.

Альберих вздохнул:

— Быть может, тут ты прав. Зигфрид не будет созерцать сложа руки, как саксы завоевывают Бургундию. Ксантен ведь совсем недалеко от Вормса. А Людегер алчен, как старая крыса. Так, значит, тебе нужна моя помощь?

Хаген кивнул:

— Мне необходимо узнать все, что им известно: где расположен их лагерь, как сильно войско, сколько у них людей, настроение воинов. Одним словом, все.

— Ну, добровольно они вряд ли мне об этом поведают, — Альберих скорчил гримасу.

— Ты ведь славишься тем, что можешь стать невидимкой и проникнуть в любую тайну, разве нет?

— Слава распространяется быстро, Хаген. Один утверждает, что непобедим, другой… — Гном пожал плечами. — Твое требование нелегко исполнить. Но я постараюсь. Люди много о чем болтают, когда уверены, что их никто не слышит. Так, говоришь, оба чужеземца на постоялом дворе?

Хаген кивнул:

— В каземате они бы меня устроили больше. Но законы гостеприимства нарушать нельзя.

— Что, возможно, не так уж и плохо, — задумчиво пробормотал Альберих. — Ты приставил к ним охрану?

— Разумеется.

— Тогда убери ее. Не совсем, конечно, а только рядом с ними. Так, чтобы не возбудить подозрений, но создать у них иллюзию некой свободы.

Хаген кивнул.

— Дай мне время до вечера. А сейчас уходи. Мне нужно… кое-что приготовить.

Глава 8

Ветер налетел ледяным порывом, когда Хаген, согнувшись в седле, проскакал в распахнутые городские ворота. Стражники шарахнулись в стороны. Под копытами коня прогрохотали оледеневшие доски моста, и через несколько мгновений Хаген очутился посреди бушующей снежной бури. Пришпорив коня, он поскакал через поле к Рейну — мрачный вестник несчастья. До сих пор, кроме него самого, Гунтера и еще нескольких рыцарей, созванных королем на совет, о случившемся не знал никто. Но скоро, очень скоро весь город узнает о беде.