Забытый город (СИ) - Дмитрий Кузьмин

Старк не признавался друзьям, даже самому себе мог сказать это лишь в серьезном подпитие: «Форт для меня — последнее подтверждение силы. Нас выгнали отовсюду, мы ютимся как офисные крысы в торговом центре и охраняем богачей». Форт для Старка был последнем прибежищем, и отдать его означало потерять уважение к себе.

Но как старший офицер он был обязан раз в три дня дежурить в Верхнем районе — спокойно, без происшествий, есть время рассказать новичкам о работе. Ненавидел, честно говоря, такие дни — но без них не было и приятных дней. В моменты размышлений, которые обычно наступали после третьего стакана, Старк называл свою жизнь «ИньЯнем», что означала равновесие хорошего и плохого.

Все это пронеслось в голове капитана, пока он спускался в складские помещения центра, переоборудованные в камеры временного содержания. В ближайшей клетке — два на два метра — на коленях стоял старец. Седой, с морщинистыми руками, которые он держал ладонями вниз на бедрах. Старк отметил прямую, практически военную осанку — несмотря на возраст, старик держал ровно. «В молодости давал жару», — подумал Старк и постучал дубинкой по прутьям клетки.

— Эй, праведник! Объяснишь, зачем ты приставал к детям?

— Помолись со мной, сын божий. Вечная тьма накрывает этот город, — сказал старик и повернулся к Старку лицом. Капитан осмотрел лицо мужчины — покрытое веснушками и морщинами, оно вызывало отторжение и тошноту. Будто гнилое яблоко, с выщербленными точками старости — Старк поморщился и обратил внимание на глаза. Зрачков у старика не было — только белки, цвета яичного желтка, пронзенные синеватыми капиллярами. Старка передернуло — старик видел его, смотрел в глаза, хотя здравый смысл говорил полицейскому — такого быть не может, старик слепой.

Пленник отвернулся к стене и продолжил проповедь. Левая губа при каждом слове дергалась в хаотичном порядке.

— Покайся пока есть время! Этот город погибнет, реки окрасятся тем, что сейчас проливается безнаказанно на мостовую. Кровь захлестнет с головой, чистое станет грязным, грязное перевернутся и утонет. Никто не выживет, все станут другими. И появиться он, новый Бог! Аминь! Крикните «Аминь»! Новый Бог спасет город — он уничтожит нас, зальет город своей спасительной кровью!

Старик замолчал и повернул голову к Старку — шейные позвонки хрустнули, капитан вздрогнул. На секунду ему показалось, что у старика появились зрачки — ярко-голубые, светящиеся изнутри, будто в череп пленника вставили яркие лампы. Старик бодро вскочил и метнулся к Старку. Капитан выхватил оружие, направил в камеру, но было уже поздно. Пленник попытался выбраться из клетки через зазор между прутьями, с разбегу прыгнул головой вперед. Череп застрял, шея не выдержала — раздался хруст, и старик безвольно повис на прутьях. Из открытого рта виднелись гнилые редкие зубы, по подбородку стекала слюна.

Старк опустил оружие и посмотрел на самоубийцу. Негнущейся рукой залез в карман, достал рацию, вызвал подмогу. В ушах звучал хруст позвонков и предсмертный крик старика: «Аминь».

Ничего подобного, они еще примут нас всерьез. Поймут, что мы такие же люди, как они. Даже лучше, чем они. Кто они? Обычные людишки, без сил и воли. А через что прошли мы? Через лишения, через безразличность! У нас нет семьи, и не будет. Но у нас есть мы — и мы больше чем семья. Мы — не вампиры, не кровососы, как называют нас они! Мы — лучше, чем люди, мы — больше чем люди! И мы докажем им это! Нас будут бояться, нас не будут презирать!

Рой, они не воспринимают нас за людей. Мы — жертвы эксперимента. И ты должен смириться с этим. Или тебя зачистят. Нас не жалеют, нас нельзя вылечить. Нас просто убьют. Давай уйдем, зачем тебе это?

Я не хочу просто уйти. Я хочу жить, понимаешь? Жить, а не прятаться! Я хочу зайти в Верхний район, я хочу таких же прав, как у них, понимаешь? Я не хочу прятаться!

У нас все это есть. Мы можем работать, как и все. Ведь есть же вампиры, которые работают на рудниках, как и другие. Продукты там есть, жилье тоже. Брось это!

Да? И много вампиров возвращалось с рудников? Много вампиров ты видишь в городе? Вампиров, гуляющих днем наравне с людьми? Мы не люди, Рейчел, и никогда больше не будем ими. Но я знаю, как это исправить. Я знаю, как доказать им, кто мы есть. И я не буду выпрашивать подачки у Церкви. Если мне нужна кровь, я буду брать ее тогда, когда захочу, а не цедить порцию целую неделю, теряя силы. Мы не нужны им — хотя были рождены солдатами. Мы — воины, это в нашей природе. Ты — воин, и ты должна идти с нами.

Нет, Рой. Я никуда не пойду. А если пойдешь ты — не вернешься, я знаю. Тебя либо схватят и сделают материалом. Либо убьют. В тебе нет сил, и у тебя закончилась пища. Где ты возьмешь пищу?

Рой ударил сидящую перед ним девушку здоровой рукой. Потерял равновесие, ухватился за журнальный столик, чтобы не упасть. Ампутированный обрубок второй руки беспорядочно подергивался — после ампутации нервы еще не привыкли к тому, что конечность заканчивается после локтя, и Рой пытался бить и ей. Девушка скатилась на пол, охнула, схватилась на щеку. Удар отставил на коже царапину от перстня, вокруг которой быстро наполнялся краснотой синяк.

— Если ты хочешь сдаться, хочешь продолжаться сидеть так и ничего не делать — продолжай. Но не затягивай меня с собой! Думаешь, ты так важна для меня? Нет! Я и сам могу все сделать! — закричал вампир.

Развернулся, полез наверх по приставной лестнице — жилище Роя располагалось в подвале небольшого магазина, хозяин которого ежемесячно получал от вампира несколько монет. Жилец не был беспокойным, шумел пару раз в неделю, но быстро затихал, поэтому арендатор был доволен дополнительным доходом.

Рой берлогой был доволен до недавнего момента — с тех пор как Рикард — вампир не мог забыть это имя, даже если бы захотел — раздробил ему руку, каждый подъем по приставной лестнице оборачивался пыткой. Одной руки не хватало для нормального упора, поэтому каждый раз вампир балансировал, размахивая культей и пытался сохранить равновесие.

Подъем по лестнице успокоил его. «Вот и хорошая сторона. Надо почаще лазить туда и обратно. Черт! Эта сука думает, что может привязать меня к себе. Ну что ж, пусть поплачет — может, поумнеет. Жалко будет ее убивать — но слишком много она знает», — подумал Рой и выбрался на поверхность. Женщина, считавшаяся постоянной подругой вампира, лежала на холодном полу и всхлипывала. Когда Рой связался с компанией «свободных» вампиров, она молчала. Все пошло под откос, когда тот отказался идти в Церковь за положенной дозой пищи. «Зачем нам это?», — говорил он ей. — «Мы свободны и должны добывать пищу сами, а не пользоваться свиньями, из которых сцеживают для нас кровь». Рейчел молчала — до сегодняшнего дня, когда он… Девушка не сдержалась и зарыдала в полный голос — но ее никто не услышал.