Мы – русские! С нами Бог! - Владимир Соловьев

Конечно, роль Петра I в истории русской церкви сложно считать положительной, но даже этот поклонник всего заморского не позволил себе открыто отказаться от православия и принять иную веру.

Рожденная в католичестве девочка из захудалого немецкого княжества приняла православие и, став русской императрицей Екатериной II, не позволила ни себе, ни двору заразиться смутой.

При Павле I обожание всего чужеземного было чрезмерным. Была введена тупая прусская система, армия и двор стонали, – однако православие Павел не тронул, хотя в том, что касается его отношения к церкви, не может быть никаких иллюзий.

Его сын, Александр I, мог на примере своей семьи убедиться в сложной природе западных посулов. Напомню, что Александр знал о готовившемся заговоре, целью которого было убийство его отца, но промолчал. Политическая подоплека была проста: англичане не могли допустить сближения России и Франции, что автоматически означало падение влияния Великобритании, и не остановились перед прямым заговором – говоря современным языком, вмешались во внутренние дела независимой страны. Тем не менее Александр расплатился за возведение на престол, не выполнив условия договоренности с Францией в части соблюдения торговой блокады Англии, что и послужило для Наполеона формальным поводом к началу военных действий против нашей родины в 1812 году.

Цель была достигнута: две мощнейшие на тот момент европейские державы сошлись в смертельной схватке, а результатами воспользовались англичане. Значительно позже они сумели унизить Россию Крымской кампанией, повлекшей за собой самоубийство (как утверждают некоторые историки) Николая I.

Да и постоянные локальные конфликты в «мягком азиатском подбрюшье» и на Кавказе не обходились без участия то английских, то французских советников – Россия никогда не давала им покоя. Но ни заговоры, ни убийства, ни вооруженная агрессия и дипломатические сговоры не помогли западной мысли преодолеть языковой и культурный барьер и разъесть Россию изнутри.

Уже и аристократия практически перестала быть русской – и этнически, и культурно; и мода на все западное процветает с петровских времен; и костюмы сменили; и церковь отделена от государства и ослаблена расколом, а все равно – чуть появится внешняя угроза, как слетает с людей налет неметчины и бьется русский дух за правое дело. А вот стоило России ошибиться в целях или поддаться корысти, то и результат плачевный, и стыд на весь мир, и внутри страны смута, лжецари, горе-пророки и крестьянские восстания.

К сожалению, ответ лежит на поверхности. В разложении аристократического слоя нет никакого смысла, ибо он не воздействует на психологическую основу – остов народа, не является, если угодно, ментальнообразующим. Поэтому любая петровская прихоть по большому счету оставалась ветром, гуляющим по верхушкам деревьев, но никак не затрагивающим густой кустарник. Все что угодно могло твориться при дворе Иоанна Грозного или Петра Великого, Екатерины II или Павла I. Можно сгонять ряженых плясать на ассамблеях или отправлять под лед новобрачную на санях с лихой тройкой, кромсать бороды боярам или заставлять всех гвардейцев носить букли, рубить головы стрельцам или вздергивать на виселицы распалившихся аристократишек, решивших присягнуть Константину и жене его Конституции, развлекаться с сонмом любовников в Зимнем или гулять в простом платье по Голландии, заглядывая в окна второго этажа, ибо рост велик, хоть и в плечах император узок, – все одно. Барская прихоть, не народного ума дело, на жизнь повседневную никак не влияет. Как говорится в народе – с жиру бесятся. По своему укладу и природе как была аристократия пришлой, так и осталась. Конечно, любит Россию, пытается ее понять и даже вынужденно по деревням ездит, но платочек с французскими духами брезгливо держит у носа и все норовит поскорее из этого ужаса выбраться. Я сейчас, конечно, упрощаю, но не так уж сильно. Достаточно, чтобы осознать, почему практически любая болезнь или увлечение аристократии проходит незаметно для народа. Баре и так все время бесятся – не тем, так этим, а на аппетиты их игры не влияют, и кушать им хочется исправно. А значит, гнет не ослабевает, и оброк по-прежнему будут собирать железной рукой в любой исторически приемлемой форме, будь то дань, барщина или налоги. Конечно, не всегда в верхах гуляет только ветер. Бывает, что приходит и ураган, и тогда вся жизнь народа меняется. Такого рода потрясений в истории России было немного, но их влияние на всю мировую историю колоссально, хотя поначалу произошедшее и казалось тем же европейцам далеким провинциальным анекдотом.

Теперь уже стало окончательно ясно, что к концу XX века в нашей стране создан совершенно уникальный новый строй. Углубимся немного в историю. Описывать в подробностях ситуацию 1991, 1993, 1996 годов, думаю, не стоит – в конце концов, все это прекрасно помнят. Итак, с какого-то момента реальная власть оказалась в руках олигархов. Именно эти люди управляли и страной, и несчастным, слабым, вечно пьяным Ельциным. Непонятно, как мы с вами пережили эти годы колоссального унижения. Страна чудом держалась на грани развала, государства фактически не было. И затем абсолютно случайно, по чьей-то ошибке, по недосмотру, к власти приходит Путин. Я говорил на эту тему со многими людьми в кремлевских структурах – никто даже не мог вспомнить, как Путин появился, до сих пор существуют разные версии. Неизвестно, кому первому пришла в голову идея выдвинуть его на президентский пост – я задавал этот вопрос и Березовскому, и Волошину, но и они не могли вспомнить. Путин как-то неожиданно показался всем очень подходящим, удобным кандидатом. Но – не угадали.

Будучи в системе, Путин прекрасно видел, как работает сложившийся механизм власти, и чтобы суметь с этим механизмом побороться, стал перехватывать потоки и расставлять на ключевые посты своих друзей – тех, которых он хорошо знал и понимал и которых считал честными людьми. Многие из них, разумеется, прошли школу КГБ, которую когда-то прошел и он.

А дальше началась цепная реакция: все эти энергичные ребята – полковники, генералы, майоры – тоже стали устраивать на посты рангом ниже своих людей, те, в свою очередь, укомплектовали надежными знакомыми следующий уровень, и в скором времени эта матрица оказалась развернута по всей стране.

Неожиданно ФСБ стало больше, чем ФСБ, а работа в питерской мэрии – больше, чем работа в питерской мэрии. Стало важно быть знакомым кого-то из знакомых. Эти «знакомые» как-то моментально расселись всюду и постепенно проникли во все бизнесы, стали в той или иной степени связаны с любой ветвью власти и с любой копейкой, проходящей по стране. И оказалось, что им всесильнее и сильнее не хватает денег – они захотели владеть всем. Государство начало разрастаться и заменять собою олигархов, был построен новый вид опричнины – опричнина друзей и чекистов. При этом они забыли, в чем суть их деятельности, для кого и для чего они работают, и перестали видеть людей. Людей заслонили финансовые потоки, строчки в бюджете и абстрактное увеличение зарплат, а новые опричники отныне просто наслаждались жизнью и де-факто ею владели. Они объединялись в группы и расторгали союзы, прорастали друг в друга, их интересы то соприкасались, то входили в конфликт, одни друзья Путина начинали воевать с другими друзьями Путина, и в какой-то момент времени ситуация вышла из-под контроля. Как мне всегда казалось, идея Путина остаться хотя бы премьер-министром была связана с тем, что если бы он ушел совсем и оставил Медведева одного, недолго бы тот пробыл президентом. Война между кланами друзей Путина обострилась до крайности и могла дойти до таких форм, что страну попросту разорвало бы на части.

И еще один гигантский минус кланового подхода заключается в том, что мы полностью потеряли ту прослойку профессионалов, из которой и черпаются кадры для государственной работы. Хорош или плох был Советский Союз, но система выращивания профессионалов работала там очень четко. Человек учился в институте, потом, если у него были способности, он оказывался на общественной работе, где его тоже постоянно учили. Не буду сейчас вновь обсуждать идеологическую составляющую – я ненавижу идеи марксизма-ленинизма в том виде, в каком они воплотились в нашей стране, хотя сама по себе коммунистическая парадигма довольно привлекательна. Однако сегодняшняя бездуховность и безнравственность – это еще большее зло, чем все недостатки социализма. Честно говоря, мне гораздо больше нравилось, когда люди восторгались Зоей Космодемьянской, чем современными пустышками. Так вот, сложившаяся у нас система – которая постоянно сосет деньги, которая, как раковая опухоль, воюет сама с собой и со всем окружением, – изо всех сил противится появлению в ней профессионалов. Потому что пришедший профессионал вдруг начинает задавать ненужные и неудобные вопросы, например: «А почему мы откатываем деньги этой компании?»