Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени. Часть 5. Брысь, или Один за всех и все за одного - Ольга Малышкина

– Вы знаете дорогу? – на всякий случай уточнил Брысь.

– Конечно! За мной, месье!

Лорд почувствовал необыкновенный прилив сил от осознания своей значимости и кинулся вперед. Правда, довольно скоро ему пришлось перейти на спокойную трусцу, чтобы иностранные гости не сильно отставали…

Ришелье не поехал на заседание Совета из-за внезапно ухудшегося самочувствия. Хотя причина недомогания крылась не столько в приступе ревматизма, которым страдал с детства, сколько в дурном расположении духа – его высокопреосвященство беспокоил приказ, отданный им графу Рошфору по поводу Миледи. Впрочем, ее судьба на этот раз находилась в ее собственных руках: останется верной ему – будет жить…

Почти пятнадцать лет тому назад, когда Арман Жан дю Плесси де Ришелье еще занимал пост епископа Люсона, ему пришлось исповедовать одну знатную даму, лежащую на смертном одре. Среди вороха прегрешений, совершенных ею на этой земле, было одно особенно тяжкое – незаконнорожденное дитя, отданное сразу после рождения сначала деревенской кормилице, а потом подкинутое в монастырь бенедиктинок в Тамплемаре, подальше на север страны, с глаз долой… Теперь дама раскаивалась в содеянном и просила позаботиться о дочери, нареченной при крещении Матильдой…

Глава сорок восьмая, в которой кардинал расстроился

Исполняя христианский долг и слово, данное умирающей, Ришелье навел справки о девочке. Настоятельница монастыря описала ее как чрезмерно умную (она употребила именно этот эпитет, видимо, считая ум в женской голове грехом), чересчур подвижную, слишком красивую, склонную к авантюрам и вообще не предназначенную для благочестивой монашеской стези…

Заинтересованный характеристикой, необычной для десятилетнего ребенка, с пеленок воспитываемого в рамках строгих монастырских правил, молодой епископ приставил к девочке учителя – священника из Лилля, рекомендованного ему как человека весьма образованного – выпускника Сорбонны, как и сам Ришелье.

Читая отчеты, регулярно присылаемые ему наставником Матильды, в которых тот выражал восхищение успехами ученицы, Арман Жан, чья карьера стремительно шла вверх (люсонский епископ уже занял пост министра иностранных дел и государственного секретаря при Марии Медичи – матери Людовика XIII, управляющей страной ввиду малолетства короля) задумался о дальнейшей судьбе подопечной, все больше склоняясь к мысли использовать ее неординарные способности на благо Франции, то есть в качестве своей шпионки…

Скрипнула дверь, и показалась Маркиза. Потеревшись усатыми щеками о створки и восстановив свой запах после посещения кабинета посторонними, она прошествовала на привычное место перед камином. За ней потянулись котята, весело нападая то друг на друга, то на бахрому ковра. Белый, которого Ришелье все еще прижимал к себе, увидев маму, тут же запросился вниз, и Его Высокопреосвященство бережно опустил малыша на пол…

Далеко идущим намерениям чуть было не помешала сама Матильда, внезапно исчезнув из монастыря, да еще вместе с учителем! Пока шли поиски, девушка умудрилась попасть в руки лилльского палача, бежать из тюрьмы и даже влюбиться! С одной стороны, столь безрассудные поступки подтверждали, что Ришелье не ошибся в оценке наклонностей «подопечной», с другой, – ставили под удар его долго вынашиваемые планы относительно создания собственной шпионской сети, несомненным украшением которой должна была стать обворожительная и прекрасно образованная «воспитанница бенедиктинок».

Пришлось проявить жесткость и вмешаться в судьбу прелестной авантюристки, удлинив список совершенных ею «преступлений» и заручившись письменными показаниями лилльского палача, оказавшегося к тому же старшим братом священника – наставника Матильды (воистину, неисповедимы пути…). Как и предполагал Ришелье, этого вполне хватило для щепетильного в вопросах чести молодого графа, чтобы развестись с юной супругой и не проявлять интерес к ее дальнейшей участи…

Конечно же беглую «преступницу» не вернули ни в тюрьму, ни обратно в монастырь – Арман Жан решил, что пришла пора проверить ее в деле… Она справилась блестяще, как, впрочем, и со всеми последующими секретными «миссиями», а их было за прошедшие восемь лет немало…

Легкое волнение он пережил, когда узнал, что под личиной одного из мушкетеров, особенно часто досаждающих его гвардейцам, скрывается граф де Ла Фер, несущий королевскую службу под псевдонимом Атос. Немного успокаивало то, что Миледи появлялась в Париже редко, только чтобы получить новое задание – в Европе разгоралась война между католиками и протестантами, грозящая затянуться на долгие годы, а Франция была еще слишком слаба, чтобы позволить себе оказаться втянутой в противостояние, поэтому агентам всегда находилось, чем заняться в Испании, Австрии или Англии.

Главного министра английского короля Карла Первого, герцога Бекингэма, Ришелье считал особенно опасным противником (к тому же посмевшим испытывать нежные чувства к французской королеве!), и он поручил красавице-шпионке приглядывать за врагом как можно с более «близкого» расстояния. Так что до сих пор пути Миледи и Атоса не пересекались и у кардинала не было возможности проверить, забыто ли обоими их недолгое общее прошлое…

Дверь опять скрипнула, распахиваясь шире, и в кабинет заглянул камердинер. Вид у него был сконфуженный.

– Что случилось? – раздраженно спросил Ришелье, предчувствуя, что ничего хорошего не услышит.

– Ваше высокопреосвященство, вы велели докладывать, если новый кот поведет себя необычно…

– И что такого необычного он совершил?

Камердинер помялся в нерешительности:

– Пропал… И Лорда тоже нигде нет…

– Да убежали они! – широко зевнув, подсказала Маркиза. – Сразу вслед за графом Рошфором! У Лохматого какое-то срочное дело появилось, а Лорд отправился его провожать! Вернутся, никуда не денутся!

Любимице кардинала и в голову не могло прийти, чтобы кто-то по доброй воле навсегда покинул такое роскошное место обитания!

К ее словам, впрочем, не прислушались. Папа еще больше разгневался и расхворался, так что пришлось звать доктора, а беглецы не объявились и спустя несколько часов, пропустив время обеда, а затем и ужина…

Глава сорок девятая, в которой друзья осуществляют безумный план

Между тем судьба благоволила путешественникам – всего через несколько домов от жилища Арамиса на улице Вожирар они заметили подходящую для их целей карету. На ее дверце красовался значок, изображающий святого с лопатой. (Брысь уже видел такие, когда бегал по городу. Святого звали Фиакром, и он считался покровителем наемных экипажей, а еще садовников, что объясняло наличие «копательного» инструмента в его руках.)

Господин, который приехал в карете, как раз расплачивался с возницей, а пегая лошадка смирно стояла, отмахиваясь хвостом от назойливых насекомых и время от времени встряхивая заплетенной в косички гривой.

Безмятежную картину нарушил огромный серый в разводах пес, кинувшийся на козлы со злобным рычанием. Кучер в страхе соскочил на мостовую, так и не успев взять протянутую ему монету, а господин побелел и свалился без сознания прямо на булыжник.

– Гони, а то укушу! – рявкнул новый возница.

Довод показался кобылке весьма убедительным, и она изо всех сил рванулась вперед…

Довольные, что «угон» прошел быстро и без жертв, если не считать хлопнувшегося в обморок горожанина, Рыжий и Савельич поудобнее расположились на мягких подушках.

Философ опять поразился везению, которое сопутствовало их приятелю и помогало осуществлять даже безумные, на первый взгляд, планы. Сам искатель приключений хмурился, несмотря на успешно проведенную «операцию», – из-за теплой погоды и безоблачного неба, не предвещающего ни капли дождя, полог экипажа был откинут, и необычные пассажиры бросались в глаза прохожим. Заслышав грохот их «колесницы», люди сначала сторонились и прижимались к обочинам, а потом принимали оторопелый вид.

Правда, остановить скачущую во весь опор лошадь никто не пытался. Вероятно, успевали заметить серьезное выражение на морде дога, восседающего на месте кучера. Лицезреть подпрыгивающих на ухабах котов вряд ли было возможно, так как карета передвигалась с большой скоростью.

Колеса протарахтели по брусчатке Нового моста, оставив позади остров Сите с величественным собором Парижской Богоматери, пересчитали выбоины на мостовых, обогнули виноградники холма Монмартр и устремились дальше на север.