Пианист. Осенняя песнь (СИ) - Вересов Иван

Вот такая история рождения. А кто их знает, может, и любовь была, а может, по пьяни настрогали. Но затянуть себя в этот омут Тоня не дала, вырвалась, вывернулась, пробилась. Училась хорошо, круглой отличницей была, поехала потом поступать в колледж, на медсестру хотела. На зоне врачи жили лучше всех, не считая начальства, конечно. Но с медициной не срослось, не так просто оказалось. И люди отговорили, что зарплаты маленькие, устроиться хорошо не всем удается. А вот куда-нибудь в торговлю… И Тоня пошла учиться на технолога. Колледж окончила с отличием, в институт поступила легко. Жила в общаге, блюла себя строго.

Не была она гулящей. И Славик — это не случайный плод временной связи. Тоня думала, что отец Славика на ней женится. Бывает и молодые семьи и живут и жизнь строят. Но не в её случае, у Тони так не вышло. Она яркая была, красивая, от ухажеров не отбиться, под окнами стояли, с танцев провожать — так дрались за право. И был один… Петя Темерев. Имя не важно теперь, разве что Мирослав у неё Петрович.

От сына она не скрывала, что да, отец есть, но жить вместе не получилось. Не врала она Славику про героя-летчика или пограничника, который погиб при исполнении. Ничего он не погиб. Живет где-то. Тоня его и знать не захотела после того, как родители, потенциальные свекр со свекровью, явились к ней в общежитие спасать своего бедного мальчика. Узнали, чья дочка Тоня, кто-то добрый им напел. С другой стороны, лучше так, чем потом бы вскрылось. Врать она не любила, когда Петя спросил, правда ли, что отец её сидел за убийство, она отпираться не стала. Сама историю эту знала смутно, но врать не сочла возможным, думала, что у них с Петром любовь.

Ребенка оставила, хотела она малыша. Не понимала, насколько будет тяжело, но если бы понимала — все равно бы аборт делать не стала. Считала убийством. Странная мысль в ней сидела, что если отец её убил, то ей надо человека родить — тогда и простится. И на ней отцовского греха не будет.

И как будто там наверху услышали её! И родила легко, и как-то находились и люди, кто помогал, и работа, чтобы жить. Работы она не боялась, с Милой познакомилась на прополке скверов. У Милы такая была практика студенческая, а Тоня подрабатывала почасово. И жилье они тогда вместе сняли, с тех пор так и остались вместе. Пусть временное, но не бомжевали же! У Милки тоже жизнь не заладилась, хоть и был муж, а толку-то? В каждой избушке свои погремушки…

Тоня вздохнула, прогнала воспоминания. Знал бы Кирилл, кто она да что, может, и на порог бы не пустил!

Она вытерла последнее блюдце, можно уже отнести чашки с блюдцами в буфет.

Решение, что со Славиком будет, так и не пришло. Вернее, решение само собой напрашивалось, как будто судьба вела, но Тоня боялась! Казалось ей: согласиться — это отдать ребенка в чужие незнакомые руки, а ведь кроме Славика никого у неё в жизни!

Вдруг накатили дурацкие слезы. Тоня кинулась в ванную, пустила холодную воду, умылась, справилась с собой. Вернулась на кухню, а там, оказывается, её Ксения Николаевна поджидает.

— Я все перемыла и перетерла, Ксения Николаевна, — сказала Тоня. Она решила, что мама Кирилла за этим пришла на кухню. И ошиблась, мама Кирилла тут же опровергла её предположения.

— Я давно уже не мою, Кирилл сам управляется. От меня толку мало, скорее перебью, чем по местам расставлю. А помощницу я ему нанимать не позволяю, боюсь.

— Чужого человека в доме?

— Да, всякие случаи бывают, по телевизору часто показывают. Придет такая в дом, вотрется в доверие, а потом и вынесет все. Или того хуже, отравит клофелином, а завещание подделает.

— Ну что вы? Это все телевизионщики нагнетают. — Тоня еще раз осмотрела кухню и убедилась, что все в порядке. — На самом деле агентства есть, там проверенные люди работают, кого попало не пришлют. Вам бы легче было. И дома не одна.

— Нет, ты не знаешь… Ничего что я так по-свойски? Не обижаешься?

— Ну что вы, Ксения Николаевна!

— Это хорошо, ты простая, без вывертов. Люблю таких. Теперешние девицы все строят из себя. О чем я говорила?

— Что я не знаю…

— А, да-да, ты не знаешь, а я пообщалась уже с патронажными девушками, к нам две прикреплены, а толку от них никакого. Торопятся вечно, им главное подсунуть мне тетрадки свои на подпись. Я один раз в лупу рассмотрела. Ой, там чего только не написано. Что меня и переодевают, и моют, и разогревают еду, и кормят, уборкой занимаются, даже что мусор выносят. И за это за все я расписаться должна, иначе они не получат за меня деньги. Они за каждый адрес получают.

— Как же так, — возмутилась Тоня, — ничего не делают, а деньги получают? Зачем они вам?

— Ну, как тебе сказать. А если экстренный случай? Вдруг Кирюша уедет куда? Или, не дай Бог, приболеет и не сможет, например, в магазин выйти, в аптеку? Тогда уж я позвоню им и попрошу булки принести, молока, лекарств.

— Вы лучше мой телефон запишите, если что — я приду и все сделаю.

Тоня и не подумала, что её предложение можно истолковать по-разному: и как искреннее желание помочь, и как попытку набиться в подружки к Кириллу.

Она так сосредоточена была на Славике, что об этой стороне отношений с молодым человеком и не думала. А ведь он не ребенок.

С тех пор как вся её романтическая любовь развалилась, Тоня про мужчин и не думала. Ни о близости, ни о новом браке. И кто бы взял её — бесквартирную да с ребенком?

— Я запишу, обязательно. Мне Кирюша много про тебя рассказывал.

— Про меня? — Тоня удивилась. — Что про меня говорить? Вот про Славика…

— Он и про Славика говорил. А ты садись. — Ксения Николаевна и сама, опираясь обеими руками о стол, уселась на табуретку. Из кухни мама Кирилла уходить не собиралась.

Тоня села напротив. Она не знала, насколько Ксения Николаевна осведомлена о планах Кирилла насчет Славика. Подозревала, что и сам он решение принял спонтанное, когда предложил ей поселить Славика у них. Мать, конечно, и не спрашивал. А если так, то что тогда Ксения Николаевна сейчас про неё думает? Что она девушка Кирилла? Знакомая? Ну не невеста же, с ребенком…

И снова червячок сомнения заворочался: стоило ли приходить, какой во всем этом толк? Никогда Ксения Николаевна не согласится. Ни Славика принять, ни саму Тоню…

— Мне Кирюша много рассказывал про Славика, а про тебя совсем ничего. Как вы познакомились?

— В клубе, во Дворце культуры, или, как сказать, на работе у Кирилла. Мы с подругой там выставку делали, я с собой Славика брала, он на сцене баловался, в рояль тыкал, а Кирилл услыхал. Так и познакомились. Я не очень и хотела.

— Почему же? Кирюша чем-то не понравился? Он скромный, да, мало с девушками общается.

Ну точно! Так оно и есть — Ксения Николаевна думает, что Тоня потенциальная подружка. Выспрашивает. Значит, надо раз и навсегда с этим покончить. А для подготовки Славика другие пути найти, может, учителя нанять по музыке. Не дороже денег, если поднапрячься — справиться можно. А приходить не надо было! Вот не зря же ноги не шли сюда.

Жалко, конечно, привык Славик уже к этому Кириллу, даже слушает его. Но лучше сразу прекратить, чем резину тянуть…

— Кирилл мне очень нравится, он учитель хороший, хоть и молодой. И у нас с ним ничего такого нет. Зря вы подумали, Ксения Николаевна. Я из-за Славика пришла.

— Конечно, из-за Славика, я понимаю. Кому же захочется со мной возиться? А Кирюша меня не бросит, вот и будет мыкаться, я ведь не старая ещё, Тонечка. Муж постарше, и Кирюша у нас поздний. Все не было и не было у меня деток. Думала и совсем уже не дождусь, а вот почти в сорок лет родила. Тогда и с глазами проблемы начались, отслоилось там что-то. Сначала не сильно мешало, а потом все хуже, хуже. А как не стало Михал Кузьмича, так словно бы обвалилось все. Здоровье ухудшилось, прямо жить не хотелось. Если бы не Кирюша, наверно, так и ушла бы следом.

— Ну что вы говорите, Ксения Николаевна, разве можно так?! — Тоня через стол схватила её за руку, как будто удержать хотела, и сама испугалась фамильярности этого порыва.