Конец академии (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер"

“Великая княжна Виктория Алексеевна участвует в военно-спортивной игре “Зарница” вместе с братом”, - бросился в глаза крупный заголовок, а под ним - фото девушки и парня в комбинезонах операт мобильного комплекса. Следом шли пространные рассуждения на тему пользы подобных мероприятий, упоминалась императорская программа поддержки, потом - традиционные восхваления и прочий подхалимаж, без которого ни одна подобная статья не обходилась. Зато следующий после абзац привлёк внимание Гиржовской.

“Великая княжна Виктория Алексеевна, управляя учебным мобильным доспехом, смогла прорвать оборону “зелёных” и захватить флаг команды противника, поставив победную точку в трёхдневном противостоянии”, - говорилось в тексте, а в качестве наглядного доказательства прикладывались несколько фото, в частности, тот самый переломный момент с прорывом мобильного доспеха великой княжны на условную базу. Вот только в самом углу фото, чуть в отдалении, слегка размыто, но всё-таки узнаваемо, со спины виднелся ещё один мобильный доспех. И судя по красным полосам на броне, он был вовсе не из команды противника. Нет, это могла быть другая девушка-операта, к тому же состав команд и перечень ролей не приводился, да и вообще нигде кроме первого фото и заголовка великий князь не упоминался, но слишком много было совпадений. Два доспеха, два комбинезона...

“Управлял вторым доспехом? - задала сама себе Мирослава вопрос и сама же на него ответила: - Вполне возможно, чтоб их, вполне возможно”.

Вот с этим уже надо было идти к Руслане незамедлительно, и безопасница, резко встав с кресла, выключила ЭУМ и направилась к подруге.

***

Окончательно меня выпустили из больницы лишь на десятый день. Все тесты я прошёл, анализы сдал, и даже мой непосредственный доктор, нейрофизиолог Иосиф Вениаминович Румпельштильцхен, со сдержанным оптимизмом говорил про мои дальнейшие перспективы. Запрет на сильные эмоции тоже был им снят, но при условии, что я не буду излишне перенапрягаться.

Не скрою, секс для меня значил много, а запрет его касался в первую очередь, однако вынужденное десятидневное воздержание я перенёс куда легче, чем ожидал, видать, и впрямь сильно приложило меня там, на тренажёре. Пару раз снились эротические сны, да такие реалистичные, что просыпался я полностью уверенным в том, что точно обнаружу какие-нибудь следы юношеских поллюций на постельном белье. Впрочем, так и не обнаружил.

Уходя из отделения, я, разумеется, не преминул заглянуть к своему спасителю.

- Господин Румпельшницель…

- Румпельштильцхен, - поправил, тепло улыбаясь, мужчина.

- Ну да, - кивнул я, - Румпельшнитхер. Позвольте ещё раз от души поблагодарить за то, что вытащили с того света. Чувствую, если бы не вы, давно б закатали меня в деревянный макинтош да прописали в уютную квартирку метр на два и два в глубину, - и, посмотрев на приподнявшего брови врача, добавил проникновенно: - А это, поверьте, было бы для меня крайне неприятно. Я, можно сказать, только жить начинаю, а тут уже пустой перрон, последний вагон и скорый поезд прямиком в рай. На ад, смею надеяться, нагрешить не успел. Так что спасибо вам и спасибо снова.

- Однако образное у вас мышление, юноша, - поправил очки мужчина, внимательно меня разглядывая.

- Положение обязывает, - развёл я руками.

- Курсаты академии? - улыбнувшись в очередной раз, бросил взгляд на папку на столе с моей амбулаторной картой Иосиф Вениаминович.

- Ну почему же, я впридачу воя боярского рода, к тому же фаворит боярыни и, возможно, в скором времени муж, - с лёгкой гордостью в голосе сообщил я.

- Однако… - мужчина смерил меня удивлённо-недоверчивым взором, но вслух выражать сомнения не стал.

- Отвечаю, - авторитетно заявил я, всем видом демонстрируя, что говорю только правду.

- Что отвечаете? - наморщив лоб, переспросил собеседник, и я пояснил:

- За базар отвечаю.

- За какой базар? - снова не понял он, и я, осознав, что чрезмерно расслабился, козыряя понятиями, коих в этом мире могло и не быть, поправился:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- В смысле, я подтверждаю, что всё сказанное мною - абсолютная правда, и порукой тому моя честь.

- А... - расслабился мужчина. - Ну так бы и говорили. Да и не сомневался я, вы, как-никак, курсата, да ещё и операта мобильного доспеха, что само по себе невероятно. На моей памяти это всего лишь второй такой случай…

После этих слов Румпель-как-его-там внезапно замолк. Улыбка вмиг пропала с его лица, уступая место лёгкой бледности, и он, поспешно опустив глаза, буркнул:

- В общем, я вам верю и желаю счастья. Пожалуйста, постарайтесь уж, - он всё же снова взглянул на меня, - больше ко мне не попадать. Следущая подобная перегрузка может привести к необратимым изменениям в мозге.

Кабинет нейрофизиолога я покидал в некоторой задумчивости. Что за второй случай он имел в виду и почему так резко соскочил с темы?

Однако долго над этим раздумывать мне не дали, потому как на выходе меня уже ожидала представительная делегация аж от трёх разных ведомств. Замерев на крыльце и оставшись в тени железобетонного козырька, я с небольшой опаской оглядел площадку перед больницей, на которой, казалось, спичку брось - и полыхнёт, настолько взрывоопасным ощущалось разлитое в воздухе напряжение.

Во-первых, меня ожидало руководство родной академии в лице начальницы кафедры, подруги начальницы академии по воспитательной работе и тройки крепких девчат с третьего курса, носящих повязки суточного наряда. Судя по нашивкам, все три как на подбор сильные стихийницы. Во-вторых, неподалёку стояла группа в чёрных костюмах и очках, безошибочно отнесённая мной к имперской безопасности. Ну а третьей оказалась боярыня Златолесская собственной персоной с четвёркой хмурых охранниц рода. Иланы, кстати, я среди них почему-то не заметил.

И все три группы сейчас поглядывали друг на друга с плохо скрываемой враждебностью.

“Ага, - понял я, - делить меня пришли”.

Поёжился, - всё-таки не хотелось бы, аки Елена Троянская, стать поводом для крупных разборок, - но не выйти было нереально, поэтому, сжав волю в кулак, я толкнул тонированную дверь.

Шаг по ступенькам, ещё один. Взоры присутствующих начали концентрироваться на мне. Я буквально чувствовал их кожей. А затем все они словно в едином порыве качнулись вперёд, и, невольно отшатнувшись, я едва не упал, замирая на полушаге.

Что тут началось…

- Имперская безопасность! - завопили дамы в чёрном, махая ксивами. - Всем стоять, Иванов наш!

- Чёрта с два! - рявкнула зам по воспитательной, вылетая вперёд. - Он - курсата академии! С каких пор второе управление лезет в дела армии?!

- Не ваше дело! - огрызнулась исбэшница.

- Моё! - замша тоже махнула ксивой. - Третье управление! Если есть вопросы - будьте добры по запросу моему начальству, а пока в сторону!

Но стоило ей оттеснить в сторонку посрамлённых сотрудниц какого-то второго управления, как вперёд вышла уже Руслана.

Смотря в глаза подруге генералы, она остановилась в паре метров от неё, держа руки в карманах лёгкого драпового пальто. Две женщины замерли, бодаясь взглядами, на миг мне показалось, что даже ветер утих, боясь их потревожить, а затем Златолесская холодно улыбнулась и произнесла:

- Он не просто курсата. Он - воя, мой воя, и в первую очередь подчиняется мне как главе рода. Уложение о дворянских привилегиях, параграф семь, статья двенадцать. А потому сейчас я его забираю. Не навсегда, через сутки верну в академию. Если не согласны - претензию коронному представителю. Правда, рассмотрит он её хорошо если через неделю, так что смысла особого не вижу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Полковница, поиграв желваками, нехотя кивнула. Её прокинули точно так же, как она до этого исбэшниц.

Но Руслана внезапно решила подсластить горькую пилюлю и добавила негромко:

- Со своей стороны я, как глава благородного рода, обязуюсь всю ставшую мне известной от Петра Иванова информацию использовать строго в личных целях, не допуская её передачи сторонним лицам.