Жаба с кошельком - Дарья Донцова

– Дайте мне воды, холодной, без газа, с лимоном, – попросила я.

– Не сработало, – констатировал Кеша.

– Вы не правы, – с жаром ответил Федор, – пошла положительная динамика! Видите, уже лимон употребляет!

Я чуть было не ляпнула: «Меня от него и не тошнило вовсе», – но решила промолчать.

– Да? – удивился Дегтярев. – Лимон?

– Да, – твердым голосом ответил «академик», – организм умней нас. Даша голодала, нельзя сразу нажраться, умереть можно. Сначала следует сок с водой пить, завтра ей каши захочется, потом супчику, следом курочки. В общем, она раскодировалась, мне пора, спасибо за чудесно проведенный день!

– Может, останетесь? – вдруг спросила Марго. – Ну куда на ночь глядя, опасно!

– Естественно, останется, – выронил Кеша, – и будет жить до тех пор, пока я не увижу мать с котлетой в зубах.

– Это произвол! – попытался сопротивляться «профессор».

– Ага, – спокойно кивнул Аркадий, – произвол. А кому сейчас легко?

Глава 16

Все, кроме меня, приступили к еде. Маня положила себе картошку, Марго принялась укладывать на хлеб куски масла толщиной в пять сантиметров, Дегтярев потянулся к пиву. Ничем не примечательный ужин. Но было и нечто странное. Зайка, обычно довольствовавшаяся тремя горошинами да кружкой чая без сахара, внезапно с шумом сглотнула слюну и велела:

– Марья, передай картошки и сметану!

Присутствующие опустили вилки и уставились на Ольгу. Она навалила себе на тарелку штук шесть клубней, полила их щедро густой белой массой, посыпала тертым сыром, поместила рядом целую селедку и принялась быстро-быстро запихивать в себя еду.

Я обомлела. Зайка ест! Картошку со сметаной! Дальше – больше. Проглотив количество продуктов, которое она обычно поглощает за месяц, Ольга оглядела стол и довольно сердито спросила:

– И где чай? Надеюсь, к нему испекли пирог с вареньем?

– Господи, – перекрестилась Ирка, держа чайник, – с ума сойти! Плюшку с повидлом захотела!

– Чего вы на меня уставились? – обозлилась Ольга.

– Ты… съела… картошку?.. – с выражением безумного удивления на лице спросил Кеша. – …со сметаной!!!

– И что? Нельзя?

– Можно, конечно.

– Тогда в чем дело?

– Ты ешь! – заорала Маня. – Потребляешь калории. А вес?

– Один раз можно, – спокойно ответила Зая, – на меня по непонятной причине напал дикий жор, прямо ничего поделать не могу, тянет к еде магнитом.

И она, схватив ломоть хлеба, стала намазывать его маслом. Домашние тоже приступили к еде, а у меня в душе зашевелилось нехорошее подозрение.

Ночью мне не спалось. Разнообразные мысли бродили в голове, потом захотелось пить. Я включила свет и обнаружила, что не принесла бутылку минералки. Пришлось натягивать халат, влезать в тапочки и топать на кухню.

В темном помещении около стола кто-то возился. Я подумала, что это кошка Клеопатра, большая любительница тырить все, что плохо лежит, поэтому, сердито сказав: «Ну сколько можно жрать! И так на бочку похожа! Скоро лопнешь!» – зажгла верхний свет.

Лампа, вспыхнув ярким светом, озарила… Зайку, одетую в розовую пижамку. Правая рука Ольги сжимала чудовищно огромный трехэтажный бутерброд, левая стискивала маринованный огурец.

Я заулыбалась.

– Вот так рождаются сказки о злых свекровях, не дающих невесткам жить. Я решила, что Клеопатра разбойничает.

– Это я, – пробормотала Зая с набитым ртом, – кушать хочется.

– Ешь на здоровье.

– Как думаешь, не потолстею?

– Что ты, – фальшиво правдиво воскликнула я, – никогда, ну какие калории в бутербродах со свининой? Проскочат, и не заметишь!

– Прямо ужас, – со слезами на глазах заявила Зайка, – ну не могу остановиться! Ведь всегда совершенно спокойно отказывалась от еды, ты же меня знаешь!

– А теперь? – осторожно поинтересовалась я, глядя, как Ольга огромными кусищами со стоном впихивает в себя буженину.

– Теперь, – пробубнила она с набитым ртом, – катастрофа.

Она распахнула холодильник, вытащила сливочный десерт «Нестле», на который раньше даже боялась смотреть, мгновенно опустошила стаканчик, сунула походя в рот три шоколадные конфеты и уставилась на кастрюлю, в которой Катерина варит нашим собакам кашу. Я не верила своим глазам. Может, Заюшка заболела? Подцепила вирус обжорства? Интересно, безудержное желание жрать может передаваться воздушно-капельным путем? У нас поселилась Марго, вдруг она носитель заразы?

– Господи, – воскликнула Ольга, поднимая крышку, – кашка, гречневая, с мясом! А как пахнет!

Не успела я вымолвить слово, как Зая схватила черпак и шлепнула на тарелку примерно полкило сваренной ядрицы.

– Вкусно, – забормотала Ольга, азартно работая ложкой, – восторг!

Я подошла к ней и, бесцеремонно отняв тарелку, вытряхнула ее содержимое в кастрюлю.

– Ты оставишь Хучика без завтрака!

Зая помолчала секунду, потом простонала:

– Что же это, а? Стоит посмотреть на любую пищу, как в голове вертится эта идиотская фраза: рао-вао-сао-мао, и руки сами собой хватают еду!

Я ахнула. Рао-вао-сао-мао!

– Это он!

– Кто?

– Да Федор! Хотел раскодировать меня, а зомбировал тебя. Как у него это получается, вот странно. Ведь клиентам, тем, на кого направлено заклинание, оно не помогает, поражает тех, кто сидит рядом. Я привела Марго, та харчит по-прежнему все, что плохо лежит, зато мне достались тошнота и полное неприятие еды. Потом «академик» решил меня раскодировать, но мне как было тошно от съестного, так ничего и не изменилось, зато ты, похоже, обрела неуемный аппетит. Рао-вао-сао-мао!

Услыхав «волшебные» слова, Зайка запихнула себе в рот две конфеты, потом быстро выплюнула их и тоном, не предвещающим ничего хорошего, протянула:

– Значит, теперь я стану хомякать все, что не приколочено?

Я попятилась к окну.

– Знаешь, если судить по мне, по тому, как меня крючит не только при виде, а даже при упоминании любой еды, то, похоже, тебе не поможет, даже если котлету приклеят к потолку, полезешь и отдерешь!

Зая сначала покраснела, потом посинела, затем стала белой-белой. Я на всякий случай вжалась в стенку, ох, как мне сейчас достанется!

Но она, резко повернувшись, вылетела в коридор.

– Я убью его! – завопила она, несясь в комнату, где мирно спал ничего не подозревавший Федор. – Убью, зарежу, удавлю, выброшу из окна-а-а-а!

Раздался резкий хлопок двери о косяк, потом глухие удары и визг Федора:

– Мамочка, помогите, спасите!

Я опрометью бросилась в гостевую.

– Что у нас происходит? – крикнул со второго этажа Кеша.

– Спать невозможно, – причитала Ирка, высовываясь из своей комнаты.

– Зая «академика» убивает! – заорала я и распахнула дверь.

Перед моими глазами предстала дивная картина. Рароэнтолог, диетолог, кодировщик и профессор, все в одном флаконе, лежал на ковре, старательно прикрывая голову руками, над ним металась Зайка с фиолетовым от гнева лицом. Она пинала несчастного носком изящной ножки, обутой в уютную тапочку с розовым помпоном, и безостановочно твердила:

– Немедленно верни все назад, урод, тупица, дебил, кретин!

Справедливости ради стоит отметить, что она употребляла еще и другие выражения, но я просто не имею никакого права приводить их тут.

– Спасите, – верещал Федор, – убивают!

Я кинулась оттаскивать Зайку, прибежавшие на шум домашние бросились поднимать «академика». Зайка рвалась из моих рук, в какой-то момент она ловко вывернулась, подлетела к Попову и принялась изо всей силы колотить его кулачками по спине, приговаривая:

– Вот тебе рао, получи вао, теперь сао-мао.

– Помогите! – заголосил Федор.

Марго оттащила Ольгу в сторону.

– Что тут происходит? – сердито поинтересовался Дегтярев, пришедший к шапочному разбору. – Может, мне кто-нибудь объяснит, в чем дело?

Зайка, зарыдав, плюхнулась в кресло, произнося бессвязные слова:

– Закодировалась… диета… буженина… убить мало.

Разобравшись, в чем дело, Аркадий нежно обнял жену и, гладя ее по голове, сердито сказал:

– Слышь, Федор, доставай свой чертов шар, одевайся и иди в гостиную, опять шаманить будешь. Все за мной.

Зевающие домашние цугом потянулись за Кешей и плачущей Зайкой. Мы с Федором остались одни.

– Послушай, – сказала я, – может, признаешься, что ты шарлатан, ничего не умеешь, и дело с концом?

– Ты что! – замахал руками Федор. – Ваще невозможно, они меня убьют и посадят.

– Ну, вряд ли с тобой проделают такое одновременно, – усмехнулась я, – поэтому либо лишат жизни, либо запихнут в СИЗО.

– Мне не легче от подобной перспективы, – пропыхтел Федор, выуживая из ящика тумбочки стеклянный мячик, – и потом, не такой уж я, выходит, жулик, что-то получается!

– Ты о чем? – изумилась я.

– Эффект от работы имеется, – удовлетворенно заметил «профессор», – главное для ученого видеть, как людям делается легче.