Античная лоция Черного моря - Михаил Агбунов

После гавани Афинеон в перипле указана Лампада. Арриан в кратком перипле отмечает: "а отсюда до Лампады в Таврической земле шестьсот стадиев" (§ 30), а в полном — несколько подробнее: "От Афинеоне, или гавани скифо-тавров, до Лампады 600 стадиев, 80 миль; там стоянка для кораблей" (§ 78). Если отсчитать от пос. Курортное приведенные 600 стадиев, т. е. примерно 95 км, то мы попадем в район пос. Малый Маяк. В этом месте и находилась Лампада. Перипл ничего не говорит о том, что это за объект. В переводе с древнегреческого это название означает "факел, светильник". Поэтому надо полагать, что речь идет о маяке. Об этом свидетельствуют и более поздние названия этого пункта — Кучук Лампад, Малый Маяк. Этот античный маяк служил важным ориентиром на таком сложном участке плавания. Здесь была и стоянка для кораблей, где мореплаватели в случае необходимости могли найти пристанище.

Читая следующие строки краткого перипла, мы снова сталкиваемся с тем, что Арриан сокращает свой источник. После упоминания Лампады он сообщает: "От Лампады до порта Символа, также таврического, пятьсот двадцать стадиев" (§ 30). В полном же перипле он указывает: "От Ламлады до высокой горы Бараньего лба, мыса Таврической земли, 220 стадиев, 29 1 /3 мили… От Бараньего лба до таврической же гавани Символа, называемой также гаванью Символов, 300 стадиев, 40 миль; здесь спокойная гавань" (§ 78, 81), Здесь от Лампады до гавани Символов также 520 стадиев. Следовательно, оба отрывка восходят к одному источнику. Но во втором случае между этими пунктами указан еще мыс Бараний лоб, который отсутствует в кратком описании. Это значит, что Арриан не счел нужным упоминать малозначительный в свете его задачи (описание пути для Адриана) мыс, сократил имеющийся источник, затем сложил расстояние от Лампады до Бараньего лба и от Бараньего лба до гавани Символов и получил указанные 520 стадиев.

Итак, мыс Бараний лоб. Он находился, как сообщает Арриан в 220 стадиях или 35 км от пос. Малый Маяк. Это расстояние приводит нас к мысу Ай-Тодор. Следовательно, именно он назван в перипле мысом Бараний лоб. Казалось бы, этот вопрос ясен и решен окончательно, Однако все гораздо сложнее.

Мыс Бараний лоб, как следует из описаний древних авторов, — крайняя южная точка Крыма. Какой же это мыс? Этот вопрос долгое время вызывал споры среди современных исследователей [43]. Одни ученые считали, что это мыс Сарыч, другие — Ай-Тодор, третьи — Аю-Даг. Три претендента на одно название. Между тем этот вопрос важен как в общем историко-географическом плане, так и для решения конкретных задач античной географии Причерноморья. Детальные расчеты и измерения расстояний показали, что мыс Аю-Даг никак не мог быть мысом Бараний лоб. Тогда остается выбирать между двумя пунктами: мысом Сарыч и мысом Ай-Тодор. Какой же из этих мысов античные мореплаватели называли Бараньим лбом? Кто же из исследователей прав?

Оказалось, что правы и те и другие исследователи. Всестороннее изучение сведений древних авторов показало, что они называли Бараньим лбом два разных мыса: Псевдо-Скилак, Страбон, Плиния — мыс Сарыч, а Арриан, Псевдо-Скимн, Птолемей — мыс Ай-Тодор. Казалось бы, налицо явное противоречие, и следует задать вопрос, чьи сведения достоверны, а чьи ошибочны. Но такой вопрос неправомерен. Действительно, под Бараньим лбом в источниках фигурируют два различных мыса: Сарыч и Ай-Тодор. Но этот факт не бросает тень на авторитет античных географов и имеет вполне убедительное объяснение. Дело в том, что оконечность Крымского полуострова не выклинивается в море каким-то одним мысом, а выдается в общем довольно плавной линией. Для тех, кто плывет из Херсонеса в Феодосию, особенно, приметен мыс Сарыч. А для плывущих из Феодосии на этом участке величественно вырисовывается мыс Ай-Тодор, тем более что внимание к нему усиливает соседняя гора Ай-Петри.

Таким образом, выясняется, что античные географы называли Бараньим лбом два различных мыса: одни — мыс Сарыч, другие — мыс Ай-Тодор. Первоначально это название относилось, видимо, к Сарычу. А затем некоторые мореплаватели, следуя со стороны Феодосии, принимали за Бараний лоб Ай-Тодор. В результате в разных источниках под одним названием стали фигурировать два различных мыса.

Название мыса Бараний лоб связано опять-таки с мифом о золотом руне. В приписываемом Плутарху сочинении "О названиях рек и гор и об их произведениях", например, читаем следующее объяснение: "Фрикс, лишившись в Эвксинском Понте своей сестры Геллы и этим, естественно, опечалившись, остановился на вершине одного холма. Когда же его заметили какие-то варвары и стали взбираться туда с оружием в руках, то златорунный баран, взглянув вперед и увидев приближающуюся толпу, человеческим голосом разбудил спавшего Фрикса и, взяв его на свою спину, привез к колхам. По этому-то случаю холм и назван был Бараньим лбом" (XIV, 4).

Далее в перипле указана гавань Символов, находившаяся на месте современной Балаклавы. Эта исключительно удобная бухта была настоящим притоном таврских пиратов. О негостеприимстве таврских племен рассказывал еще Геродот: "Из них тавры имеют следующие обычаи. Они приносят в жертву Деве и потерпевших кораблекрушение, и тех эллинов, которых они захватят, выплыв в море, таким образом: совершив предварительные обряды, они ударяют их дубинкой по голове. Одни говорят, что тело они сбрасывают вниз со скалы (ведь святилище воздвигнуто на скале), а голову втыкают на кол; другие же соглашаются с тем, что голову втыкают на кол, однако говорят, что тело не сбрасывают со скалы, но предают земле. Сами же тавры говорят, что то божество, которому приносят жертвы, — это Ифигения, дочь Агамемнона" (IV, 103).

Сведения о процветании пиратства у тавров приводят и другие античные географы. Эти морские разбои, ставшие обычаем и доходным промыслом, покрыли таврическое побережье столь печальной славой. Понтийское пиратство временами принимало, как уже говорилось, невиданные размахи, парализовывало морскую торговлю и плавания настолько, что боспорскому царю Евмелу пришлось принимать активные действенные меры борьбы государственного масштаба.

Несколько слов об Ифигении. Согласно мифам, она должна была быть принесена в жертву. Но Артемида в самый последний момент заменила ее ланью, перенесла в Тавриду и сделала жрицей в своем храме. Эти мифы, как известно, вдохновили знаменитого трагика Еврипида на создание известного произведения "Ифигения в Тавриде". В нем героиня так, например, рассказывает о себе: "Но Артемида похитила меня у ахейцев, дав вместо меня лань, и, перенесши по светлому эфиру, поселила меня в этой земле тавров, где царствует над варварами варвар Фоант, который, передвигая быстрые ноги, подобно крыльям, получил такое имя за быстроту ног. Он поставил меня жрицею в этом храме, где такими обычаями услаждается богиня Артемида на празднике, одно имя которого прекрасно, а об остальном умалчиваю, боясь богини. По обычаю, и прежде существовавшему в этой стране, я приношу в жертву всякого эллина, который прибывает в эту землю. Я освящаю жертву, а таинственным убиением ее внутри этих чертогов богини занимаются другие" (ст. 28–41).

После упоминания о гавани Символов Арриан в кратком перипле сообщает: "Отсюда 180 стадиев до Херсонеса Таврической земли" (§ 30). А в полном перипле это сообщение дополняют некоторые подробности: "От гавани Символа до города Херронеса или Херсонеса в Таврической земле, колонизованного понтийскими гераклеотами, 180 стадиев, 24 мили; здесь пристань и хорошие гавани" (§ 81). Эти мелкие детали опять-таки наглядно подтверждают вывод о том, что Арриан сокращал свой источник. Этот, казалось бы, частный факт вместе с другими аналогичными наблюдениями имеет принципиально важное значение.

Итак, наш мореплаватель прибыл в Херсонес Таврический, один из крупнейших городов Северного Причерноморья, основанного, как уже говорилось, переселенцами из Гераклеи Понтийской. Само слово "Херсонес" буквально означает "полуостров". Это название полностью соответствует географическому положению города. Он расположен в чрезвычайно удобном месте — на обширном мысу, образованном берегом моря и Карантинной бухтой теперешнего Севастополя, исключительно прекрасной гаванью. Этот мыс находится в северной части полуострова, который был назван Гераклейским. Удобные заливы, глубоко вдающиеся в сушу бухты создавали благоприятные условия для мореплавания и, конечно, привлекали древнегреческих переселенцев.

Интересные сведения об этом районе приводит Страбон, ведущий свое описание со стороны Каркинитского, или Тамиракского, залива: "Если плыть из Тамиракского залива, то влево будет городок и другая гавань херсонесцев. Затем, если плыть вдоль берега, к югу выдается большой мыс, составляющий часть целого Херсонеса. На нем расположен город гераклеотов, колония живущих на южном берегу Понта, называемый также Херсонесом и находящийся в 4400 стадиях от устья Тиры. В этом городе есть святилище Девы, какой-то богини, имя которой носит и находящийся перед городом, на расстоянии 100 стадиев, мыс, называемый Парфением (т. е. Девичьим). В святилище есть храм богини и статуя. Между городом и мысом есть три гавани, затем следует древний Херсонес, лежащий в развалинах, а за ним бухта с узким входом, возле которой преимущественно устраивали свои разбойничьи притоны тавры, скифское племя, нападавшее на тех, которые спасались в эту бухту; называется она бухтою Символов. Она с другой бухтой, называемой Ктенунтом, образует перешеек в 40 стадиев. Это и есть тот перешеек, который замыкает малый Херсонес, составляющий, как мы сказали, часть большого Херсонеса и имеющий на себе город, носящий одинаковое с полуостровом название — Херсонес" (VII, 4, 2).